КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС О СТАТУСЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ ИГНОРИРУЕТСЯ,

- Г-н Арешев, в выступлении Левона Тер-Петросяна на втором съезде Армянского национального конгресса прозвучала мысль о необходимости разрешения конфликта на основе взаимных уступок. Эта его речь стала предметом оживленных обсуждений. По вашему мнению, являются ли в нынешней ситуации уступки со стороны Армении ключом к подлинному разрешению конфликта? 

- Действительно, речь первого президента 17 декабря на съезде партии "Армянский национальный конгресс" вызвала в Армении значительный резонанс. Не осталось она незамеченной и в России. Конечно, по мере подготовки к намеченным на апрель 2017 года парламентским выборам карабахский вопрос будет обсуждаться в разных ракурсах.  Наряду с горькой правдой, в частности, о неутешительном состоянии национальной экономики, что стало следствием масштабной коррупции и разбазаривания национального достояния (включая начало и середину 1990-х годов), в речи Тер-Петросяна имеются и некоторые дискуссионные положения. Например, причисление Армении к несостоявшимся государствам, наряду с Афганистаном и Сомали, видится все-таки некоторым эмоциональным перехлестом.

Большая часть выступления Тер-Петросяна посвящена карабахскому вопросу и перспективам его урегулирования. На мой взгляд, если вспомнить нашумевшую статью "Война или мир?", в конечном итоге вынудившую автора уйти с президентского поста, то ничего концептуально нового не прозвучало. Готовность урегулировать нагорно-карабахский конфликт на основе взаимных компромиссов неоднократно декларировалась армянской властью и при Роберте Кочаряне, и при Серже Саргсяне (данная позиция была вновь подтверждена в интервью президента Армении главе телерадиовещательной корпорации "Спутник" Дмитрию Киселеву). "В вопросе решения такой общенациональной задачи, как карабахский конфликт, все партии, являющиеся сторонниками мира и примирения, гражданские организации и интеллектуальные прослойки  обязаны выступить в поддержку властей текущего дня, независимо от питаемого к ним отношения", – говорит Тер-Петросян, и это, на мой взгляд, весьма симптоматично.

В то же время уступки не могут быть односторонними, ибо не мотивированная встречными шагами сдача позиций только разжигает аппетиты противоборствующей стороны. Мы в России это хорошо понимаем, в том числе основываясь на собственных горьких уроках 1990-х и первой половины 2000-х годов. Процитирую фрагмент большой пресс-конференции президента России Владимира Путина 23 декабря 2016 года: "…Совсем недавно американские наблюдатели сидели на наших ядерных заводах и смотрели, как производятся у нас ракеты и ядерные заряды. Никто об этом не подзабыл, нет? И вместо того чтобы в таком режиме сохранять наши отношения, Соединенные Штаты вышли из Договора по ПРО". И почему-то я уверен, что это отнюдь не единственный пример подобного рода…

Именно поэтому Россия в последние годы предпринимает достаточно серьезные шаги по укреплению своей обороноспособности – аналогичным образом, насколько можно судить, дела обстоят в Вооруженных силах Республики Армения и Армии обороны Нагорного Карабаха. И в этой связи не совсем понятно, к какому "решительному шагу в карабахском урегулировании" призывает поощрить армянские власти бывший президент. Возможно, прояснить ответ на этот вопрос помогло бы частичное снятие с переговорного процесса завесы секретности.

Другое дело, и это вопрос достаточно болезненный, что последние два десятилетия с точки зрения развития и укрепления ключевых институтов армянской государственности и национальной экономики, улучшения морально-психологического состояния общества и диверсификации контактов с зарубежными диаспорами могли быть использованы, мягко говоря, более эффективно. И в этом случае не возникали бы болезненные вопросы о не снижающемся миграционном оттоке, о ненадлежащем состоянии армии и о многом другом, что делает голоса тех, кто, возможно, рассуждая о взаимных компромиссах, в реальности, кивая на якобы прогрессирующую слабость, не исключает и односторонних уступок. Реализовывать идею нации-армии, даже глубоко проработанную, в условиях дефицита ресурсов, слабой материальной базы на фоне социальной несправедливости будет, конечно же, затруднительно.

