РАЗВИВАЕТСЯ ПРОЦЕСС ЗАМЕНЫ КАЧЕСТВЕННОЙ АРХИТЕКТУРЫ НА НЕКАЧЕСТВЕННУЮ,

- Карен Владиленович, вы давно не выступали на страницах нашей газеты. Вопросов накопилось много, они разные – это и проект "Старого Еревана", и создание палаты архитекторов, наконец, обращение премьера к представителям диаспоры вернуться на родину. Это ведь имеет отношение и к архитекторам?

Но сначала позвольте поздравить вас с выходом очередной книги – "Аэропорт "Звартноц", посвященной архитектуре знаменитого круглого здания ереванского аэропорта, которое собственник собирается разрушить и уже частично разрушил, демонтировав кольцевые пандусы.

- Спасибо за поздравление. Идея выхода книги в серии "Советский модернизм. Шедевр" принадлежит издательству TATLIN, его главному редактору Эдуарду Кубенскому. Я с благодарностью принял его предложение и, отложив свои запланированные работы, занялся "Звартноцем", т.к., возможно, издание книги может заставить задуматься в первую очередь владельца аэропорта и, конечно, власти Армении, прежде чем отдавать команду об окончательном сносе.

- Давайте начнем разговор с Еревана. Вернее, с проекта "Старый Ереван". Это сейчас актуально, кажется, вот-вот начнется строительство. Вам этот проект нравится?

- Я уже имел возможность высказаться по поводу этого проекта. Это муляж "исторической среды", причем в формах, имеющих мало общего с картиной прошлого Еревана. Своеобразный голливудский проект, в Америке по этому принципу построен Лас-Вегас.

- Пожалуйста, раскройте скобки – для многих наших читателей "Старый Ереван" может показаться возможностью сохранить историю города, практически уничтоженную за последние два десятилетия.

- В проекте "Старого Еревана" все будет новым. Даже то, что там могут оказаться подлинные фрагменты фасадов домов ХIХ - начала ХХ веков (кстати, большинство фрагментов домов будет даже не на своем месте), все равно сделает их новыми, исторически "неправильными". Это будут плоскости наподобие кинодекораций, и на них будут надстроены новые, почему-то мансардные этажи. Архитектура, которой в старом Ереване никогда не было (и не могло быть, т.к. мансарды невозможно было бы эксплуатировать в жарком климате). А внутренняя часть за фасадами будет целиком построена заново и перекрыта пластиковым сводом, объединив в целое пространство, видимо, по аналогии с торговым молом. Но Ереван исторически был "прозрачным", с каждой его точки – из окон домов, с открытых балконов, из садов открывалась перспектива неба, окружающих гор, вершин Арарата. Этому способствовал и рельеф – небольшой уклон в сторону Арарата, и исключительное освещение - неповторимый яркий солнечный свет долины в сочетании с холодной синевой окружающих гор.

          Эту волнующую сценографию пространства Таманян, конечно же, уловил и, модернизируя застройку города, сохранял ее. Вся концепция Еревана, как я уже не раз говорил, но считаю нужным повториться, - вся концепция Еревана была связана с Араратом. Сегодняшнее градостроительство, если его вообще можно как таковое обозначить,  окончательно уничтожило эту главную особенность города. Центр Еревана застроен по принципу спального микрорайона, в котором нет идеологии, а есть функциональная составляющая, куда большим торговым молом встраивается "Старый Ереван". Идеальный город превращен в город без идеи. Интересно и то, что весь этот гигантский проект со строительством жилья в центре города оказался провальным – большинство квартир не то что не имеют "волнующей" визуальной перспективы, они не отвечают требованиям инсоляции – нормального солнечного освещения.

 - А есть реальная возможность сохранить старый Ереван или уже все потеряно и только небольшой фрагмент исторической декорации, как вы говорите, в голливудской манере - это все, что современное армянское градостроительство оставит будущим поколениям?

- Увы, при существующем градостроительном мышлении и реализуемой политике - да. Директор "Ереванпроекта" говорит о том, что есть два проекта Конда – один с сохранением старого, другой – без. Он говорит, что ему нравится первый, но реализован будет второй. В 1980-е годы Спартак Кнтехцян (один из авторов знаменитого летнего зала кинотеатра "Москва". - Ред.) предложил проект детского кинотеатра на Главном проспекте (вместе со своим учеником Ованесом Гурджиняном), где сохранялась вся существующая старая застройка. Две среды Еревана, два его временных слоя, два разных масштаба города соединялись в единую градостроительную структуру, открытую для развития. На основании этого проекта мы разработали концепцию сохранения "старого Еревана" в развивающемся "новом Ереване". Но проект детского кинотеатра не состоялся, исторические дома разрушены, на их месте построены многоэтажные здания, стеной разделившие пространство центра.

