КУЛЬТУРТРЕГЕРСКИЕ ФУНКЦИИ НИКОГО НЕ ПРИВЛЕКАЮТ

Недавно в российской столице завершился IV Международный конгресс переводчиков художественной литературы, в работах которого приняли участие и армянские переводчики. Лилит МЕЛИКСЕТЯН, кандидат филологических наук, заведующая кафедрой мировой литературы и культуры Российско-Армянского университета, переводчик, старающаяся продвигать современных армянских писателей, делится не только впечатлениями от конгресса, но и проблемами, с которыми сталкивается переводчик художественной литературы там, где книгу разлюбили. 

 - Международный конгресс переводчиков – это звучит гордо. А что за этим стоит?

- Это подразумевает более 300 переводчиков со всего мира. Завершается конгресс вручением премии Read Russia - "Читай Россию". Ведь и большинство участников конгресса переводит русскую литературу или переводит на русский язык, либо организаторы заинтересованы в том, чтобы они начали ее переводить. В этом конгрессе еще участвуют писатели и литературные агенты. Словом, 57 стран, вполне рабочая обстановка, в практическом смысле - достаточно интересные доклады. Случаются и наукообразные, но в основном напрямую обращенные к вопросам перевода. Обсуждаются очень серьезные проблемы. Иногда странные и узконаправленные. Иногда те, что интересуют всех. Вот, например, индусы жаловались на то, как трудно перевести "Колобок" на хинди. Мол, старик грубо обращается к жене, да еще не просит, а приказывает – "Испеки-ка, старая, колобок". Соответственно, бегство Колобка воспринимается как кармическое наказание супругов… Это, в общем-то, формат такого культурного диалога, который может сложиться, а может, и нет. Кстати, в этом году на конгрессе была такая дополнительная дефиниция – "перевод как средство культурной дипломатии". Изначально вдохновитель и душа этого конгресса – ныне покойная Екатерина Гениева, директор Всемирной библиотеки перевода, комментатор Джойса, сама блестящая переводчица, считала, что переводчики – самые главные люди на свете, которые, несмотря на какую бы то ни было политическую конъюнктуру, должны общаться друг с другом и находить общий язык и общие языки.

- Приглашение на конгресс – результат личных контактов?

- В основном да. Но в этом году Армения была представлена больше и лучше, чем на предыдущем конгрессе. Был очень хороший поэт и переводчик Шант Мкртчян, который представил свой перевод на армянский романа Евгения Водолазкина и говорил о сборнике Бродского, который уже вышел в его переводах, – это вызвало большой интерес, к нему было очень много вопросов. Был Геворг Гиланц – поэт, который перевел и издал Гумилева. Был Грант Алексанян, который издает литературный журнал.

- Когда общаешься с людьми приобщенными, создается впечатление, что литературный и переводческий процесс у нас бьет ключом, какие-то издательства сделали перевод современной литературы стратегическим направлением…

- Те, кто этим занимается, действительно делают очень важную вещь. Ведь очень многие тексты, давно ставшие классическими, переводятся на армянский с оригинала. Раньше десятилетиями это происходило при помощи языка-посредника, переводили с русского, и, конечно, это сказывалось на качестве. Происходящее в последние годы в книгоиздании в контексте переводов, по-моему, очень впечатляет. То, что делал покойный Самвел Мкртчян или что делает Завен Бояджян, заслуживает не просто премий государственного уровня – таких людей надо всячески поддерживать. Так что на армянский стали переводить хорошо и много – с учетом отечественных тиражей. То, что у нас есть Умберто Эко, Джойс, то, что собираются издать полное собрание сочинений Шекспира с комментариями – это, по-моему, знаковые вещи, и мы даже не вполне понимаем, насколько это мощная волна и как она будет в дальнейшем менять читательскую аудиторию. Что касается переводов с армянского, то я бы не сказала, что с ними все хорошо, а даже наоборот, тут все плохо.

- А ведь к тому же Гранту Матевосяну настоящая слава пришла после того, как его оценили в России. То есть никакого концептуального подхода к пиару отечественной литературы не существует?

- В общем, да. Нет какой-то конкретной программы поддержки, или по крайней мере она недостаточно хорошо работает. Речь идет о переводах современной армянской литературы. Государство очень индифферентно в том, что касается вопроса перевода с армянского языка. Есть какое-то агентство, которому вменяется это дело поддерживать, есть национальная ассоциация переводчиков, в которую я тоже вхожу. Ну мы несколько раз собрались, поговорили о том, что надо бы перевести то-то и то-то… Но чтобы это как-то направлялось и стимулировалось… Вот недавно из одного из московских литературных журналов поступил заказ на перевод последнего романа Левона Хечояна. Его дважды переводили разные переводчики, но заказчика уровень не устроил. Вопрос завис…

 - С Хечояном понятно, но положа руку на сердце – перевод скольких еще современных писателей принесет славу, ну или по крайней мере привлечет интерес к отечественной литературе?

- Мне кажется, изменился подход. Хотя мы не хотим с этим соглашаться, но мы перестали быть литературоцентричными. "Инженера душ", влиятельного писателя сегодня нет, и я думаю, уже и быть не может. У нас есть какие-то молодые писатели, достаточно грамотные, которые прочитали современную западную литературу, и русскую тоже. Но если попробовать перевести их произведения, скажем, на русский, будет слишком очевидна вторичность этой литературы. Есть люди более талантливые, и даже очень талантливые, у которых свое языковое мышление, но это не язык классической армянской литературы. Это действительно современный армянский - часто ереванский сленг с вплетениями и аллюзиями из мировой культуры. Скажем, если вы не любите Аполлинера, вы не совсем воспримете Арма Пачяна. Появляются какие-то отсылки к культурному фону не советскому, не местечковому, предполагающему более широкоформатную эрудицию. У меня были сложности и, собственно, они никуда не делись, с тем, чтобы сохранить в переводе армянское мироощущение, безусловно в языке проявляющееся, но в то же время, чтобы это было понятно воспринимающему языку. Для того чтобы перевод был удачным, он должен стать частью воспринимающей культуры. Мне кажется, что у Арама Пачяна в этом смысле потенциал - один из самых перспективных. Поэтому у него как бы свой армянский, но его переводят на немецкий, украинский, грузинский языки.

