"ПОТОП СЕРЕБРИТСЯ В ОСЕННИХ ЛУЧАХ..."

Павел Григорьевич Антокольский занимает достойное место в ряду видных представителей русской литературы, сделавших многое для духовного взаимообогащения народов России и Армении.

ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ ПОСТАВИЛИ ЕГО В ОДИН РЯД С ДРУГИМИ ИЗВЕСТНЫМИ ПОЭТАМИ ЭПОХИ – с Н.Тихоновым, Э.Багрицким, М.Светловым, И.Сельвинским… В литературу вступил талантливый мастер, вооруженный достижениями русской поэтической культуры начала ХХ века, обладавший собственной художественной темой, успевший создать оригинальный стиль. Как и многие русские поэты этого поколения, Антокольский в поисках нового слова в поэзии обращается к Востоку. В тридцатые годы он путешествует по необъятной стране, притягательной для него оказывается и Армения, где он побывал в 1934, 1935 и 1939 годах. По свежим и ярким впечатлениям от этих поездок сложилась книга "Большие расстояния", одно из центральных мест в которой занимают стихи об Армении.

Полученные ощущения Антокольский отразил в армянском цикле – стихотворениях "Палеонтология", "Камни", "Строители", "Древний город", отличающихся насыщенным содержанием, отточенным мастерством. Истоки Армении поэт видит в доисторических временах ("Палеонтология"). В стихотворении "Камни" раскрывается образ страны, где "зной золотит виноград горячо" и "снегом на ребрах горы пресловутой потоп серебрится в осенних лучах", а "Библия в пятнах вина и увечьях"… Вызывая в своем воображении историческое прошлое Армении, с особенной остротой поэт  ощущает и ее преображение, ее новь ("Строители", "Древний город"). Стихи об Армении пронизаны динамикой, вдохновением, истинным подъемом, непосредственным открытием страны и народа, о котором он, безусловно, многое знал и до поездок на Кавказ.

Поэзия Антокольского всегда отличалась "высоким напряжением" мыслей и чувств. Для того чтобы понять Время, Антокольский обращается к прошлому, осмысливает настоящее, заглядывает в будущее… Свидетельством тому и армянский цикл стихов, пусть скромный, но оригинальный, дарящий читателю встречу с новым миром. Армянские стихотворения Антокольского привлекают обостренным ощущением Истории, поэтическим восприятием реальности, дающей импульс глубоким историческим обобщениям. Органическая связь прошлого с настоящим, а отсюда – и с будущим является той новой особенностью, которая проявляется в творчестве писателя именно после посещения Кавказа, в частности Армении.

Поэтическая жизнь Антокольского неразрывно связана с его переводческой деятельностью, получившей большой размах в стране с легкой руки Максима Горького, который выступил в 1934 году на писательском съезде и заострил внимание на этой задаче.  Знакомство с Арменией и ее многовековой литературой  имело свое благотворное воздействие: возвращаясь осенью того же года из Еревана, Антокольский  вез с собой в Москву не только цикл  стихов об Армении, но и переводы поэм Туманяна и Чаренца. Он занимается не только переводческой работой, но и выступает по общим вопросам теории и практики художественного перевода.

Поэт писал, что во второй половине тридцатых годов всерьез начал работать над переводами, узнал Армению. "Работа сразу развернулась широко, - вспоминал он. – Исторический и социальный кругозор для меня расширился. Распахнулась и временная незапамятная даль: в преданиях нашего Закавказья, в судьбах великих народов, строивших свою самобытную культуру… И вот в поэзии народов Закавказья, в их вековом эпосе… мы искали следы исторических трагедий, определявших  судьбу  народов  на  века".

Антокольский являлся большим пропагандистом армянской литературы: об этом говорят его переводы из армянской поэзии, выступления, статьи и очерки об Армении и ее богатейшей культуре. Эта благородная деятельность была ценным вкладом  в дело дальнейшего сближения  русской и армянской литератур. К своим переводам он  относился с не меньшей взыскательностью, чем к собственным стихам. Как не вспомнить "классического" Белинского: "На переводах  произведений литературы одного народа на язык другого основывается знакомство народов между собою, взаимное распространение идей, и отсюда самое процветание литератур и умственное движение".

               О том, как высоко ценили в Армении Антокольского-переводчика, свидетельствует тот факт, что именно он был предложен одним из   редакторов  ответственного издания – новой Антологии армянской поэзии. Егише Чаренц в телеграмме К.Микаеляну в мае 1936 года подтверждал правильность  выбора трех выдающихся русских поэтов в качестве авторов вступительных статей к антологии (Брюсова, Тихонова, Антокольского). К сожалению, работа над сборником затянулась по ряду причин, и в результате переработки книга вышла в свет в Москве лишь в 1940 г., уже в новой редакции... В ней не было, увы, многих светлых имен армянской современной поэзии (в частности Чаренца), но издание, в любом случае, явилось, конечно, заметным событием в жизни армянского народа, поскольку впервые в советское время представляло на русском языке духовную культуру Армении.

Помимо редактирования антологии Антокольский сделал ряд переводов – из средневековой и современной армянской  поэзии, "осмелился" передать обаяние стихов Кучака – поэта своеобразного и труднопереводимого (айрены "Я молод, ты молода", "Глаза твои – океан", "Я ласкал бы твой нежный лик").

РУССКИЙ ПОЭТ БЫЛ ОЧАРОВАН БОГАТСТВОМ И РАЗНООБРАЗИЕМ АРМЯНСКОЙ ПОЭЗИИ и пробовал себя как переводчик в самых разных поэмах и стихотворениях, таких, например, как "Взятие Тмкаберда" Ов.Туманяна, "Абул Ала-Маари" Ав.Исаакяна, "Хмбапет Шаварш" Е.Чаренца, стихи Акопа Акопяна, Дживани, Норенца, Ваана Текеяна, Рачия Ованесяна и др. Все переводы независимо от степени адекватности оригиналу исполнены на великолепном русском языке. Прекрасно понимая, что  основным  орудием  переводчика  является  его родной язык, поэт использовал богатейшие возможности русского слова, не забывая, разумеется, о национальной специфике армянского первоисточника. Справедливости ради следует сказать, что переводческая деятельность Антокольского на армянской ниве одобрена не всеми армянскими литераторами и литературной критикой.

...В 1948 году Павел Антокольский в связи с творческим вечером Веры Звягинцевой в Доме культуры Армении в Москве писал: "Когда в начале 30-х годов мне довелось впервые побывать в Ереване, я очень живо и остро ощутил это – да, именно здесь, в этом далеком путешествии может  и должна начаться новая, неожиданно интересная, заранее интригующая глава в повести моей жизни. Так оно, пожалуй, и произошло… здесь сошлось многое: и впечатление от седой Армении, и двуглавый Арарат, который запросто кивал нам в окна гостиницы, и грандиозное строительство нового города, его театров и площадей, и прежде всего, конечно, люди – их горячий темперамент, их высокая работоспособность, воля к труду, их патриотизм".

Частицу своего яркого, самобытного, мудрого, философского творчества поэт отдал армянскому народу, преклоняясь перед многовековой богатой армянской поэзией и Арменией. Но и Армения не забыла своего русского друга и его заслуг в духовном сближении народов.