- Может, нашим архитекторам недостает профессионализма? Вот премьер обратился к представителям диаспоры, приглашая активно включиться в развитие Армении. Это, наверное, относится и к архитекторам?

- Обращение премьер-министра – важный и нужный посыл, который, я думаю, имеет отношение и к нашей профессии. Сто лет назад современная армянская архитектура начиналась с приглашения мастеров из диаспоры. Таманян дважды приезжал на историческую родину – из Петрограда в 1919 году, получив приглашение от правительства Первой Республики для составления генплана Еревана, и из вынужденной эмиграции из Тавриза в 1923-м уже по приглашению правительства Советской Армении для реализации генплана. Из Москвы на должность главного архитектора Еревана в 1924 году был приглашен Никогаес Буниатян. Приехали замечательные мастера Н. Баев, Д. Числиев. В конце 1920-х годов в Армении началась деятельность выдающихся представителей архитектурного авангарда, выпускников одного из мировых центров новой архитектуры московского ВХУТЕМАСа Каро Алабяна, Геворга Кочара, Микаела Мазманяна и Тирана Ерканяна. Все они, устремившись в возрождающуюся Армению, стали лидерами ее архитектуры в период 1920-х и до середины 1930-х годов, создали два интереснейших архитектурных направления – таманяновское и конструктивистское (значение и того и другого выходит за границы национальной культуры). Но какова была их дальнейшая судьба? Алабян проработал меньше трех лет и вернулся в Москву. Участь других более чем печальна – Таманян был ошельмован (после смерти) за "дашнакско-националистические устремления" и "буржуазную трактовку города" (здесь я цитирую малоизвестный документ), трое других крупнейших армянских архитектора – Буниатян, Кочар и Мазманян оказались в ереванских тюрьмах. Роль Баева, Числиева, Ерканяна стала незначительной. Освободившиеся места заняли местные кадры с дипломами ереванского университета (первый выпуск состоялся в конце 1920-х). И развитие армянской архитектуры в последующие два десятилетия пошло по совершенно иному пути, обозначенному сталинским тоталитаризмом, где не было место ни национальным идеям Таманяна, ни новаторству конструктивистов. Формальные аллюзии этой архитектуры, к сожалению, стали отражением и нашего времени. 

 - К чему вы сделали этот исторический экскурс? Армении не ждать участия в ее новом строительстве архитекторов диаспоры? Ведь, насколько известно, в Москве и Петербурге успешно работают наши соотечественники.

- Историю знать всегда полезно. Да, вы правы, в Москве и Петербурге сейчас успешно работают Юрий Григорян, Наринэ Тютчева, Максим Атаянц, совсем молодой Рубен Аракелян, другие архитекторы. Все они являются авторами крупных и сложных проектов, их роль в российской архитектуре очень значительна. Несомненно, их участие в градостроительных, архитектурных процессах Армении было бы очень полезным. Ведь сейчас в Армении происходит процесс замены качественной архитектуры на некачественную. И, поскольку это явление приобретает количественный характер, вполне реально, что уже нынешнее поколение армянских архитекторов утратит тот навык, который определял высокий уровень национального зодчества, вне зависимости от стилей, экономического и политического положения страны.

- Как можно, как вы говорите, "заменить качественную архитектуру на некачественную"?

- Это то, с чем мы сталкиваемся уже два десятилетия. Ведь разрушению подвергаются представляющие ценность произведения архитектуры, многие из которых находились в реестре памятников, а теперь из него выведены.

Разрушены почти все исторические здания дотаманяновского периода. Уничтожена концепция таманяновского города – встаньте на главной площади города и оглянитесь – что осталось от некогда гармоничной застройки солнечного города? Уничтожен, разрушен уникальный архитектурный ансамбль площади Шаумяна, состоящий из зданий различных стилей и времени. Практически полностью уничтожена средовая модернистская архитектура центра Еревана от Оперы до кинотеатра "Россия" на Кольцевом бульваре, архитектура улицы Абовяна, пространства, в свободной эстетике которых формировался, если можно так сказать, дух ереванской свободы 65-го и 88-го.

