В ПОДВАЛЕ
Григ (Григор Шашикян) - один из лауреатов молодежной премии президента РА в области литературы, которой он удостоился в 2015 году за книгу рассказов "Кот Иисуса" (подробнее читайте в "Голосе Армения" от 18 февраля 2016 г.). Сопереживание с маленьким человеком, пытливый интерес к социально-психологическим коллизиям современника доминируют в наблюдениях и фабулах молодого автора. Предлагаем вниманию читателей "ГА" один из рассказов этой книги.
ГРИГ
Сколько помню себя в детстве, я постоянно догонял отца: у него была привычка быстро ходить, будто он куда-то вечно опаздывал, так что я вынужденно тоже опаздывал с ним. Часами мы бродили по городу, он наведывался то к одному, то к другому приятелю разузнать, не нашлась ли для него какая-либо работенка, а я дожидался его у входа. После наших тщетных поисков мы отправлялись в подвал, где были они.
Я ДОЛГО РАЗМЫШЛЯЛ, КТО ЖЕ ОНИ В САМОМ ДЕЛЕ и что объединяло этих столь непохожих людей? Может быть, надежда - единственное богатство бедняков? Когда ворошу память, выуживая любую заботливо убереженную мелочь, мой взгляд в прошлое окрашивается только в один цвет - черный: и их внешность, и подвал, и вещи были черными, кроме выкрашенного в морковный цвет пола. Подвал занимал огромное пространство, с очень высоким потолком и зарешеченным окном чуть пониже потолка, в котором частенько можно было увидеть ноги прохожих. Еще о подвале запомнились слова Самвела, который, смеясь, говорил: "Отобрали его у крыс…"
В подвале у каждого из нас был свой угол, я садился на скрипучий стул, который принадлежал только мне. Поодаль, напротив компьютера, располагался Самвел, мужчина лет за пятьдесят, такой худющий, что впалые щеки напоминали блюдца, а когда он закидывал ногу на ногу, то казался одноногим. Архиспокойный человек с неторопливой речью и неизменной сигаретой между пальцами. В отличие от остальных обитателей подвала, он не нуждался в деньгах; поговаривали, что у него состоятельная жена… Самвел был, так сказать, "учредителем и главным лицом" подвала; все были с ним связаны, он был посвящен в дела всех, и, наконец, все были его должниками, но это почти никогда не обсуждалось. Трудно сказать, зачем Самвелу нужен был подвал или же те копейки, которые он получал за мелкие заказы на компьютере - во всем этом он не нуждался. Мне нравилось часами наблюдать, как его пальцы ловко скользят по клавиатуре и выводят на экране буквы. Ничего в этом я не смыслил, но наблюдал с превеликим интересом - компьютер был недосягаемой мечтой, совершенно другим миром…
Слева от меня, прямо под окном, сидел Еранян Ашот, чудак-человек, вегетарианец, внешность которого напоминала знакомого по фильмам Иисуса: голубоглазый, с курчавыми белокурыми волосами. Поговаривали, что он очень верующий человек, а когда я поинтересовался у отца, что это означает, он объяснил: это люди, близкие к Иисусу. Пожалуй, под впечатлением его слов я сравнил Ераняна с Иисусом. Ашот Еранян был архитектором, или, как в шутку его называли, "дешевым архитектором"; его стол всегда был завален большими листами бумаги, на которых сходилось и расходилось множество линий. Он был несловоохотливым человеком, и мне запомнилась история, которую он изредка о себе рассказывал. Во время Спитакского землетрясения они с женой усыновили троих детей-сирот, двое из них были инвалидами, с трудом их вырастили, но когда вконец обнищали, то вынуждены были сдать детей в детдом; невзгоды сломили жену, она не выдержала и ушла от него, а он, оставшись один, оказался в подвале.
- Зачем мне квартира? - отвечал он на вопрос, почему ушел из дома, и тихо добавлял: - Очень она со мной намучилась, пускай теперь будет счастлива, а квартира - мой им подарок.
Долго мне было непонятно, почему он снимает угол, если есть собственное жилье? Уже позже я узнал, что жена от него ушла к другому мужчине…
ЧУТЬ ПООДАЛЬ ОТ ДВЕРИ РАЗМЕСТИЛСЯ КОРОБКА АШОТ, странное прозвище досталось ему по роду занятий: он мастерил коробки для цветочных магазинов и так зарабатывал на хлеб насущный. Невысокого роста, он выделялся броской внешностью и необычно выразительным лицом. Кто хоть раз увидел бы Коробку Ашота, запомнил бы прежде всего его лицо, будто ничего, кроме лица, у него не было.
