ОТКУДА БЕРЕТСЯ ТАЛАНТ

Высокий рост. Осанка и стать. Общая подтянутость облика. Что и говорить - Лори. На ум невольно приходит Ованес Туманян, такой же стройный лориец. "Горячая лобная кость" и под ней необыкновенно живые глаза. Движения быстрые, нервные и в то же время собранно-точные.

НО ГЛАВНОЕ, КОНЕЧНО, РЕЧЬ - ОТРЫВИСТАЯ, СЖАТАЯ ДО ПРЕДЕЛА, ПРУЖИНИСТО-ЕМКАЯ ФРАЗА. Не просто слова - только родившаяся формула мысли, еще горячий оттиск словесного облачения. Чувствуется, что за этой краткостью и меткостью - годы размышлений.

Какое счастье наблюдать большого писателя именно в эти рабочие минуты! В этом смысле собеседник - человек, на которого неожиданно свалилась благодать. Это как если бы перед вами ваяли Роден или Пракситель или хотя бы только задумчиво мяли глину. Забыть ли эти сполохи зрачков и первое рождение форм! Еще все может случиться, вот этот, например, изгиб линий может стать вечным...

И вот еще редчайшее качество: он заразителен. Он заражает самой страстью своих размышлений, желанием думать вместе с ним. Я бы даже сказала так: он обязывает духовно подтянуться. И это без малейшей натяжки. Он пленяет своей духовностью, самой искренностью своих размышлений. И, конечно, глубиной их.

В эти минуты я забывала обо всех сетованиях на судьбу. Еще бы: мне было дано войти в мастерскую великого опыта. А великое не может не быть поучительным. И все-таки, думала я, в этом есть какая-то нескромность: как бы подсматриваешь муку рождения... Но ведь это взгляд друга, - успокаивала я себя. И потом, то, что рождается, принадлежит не только тому, кто это сотворил. Боится ли встающее солнце взглядов дозорного на вышке или ранних пастухов в горах? Перед тобой опыт, который бесценен. Перед тобой жизнь, которая приоткрывает завесу над думами многих бессонных ночей. Вот человек, который может ответить на твой непомерно трудный вопрос: что же такое талант?

И Я ЗАДАЛА ТАКОЙ ВОПРОС. Я СПРОСИЛА У ГРАНТА МАТЕВОСЯНА, что такое талант писателя и что вкладывает он в это столь трудное для определения понятие, вокруг которого кипят самые горячие споры. И только крупный мастер, к тому же с большим жизненным опытом способен ближе всех подойти к разрешению этого нелегкого и жгучего вопроса. Догадываясь, что талант - это мироощущение, а не просто мастерство, я все же хотела услышать слова человека, которому сама природа дала ключ к разгадке этого явления.

- Сознает ли пчела, как и из каких материалов сооружаются соты? Весьма сомнительно. Но раз уж ты задала этот вопрос, попытаюсь на него ответить. Талант - зерно большой личности. К тому же любой настоящий мастер всегда большой гражданин. Непокой сердца, ровная и святая вера в свое призвание, изначальная чистота сердца - вот составляющие любого творца. Каждый значительный писатель приходит в мир со своей темой, со своей идеей, и, возможно, эта тема и есть его талант. Если не просматривается этой единой на протяжении всего творчества темы, идеи, то мы вправе говорить об одаренности и способностях, а не о таланте. Талант един и в ранних, и в поздних своих вещах, ибо жгучая мысль, с которой он рождается, органична, нечленима. Отличие между ранним и поздним творением - лишь количество мастерства, если так можно выразиться. Не более. Главное в литературе не ты, а тема, она ведет тебя, возьмет со временем всю твою жизнь...

- Что помнишь ты о своем начале? Сразу ли ты пришел к тому, что почувствовал себя писателем?

- Самое важное в литературе - первый шаг. Трудно что-либо советовать молодым. И не всегда следует свое, индивидуальное, механически переносить на чужое. Когда-то Паустовский на литсеминарах говорил нам, что не надо сохранять дневники, которые подчас сковывают работу воображения. Я его очень любил и безоговорочно следовал его наставлениям. Но сегодня мне как раз мешает отсутствие дневников. Увы, это оказалось очень важным - хроника дней и мыслей.

- Мастерство - вот самый трудный, почти не поддающийся определению вопрос. Молодые часто не в меру увлекаются внешней стороной работы писателя. Это и понятно, если учесть тягу молодости ко всему броскому. Какими сегодня предстают перед тобой, зрелым человеком и мастером, вопросы формы?

- Забыть о мастерстве - вот что такое высшее мастерство. Забыть обо всех своих находках и удачах перед лицом "Хаджи-Мурата", например. Тут требуется не игра - игра вообще в литературе ничего не значит, - а твоя кардиограмма на листе. Ведь в творчестве ничего не скроешь. Когда перестаешь учиться, перестаешь быть писателем, говорил Толстой. Учиться у всех и всего, но прежде всего у жизни, у темы, у материала. Учишься сам у себя. Тема расширяется в тебе самом, работа ведет к мастерству. Ручка должна трудиться. Ежеутренне и ежедневно. Если ты не болен - нужно работать. Все придет само. Литературная работа специфична в такой степени, что опыт, даже собственный, мало подготавливает к новым трудам...

- Сегодня много говорят о литературе в меняющемся мире. О ее путях и возможностях, о будущем этой сферы человеческой деятельности. Что думаешь ты обо всем этом?