В то же время, как мне кажется, Левон Тер-Петросян, рассуждающий о "компромиссе и мире", все же не является выразителем откровенно "пораженческих" настроений. Во всяком случае, в его выступлении содержался недвусмысленный пассаж: "В следующей войне, развязанной по собственной инициативе, когда бы это ни случилось, Азербайджан потерпит, несомненно, горькое поражение и потеряет еще несколько районов".

- Тер-Петросян также заявил, что ключ от разрешения карабахского конфликта находится в Москве. Может ли сейчас Москва эффективно влиять на стороны,  способствуя прочному урегулированию конфликта, и по-прежнему ли является безальтернативным сохранение статус-кво?

- Позволю себе в этой части не в полной мере согласиться с бывшим президентом Армении. Действительно, роль России велика (что в полной мере продемонстрировали московские переговоры начальников генеральных штабов вооруженных сил Азербайджана и Армении,  завершившиеся перемирием 5 апреля 2016 года), но она ни в коей мере не является эксклюзивной. У контрагентов Москвы по минской тройке сопредседателей имеются немалые возможности влиять на элиты противоборствующих сторон, разнообразные рычаги политического, экономического, организационного, информационного и иного влияния.

Попытки принизить роль России, как мы знаем, имели место еще в начале 1990-х годов, в период активных усилий посреднической миссии нашей страны, увенчавшейся в конечном итоге достижением остающегося хрупким, но все же перемирия в мае 1994 года. И с тех пор возможности внешних игроков на постсоветском Кавказе существенно возросли, в том числе и в силу объективных причин: советское поколение постепенно уходит, в то время как ему на смену приходит новая генерация политиков и чиновников с принципиально иным опытом и мировоззрением.

Конечно, стабильность в странах бывшего Советского Союза, недопущение возобновления острой фазы региональных конфликтов - одна из приоритетных задач российской дипломатии. В то же время немалую деструктивную роль играют подпитываемые извне внутренние противоречия, чему мы стали свидетелями в последние годы на Украине. Зачастую приходится действовать в весьма узком коридоре возможностей. Что касается Нагорного Карабаха, то в Москве неоднократно подчеркивали отсутствие намерений навязывать что-либо противоборствующим сторонам. Согласимся, любая иная позиция носила бы предельно неадекватный характер.

Конечно, Россия по-прежнему будет вести диалог со всеми сторонами конфликта. Укрепление российско-армянских военно-политических контактов свидетельствует о стремлении Москвы к сохранению баланса военных возможностей сторон. Именно этот баланс в условиях отсутствия подвижек в переговорном процессе и торпедирования одной из сторон даже тех скромных результатов, которые были достигнуты в Вене и Санкт-Петербурге, является фактором сдерживания. На мой взгляд, не были бы лишними и гуманитарные инициативы России в Нагорном Карабахе, осуществляемые пока силами отдельных энтузиастов, деятельность которых следовало бы всячески приветствовать.

Все-таки надеюсь на благоразумие политиков, надеюсь, что они перестанут упиваться своим мифическим превосходством и "крутостью" и перейдут, наконец, от имитации переговорного процесса к его реальному наполнению. Любой иной вариант ведет в никуда.

  - Насколько велик фактор внешнего давления в карабахском конфликте? Не является ли он предметом определенных информационных манипуляций?

- На мой взгляд, этот фактор, конечно, нельзя сбрасывать со счетов, однако вряд ли он является решающим. "Поощрять" к "решительным шагам" в урегулировании проблемы целесообразно в отношении всех сторон конфликта, иначе повторение историй, подобных дипломатическому провалу в Казани летом 2011 года, неизбежно. "На нас за закрытыми дверями оказывается давление с целью принудить к соглашению на признание независимости Нагорного Карабаха. Мы не раскрываем многие детали, потому что есть правила дипломатии. Азербайджан никогда не согласится на это", – заявил в начале октября Ильхам Алиев, которого Тер-Петросян назвал "рационально думающим государственным деятелем, способным сделать соразмерный шаг в направлении установления мира, столь необходимого и его собственному народу". Несмотря на столь лестную оценку, сделанную еще и после "четырехдневной войны", мы видим, что ключевой вопрос о статусе региона, без которого никакое урегулирование невозможно, по-прежнему упорно игнорируется.