- Ты заговорила о культурном контексте. Но ведь в последние десятилетия мы во многом из него выпали. И, может быть, больше всего из контекста литературного. Переводов – минимум, переводческая школа захирела, изменился язык литературы, с чем многие никак не желают соглашаться…

- Такое выпадение, бесспорно, существует. У нас действительно была блестящая школа переводчиков, в том числе и на русский, которые владели таким изысканным русским языком. И сейчас они никак не могут понять, почему такой русский перестал восприниматься в России. В то же время современные произведения в переводах живым русским языком воспринимаются этим поколением как абсолютная ересь – "так по-русски не говорят!" Есть некий конфликт – "как говорят по-русски", что само по себе смешно, поскольку конфликтующие стороны – не носители языка. Теоретически должна существовать какая-то программа восполнения этого литературного вакуума. Но у нас переводятся в лучшем случае бестселлеры либо массовая литература, такая вот совсем отстойная, низкопробнейшие тексты любовных романов - "История запретной любви", "От любви не убежишь", "Пламя любви". Вот этого – сколько угодно. На практике каждое издательство решает, что переводить и издавать исходя из собственных коммерческих интересов.

Слава богу, перевели Умберто Эко. Но "Имя Розы" – это бестселлер, есть знаменитый фильм, это то, что будут покупать. Переводить авторов, новых для армянского читателя, мало кто берется, потому что это заведомо коммерческий провал. А что-то восполнять, брать на себя какие-то культуртрегерские функции никто особенно не стремится. Кто-то пытается этим заняться, скажем, Аревик Ашхароян, очень энергичный литературный агент. Она старается создать какую-то стратегию, чтобы переводчики друг друга поддерживали, чтобы были какие-то единые условия оплаты. И то, что происходило на конгрессе в Москве в формате трехсот человек, у нас делалось тоже. Только здесь приходит один человек и рассказывает пятерым о своих проблемах. Сказать, что это вызвало какой-то острый интерес, – нет…

- Сегодня появилось достаточно много литераторов-армян, пишущих на русском. Когда-то в российских литературных кругах это вызывало раздражение, даже от Чингиза Айтматова некоторые требовали писать на киргизском и не портить великий и могучий русский язык. А как с этим обстоит сейчас?

- А по-разному. Скажем, Нарине Абгарян пишет на русском языке и вводит в текст какие-то армянские слова и выражения. А поскольку интерес к ее творчеству возрастает, эти ее кальки становятся частью русского языка. Вот сказать по-армянски "кти маз" - нормально, а по-русски "носовой волос" - вроде бы дикость. Но это выражение стало встречаться в живой речи. Есть Мариам Петросян, которая написала потрясающий роман, невероятный текст, получивший признание не только в России, и это русский язык, а не армянский русский язык. На конгрессе я говорила с французским издателем – там в феврале будет большая книжная ярмарка. Будет представлена книга Мариам Петросян – тысяча страниц, по современным меркам просто неподъемная. Так вот французы говорят, что чувствуют, как с каждым днем возрастает интерес к роману и что, в общем-то, Мариам Петросян - совершенно особое явление. "Лет через десять вы поймете, что у вас появился писатель мирового значения…"

- В рамках конгресса прошла церемония награждения. Есть шанс, что когда-нибудь премии Read Russia удостоится армянский переводчик?

- Для этого за ним должны стоять серьезные организации, должен быть пиар. Сама премия не в состоянии оценить, скажем, качество перевода на суахили. Существуют определенные параметры. Скажем, тиражи, и тут у нас заведомо невыгодная позиция. Но, с другой стороны, в этом году в одной и той же номинации выдвигались китайский и итальянский переводчики. Разумеется, тиражи в Китае и в Италии – это большая разница, но выиграла итальянская переводчица. Имеет очень большое значение профессиональная оценка внутри страны. Насколько этот перевод стал явлением в национальной жизни, какие отклики. Без того, чтобы то или иное государство или как минимум солидное издательство выдвинуло переводчика и книгу, никто ничего просто не узнает.

Тот же Шант Мкртчян – очень талантливый человек, который работает продуктивно, не снижая при этом планки. Если бы его выдвигали Министерство культуры, Союз писателей, издательство, если бы об этом знали, что его переводы хороши, что они высоко оцениваются… Я не утверждаю, что он обязательно получил бы премию, кстати, очень престижную и помогающую в дальнейшем. Но его имя хотя бы прозвучало. Наши переводы – они не то что не проходят конкурс. Они в этот конкурс не попадают. Потому что их продвижением, их презентацией никто не занимается. У нас здесь был свой форум переводчиков – достаточно успешный проект, когда сюда к нам в Армению приезжали переводчики и писатели, знакомились, слышали отклики, узнавали друг друга. Но форума, который финансировали МФГС и Министерство культуры, больше не существует. Соответственно, меня сейчас приглашают на конгресс, потому что мои переводы выходили в каких-то толстых литературных журналах, меня знают. Но все-таки хотелось бы, чтобы подобные вещи происходили как-то по-другому.