- Литература - это старый способ рассказать о душе, о жизни, о бытии. Эта форма замыслена давно и, судя по всему, не исчезнет никогда. Будет вечно юна в мире. Будем же работать, будем честно работать. Раньше выделывали кинжалы из особой стали, сегодня качество их стало хуже, но клинок все-таки продолжает выполнять свою роль - разить и сечь. Не надо падать духом, пусть даже наше мастерство ниже, чем у классиков. Но разить пороки необходимо и в сегодняшнем мире. Надо постараться найти секрет старых сплавов стали. Так оно и будет, я уверен.

- Эти мелко исписанные листки на твоем столе - "Боров"?

- Да. Я определил его как роман и этим сам загнал себя в угол. Ибо нет для души испытания страшнее. Вот где можно завязнуть. Большая вещь, большая книга под одним названием - в мои годы вещь уже не простая. Свежести той, какая была, скажем, в 30 лет, уже нет. Тогда можно было сидеть над листом всю ночь, а теперь лишние 15 минут напряжения за день уже заметны. Потом еще сутки отходишь от того, что позволил себе перенапрячься. "Боров" разросся и прямо-таки подавляет меня. Но этот роман - мой нравственный выбор. "Хозяин", по которому снят кинофильм, - лишь кусочек из романа, небольшая боковая тема, ответвление. После "Похмелья" остались у меня еще три неоконченных романа. Кончу "Борова", возьмусь за них. Но когда кончу?..

- Какие же это романы? И опять о Цмакуте?

- Ты же знаешь, я не люблю говорить о незавершенном... Да, опять Цмакут. Мне просто повезло, я напал на хороший материал, открыл это богатство. Цмакут - этому маленькому отрезку земли стоит посвятить себя. Какие прекрасные, сильные, мудрые люди! Они учат меня. Крестьянин во мне учит художника. Эти люди помогают мне стать художником. Весь мир замкнут для меня в моем Цмакуте. Кстати, "цмак" на лорийском диалекте имеет еще и дополнительное понятие - лес. Так что это не моя заслуга, а заслуга темы - она оказалась прекрасной и неисчерпаемой.

- Но, Грант, темы ведь вокруг нас. И почти все неисчерпаемые. Почему же не все писатели так пишут о своих истоках, как ты? Нет, тема темой, но твой взгляд на вещи - вот главное. Сила твоего обобщения. Чтобы увидеть этих прекрасных людей, нужно самому быть прекрасным. И очень зорким. Иначе говоря, талантливым...

- Вот мы и вернулись к нашим баранам... Талант, его истоки. Истоки явные и скрытые. Меня питал Цмакут. А что такое для Армении Цмакут?

- Тебе вполне по силам добиться, чтобы, как Зангезур Амо Сагияна, это была бы сама Армения. Талант (да простится мне моя категоричность) - это сила родовых чувств. Аккумуляция родового начала. Прорыв долгого накопления тех идей, которые зреют в сознании рода, народа, нации. И потому каждый временной отрезок жизни народа имеет своего выразителя. Замечательно сказал об этом Карел Чапек: "Материал, с которым имеет дело писатель, - это само сознание народа. В какие бы глубины индивидуального подсознания ни уходили корни поэзии, крона ее шумит понятийным богатством национального сознания".

- Богом назначенные семена всходят - вот что такое талант. Язык передает это национальное сознание. Нет литературы без этого национального языка, без его шлифовки и совершенства. Но национальный язык сегодня - уже экологическое понятие. Народ тысячелетиями вырабатывал эти понятия, то есть слова. За каждым из них стоит вековая селекция, отбор лучшего. Ибо прежде чем что-то выразить, с этим надо было иметь дело. И что же? Сегодня они уходят - одни за другим.

- Грант, а какова, на твой взгляд, сущность нашего армянского характера?

- Его лучше всего проявляет, вскрывает искусство. Если сопоставить Арама Хачатуряна, создателя храма Рипсиме, Сарьяна и Вильяма Сарояна, то видишь, что общее у них - созерцательность (вглубь себя смотрят). Мартирос Сарьян - это бог-созерцатель. У меня такое ощущение от его полотен, что он знал причины всех причин и так любил нашу армянскую землю, как ее можно любить лишь после резни, лишь чудом выжив, лишь после землетрясения.

- Знаешь, у того же Чапека есть знаменитые слова. Речь как-то зашла о понятии "отечество". Что такое отечество? Каждый пытался найти подходящее определение. Чапек слушал молча. И вдруг всех перебил: - Нет. Отечество - это долг.

- Счастье - ответственность. Отечество - долг. Сказано замечательно. Чапек - прекрасный писатель. Вот осознание этого долга и делает талант зрелее, сообщает ему особую мощь. Кстати, чувство национальной ответственности Сарояна - пример того, что литература может совершить невозможное. Он так горячо желал пробиться к своим истокам, что это случилось. Первоэлемент литературы язык? Тогда он сделал первоэлементом строй свой души. Выразитель эмигрантских скорбей? Нет, выразитель духа армянского скитальчества. Как Аршил Горки. Но Горки было легче - он избрал циранагуйн. А тут были чужое слово, литература.

...Стопки белой бумаги на письменном столе (картинка докомпьютерной эры?). Над стопкой лицо размышляющего, сосредоточенного, задумчивого писателя. На переднем плане - рука, написавшая "Буйволицу", "Борова", "Мы и наши горы", "Алхо", "Зеленую долину", "Август". Пока живы мы, будут жить и наши горы, а может быть, и наоборот. Какая в самом деле разница! Сказано же: "Мы и наши горы". И сказано прекрасно. Потому что большой талант иначе говорить не умеет.

Да, любовь ко всему сущему, как после землетрясения или потопа. Или накануне землетрясения или потопа?.. Какие мировые импульсы ловит сердце писателя? И Цмакут разрастается до планетарных масштабов.

1990 г.