Когда по итогам апрельских событий некоторые эксперты предположили возможность некоего условного "закавказского Дэйтона", мне данная идея сразу показалась несколько оторванной от реалий. Напомню, еще в 2006 году посредники выступили с символически озаглавленным совместным заявлением "Мы исчерпали наше воображение" в том, что касается признания, формулирования и приведения в окончательный вид так называемых Мадридских принципов. Их суть и содержание, а также конкретные шаги на пути урегулирования конфликта еще раз были перечислены в совместном заявлении глав делегаций стран – сопредседателей Минской группы ОБСЕ: "Мы напоминаем сторонам, что урегулирование должно основываться на ключевых принципах Хельсинкского Заключительного акта, а именно: неприменение силы, территориальная целостность, равноправие и право народов на самоопределение, а также на дополнительных элементах, предложенных президентами стран-сопредседателей, включая возвращение территорий вокруг Нагорного Карабаха под контроль Азербайджана; промежуточный статус Нагорного Карабаха, предусматривающий гарантии безопасности и самоуправления; коридор, соединяющий Армению с Нагорным Карабахом; будущее определение окончательного правового статуса Нагорного Карабаха путем юридически обязывающего волеизъявления; право всех внутренне перемещенных лиц и беженцев вернуться в места прежнего проживания; и международные гарантии безопасности, включая миротворческую операцию. Наши страны продолжат тесное взаимодействие со сторонами, и мы призываем их максимально использовать помощь сопредседателей Минской группы в качестве посредников". В документе также содержится решительное осуждение "жестоких преступлений, совершенных в апреле с.г. на поле боя", а также призыв сторонам "строго придерживаться соглашений о прекращении огня 1994/95 гг., составляющих основу прекращения боевых действий в зоне конфликта".

Данный более чем очевидный тезис тем не менее встретил нервную реакцию у зачинщиков апрельской авантюры, принесшей горе и страдания народам не только Армении и Карабаха, но и самого Азербайджана. Вот и сейчас, непрекращающиеся обстрелы перемежаются воинственными заявлениями и намеками на создание новых военных альянсов с внерегиональными игроками… И не здесь ли стоит искать подоплеку провокационных, да и просто абсурдных утверждений (в том числе и некоторых московских политологов) о том, что ни Ереван, ни Минская группа не оставляют якобы Баку иных вариантов, кроме возобновления военных действий?

В то же время в минувшем году некоторые армянские СМИ усиленно раздували тему так называемого плана Лаврова, якобы предполагающего некие односторонние уступки со стороны Еревана и Степанакерта. Мне представляется, что подобные информационные вбросы, с чьей бы подачи они ни распространялись, очевидным образом направлены на обострение российско-армянских отношений. Здесь позволю себе напомнить слова российского сопредседателя Минской группы ОБСЕ Игоря Попова: "Мы неоднократно высказывались на тему возвращения территорий вокруг Нагорного Карабаха. Эту проблему надо рассматривать комплексно вместе с другими элементами урегулирования, включая решение статусных вопросов Карабаха, возвращение всех беженцев, сохранение коридора, связывающего Нагорный Карабах с Арменией, проведение миротворческой операции. Процесс урегулирования – это единый пакет, и любые попытки вычленить из него отдельные элементы, которым та или иная сторона отдает предпочтение, – контрпродуктивны".

- Имеется ли, на ваш взгляд, среди сопредседателей МГ ОБСЕ консенсус относительно приоритетной роли России в разрешении конфликта?

- Казалось бы, да (и Тер-Петросян об этом также упоминает). Тем не менее реальность, по-моему, все же несколько сложнее. В целом я разделяю точку зрения, которой придерживается большинство экспертов, о том, что, в отличие от Сирии либо от Украины, между Москвой и ее западными партнерами не наблюдается столь значительных разногласий. И все же значительное обострение отношений между Западом и Россией, как минимум, не сказалось на их совместной работе на карабахском треке позитивно. Деятельность бывшего сопредседателя Минской группы ОБСЕ Джеймса Уорлика, отметившегося рядом односторонних заявлений, откровенно говоря, оптимизма не вызывала.

В ближайшей перспективе многое будет зависеть от того, какое место Южный Кавказ и постсоветское пространство в целом займут во внешнеполитических приоритетах избранного президента США Дональда Трампа, будет ли этот регион рассматриваться как зона исключительного доминирования Запада либо же (на что очень хотелось бы надеяться) возобладает более реалистичный подход.