- Присобачить бы к тебе рожки - и ты вылитый черт, - подтрунивал над ним отец. - Знал бы Голливуд твой адрес, однозначно пригласил бы сниматься в фильмах.
Коробка Ашот не обижался шуткам о его лице, напротив, казалось, и сам придерживался того же мнения. Живчик был еще тот, да еще бегающий взгляд и быстрая речь невольно подтверждали в нем сатанинское происхождение. Бывало, встану рядом с ним, пытаясь научиться, за несколько минут сделать из бумаги коробку, - казалось, это так легко… Коробка Ашот всегда брал в долг в надежде реализовать очередную свою идею; его заманчивые замыслы сводились к добыче миллиона за короткий срок, однако в последний момент он почему-то терпел фиаско.
- На сей раз получится, я все продумал… - и он, как всегда воодушевленно, излагал свою "гениальную" программу.
Однажды Коробке Ашоту взбрело в голову приготовить освежители для салонов автомобилей, которые вывешивались у зеркала ветрового стекла. И знаете, получилось: он смачивал бумагу в лимонадной эссенции, и она начинала благоухать, правда, новое изобретение без последствий не обошлось - в течение недели от всех нас исходил лимонный аромат, поскольку эксперимент проводился в подвале, а особенно сильно благоухал сам автор новинки, да так интенсивно, что вынужден был какое-то время не пользоваться услугами маршруток, поскольку его оттуда несколько раз выдворяли. И он выбрал пеший маршрут и старался не оставаться долго в закрытых помещениях… Семейные дела Коробки Ашота также были довольно запутанными - с женой и двумя дочерьми он давно уже не виделся.
- Выхожу я из подъезда - и вдруг бац! - на голову мне падает кирпич, - смакуя, рассказывал он. - Это жена хотела убить меня, она и сейчас не прочь со мной разделаться.
В отличие от Ераняна, он охотно и с удовольствием расписывал крах своей семьи, и зачастую казалось, привирал - настолько красочно и образно излагал. Не забывал, конечно, помянуть жену, которая хотела его прикончить, ибо он не может зарабатывать деньги, детей против него настраивает - и так до бесконечности. Я слушал и пытался представить, что за мегера эта женщина, учудившая такое с Коробкой Ашотом. С разрешения Самвела Коробка Ашот спал в подвале; сдвинув несколько стульев, он устраивался на них.
ЕЩЕ ОДИН ОБИТАТЕЛЬ ПОДВАЛА - ОППОЗИЦИЯ ТИГРАН, мужчина среднего роста, солидно одетый, похожий, как я думал, на писателя, он не расставался с компактным "дипломатом", полным бумаг, в блокнот с серебристой обложкой заносил подслушанные интересные мысли.
- Ну, он левоновский человек (сторонник первого президента Армении Левона Тер-Петросяна, возглавившего впоследствии оппозиционную партию. - К.Х.), - ответил Самвел, когда я спросил, что означает "оппозиция", однако объяснение было таким же смутным, как и само слово "оппозиция". Неясно было, чем занимался Тигран, но мне казалось, что он был очень важным человеком, потому что редко посещал подвал, но с его приходом всегда возникали неприятности.
Во время одного из визитов в подвал я не обнаружил на месте компьютер, чего раньше ни разу не случалось.
- Ну а Само зачем было забирать? - задавался вопросом Коробка Ашот и смеялся, но другим было не до смеха.
В подвал пожаловали полицейские и насильно увели Самвела вместе с компьютером, дескать, есть подозрения, что в компьютере хранятся антигосударственные материалы. Благодаря вмешательству родственников жены Самвела его выпустили на свободу, но компьютер так и не вернули. Никто не сомневался, что визит полиции и конфискация - дело рук Тиграна, который в те дни, как обычно, отсутствовал. Оппозиция Тигран был горьким пьяницей, его можно было обнаружить в каком-нибудь богом забытом месте, нередко его подбирали и на помойках. Но когда Тигран был не при деньгах, то держался крайне интеллигентно и никому бы в голову не пришло, что он алкоголик. Он пропивал все до последней копейки, и знакомые знали, что если дела у Тиграна в ажуре и в карманах не пусто, то несколько недель он будет недосягаем.