Современное градостроительство, современная архитектурная этика во всем мире, причем не только в экономически развитых странах, совершенно иная, чем в Армении. Люди в большинстве ценят культуру, подлинность. За этим едут туристы по всему миру. Вы никого не удивите ни многоэтажным домом с черными окнами, ни муляжом старого. Конечно, охранять, реставрировать сложнее и куда менее выгодно с точки зрения прибыли, чем сломать и построить новое. Но сохранять культуру – это хорошая особенность сегодняшнего времени. То, к чему призывает известный московский урбанист профессор Андрей Иванов, глубоко и всесторонне изучивший сохранившиеся старые фрагменты города, указывая на ценность подлинной застройки Конда, – оказывается не под силу ни местным проектировщикам, ни застройщикам. Но, главное, не соответствует ментальности местных элит. Ответом на вызов времени становится проект жилого поселения на окраине Еревана из псевдонациональных домиков с архитектурой студенческого уровня. У нас мало земли, не стоит ее засорять такими идеями. Не стоит увеличивать территорию Еревана, пристраивая новые деревни. Лучше застраивать сами деревни.

  - Насколько поможет выправить ситуацию создание палаты архитекторов?

- Ликвидация Союза архитекторов и создание из его части палаты архитекторов – очень плохая идея. По существу, это придумано, чтобы зацементировать сложившееся положение в профессии.

Палата – это путь к ликвидации профессионального "инакомыслия". И этим ее создание напоминает 1932 год, когда известным постановлением были ликвидированы творческие объединения и вся деятельность архитектуры оказалась втиснутой в прокрустово пространство тоталитарного единомыслия. Авторы ликвидации союза (наконец-то лишившегося идеологических тисков и имеющего возможность свободно развиваться) и создания безальтернативного механизма палаты либо не знали собственную историю архитектуры, либо, наоборот, знали хорошо.

Конечно, Союз архитекторов за все эти годы не смог реально противостоять всем тем отрицательным тенденциям, которые привели профессию к столь плачевному состоянию. А меньшинство членов союза, приняв решение о ликвидации союза и создании палаты, скорее всего, исходило из иллюзорной надежды, что палата защитит архитектуру от произвола заказчика. Но этого не произойдет, во-первых, потому, что такой механизм не заложен в этом законе и не может быть заложен. А во-вторых, потому, что реальная жизнь и существующая традиция всегда сильнее всяких законов, тем более столь малоконкретных.

Палата может быть в составе союза как некий механизм, дающий силы самому союзу, но управляемый союзом, который самостоятельно, независимо, используя весь свой интеллектуальный потенциал, будет последовательно действовать в направлении укрепления и развития свободного, противостоящего диктату извне творческого процесса. А сейчас палата, состоящая только из практикующих архитекторов, – это путь к окончательному диктату тех архитекторов, которые поставили профессию на услужение строительному бизнесу, где нет места культуре, архитектурному искусству, где этика профессии понимается как поведение личности, а не поведение профессионала по отношению к обществу, к коллективной памяти, наконец, к существующей застройке и к национальному ландшафту. Где есть место только экономической выгоде.

 
                Надеяться на улучшение качества архитектуры в результате создания палаты по меньшей мере наивно, поскольку ни в смысле коррупционных рисков, ни в смысле сопротивления внешнему и внутреннему волюнтаризму никаких реальных противовесов в ней нет.

Особенно плохо то, что палата закрывает путь для свободного творческого развития молодежи – для вступления в палату надо будет соответствовать требованиям ее "стариков", установится своеобразная "профессиональная дедовщина".

Мы все, армянские архитекторы, оказались в течение 20 лет заложниками нами же созданной ситуации. В изменившихся политических и экономических реалиях профессия не смогла осмыслить переход к новому постмодерному времени, не нашла в себе творческого потенциала и принципиальности для ответа на новые вызовы. Произошла неудавшаяся смена поколений - славную когорту армянских модернистов 60-80-х годов сменили архитекторы без необходимого опыта и школы реального проектирования.

В этом положении оказались и те, кто был честен и предан идеям профессии. Вот автор "Старого Еревана" Левон Варданян: в середине 70-х вместе с супругой Мариеттой Гаспарян, теперь уже доктором архитектуры, известным исследователем старой ереванской архитектуры, они были первыми, кто начал реальную борьбу за сохранение старых ереванских построек, причем с непременным условием сохранения на своем месте.

- Нашу беседу нельзя назвать оптимистичной...

- Я не вижу больших оснований для оптимизма. Архитектура -сложная, тяжелая и дорогая категория, ее не сотрешь, не уберешь, не сломаешь. С тем, что случилось, будут жить поколения. И, к сожалению, привыкать, свыкаться с этим. Единственное, чего еще можно желать, к чему нужно стремиться, за что бороться, – это сохранение от дальнейшего уничтожения всех прежних достижений. И надеяться на тех талантливых молодых – 30-летних, которые есть и которые болеют за профессию.