Тигран брал деньги с тех, кто собирался свалить за бугор, записывал их в ряды оппозиционной партии, затем помещал в газете несколько пламенных статеек, мол, имярек подвергается политическим репрессиям и т. д. и т. п., и тогда этот человек получал возможность покинуть страну. Неожиданный арест в подвале также произошел из-за очередной сделки Тиграна: за несколько дней до прихода полицейских он попросил Самвела набрать текст, так сказать, с "политической кляузой"… Собственно, мне не очень-то хотелось вникать в суть происходящего - очевидно было только одно: компьютер не вернут, и уже от этого было грустно. Прошло немного времени, и Самвел, разумеется, принес новый компьютер, гораздо лучше прежнего, что несказанно меня обрадовало, жизнь наладилась, но Тигран все не появлялся.
СТАБИЛЬНОГО МЕСТА В ПОДВАЛЕ НЕ БЫЛО ТОЛЬКО У МОЕГО ОТЦА. Он пристраивался то там, то тут, будто не мог усидеть на одном и том же стуле. Бывало, он увлекался-загорался во время разговора и тогда пересаживался на другой стул или оставался стоять, если не было свободного места. Отец был художником, и почти как все художники, был бедным. На хлеб насущный зарабатывал портретами. У своих знакомых он оставлял образцы - рисунки с известными армянами - и ждал, что объявится клиент и закажет портрет, тогда мы сможем еще несколько месяцев сводить концы с концами. Мы с отцом часто бродили по городу, и очень долго; от усталости он придумал игру: называл улицу, по которой мы шли, а потом мой черед был угадать следующую улицу, и так до тех пор, пока кто-либо из нас не мог сориентироваться или ошибался. Нередко он специально проигрывал, чтобы меня порадовать. Отец постоянно носил в кармане любимые леденцы и, заметив, что я устал, вручал конфетку. Была у отца еще одна привычка: когда мы проходили мимо витрин кафе или магазинов, то всегда отводил взгляд в сторону, будто не в силах был видеть эти витрины, а если я спрашивал, почему он отворачивается, он молча улыбался.
С отцом и подвалом у меня связано немало воспоминаний. Забавные и интересные случаи становились памятными событиями дня. Так, однажды отец написал портрет Шарля Азнавура и принес в подвал.
- Что скажете? - спросил он, доставая картину из пакета и прислонив к стене. - Похож, правда?
Красивый портрет, у Азнавура добрая улыбка. Отец с вдохновением рассказывал, показывая на фрагменты, которые удались после долгих стараний.
- Сам, ведь хорош, да? - то и дело спрашивал он, уверенный, что если картина Самвелу понравится, то окажется по душе и толстосумам.
Еранян и Самвел восхищались, а я гордился отцом, будто хвала относилась ко мне, а не к картине. Но пришел Коробка Ашот - и все прекратилось.
- Ты так любишь своего президента, что уже и портрет его пишешь? - брякнул он.
Все рассмеялись его шутке, но Ашот настаивал на своем.
- Что ты мелешь?! - разозлился отец, когда понял, что тот не шутит. - Это Шарль, не видишь, что ли?
Ашот отошел от картины, где он стоял и, приближаясь к нам, внимательно разглядывал ее издали, а потом расхохотался.
- Ну да, издали - Шарль, вблизи - президент.
Впечатление в самом деле было двоякое: стоишь рядом с ней -видишь президента, а отдаляешься - перед тобой Шарль Азнавур. Потрясающе! Мы то приближались, то отходили от картины, и отец терялся в догадках.
- Со мной такое раньше не случалось, - недоумевал он. - Вот так напасть, и столько красок перевел…
Около недели отец пытался стереть с холста президента: дорисовывал морщины, менял цвет кожи, перемещал свет и тени, даже работал подшофе, но президент не уходил. Прищурив один глаз, отец отходил от картины, затем большим пальцем прикрывал тот или иной фрагмент, будто таким образом хотел разоблачить спрятавшегося президента.
- Ты представляешь, он все у меня отобрал, а теперь еще и картину хочет присвоить, - говорил полупьяный отец. - Нет, я не сдамся, я буду бороться и спасу свою картину.
- Как ты думаешь, смогу я вытравить его оттуда? - спрашивал он у меня. - Видно, в жизни он очень завидовал Шарлю, да-да, и в чем-то с ним не поладил… Вот нарисую автопортрет - и кому приспичит мне завидовать?
ПОРТРЕТ СТАЛ ГЛАВНОЙ ТЕМОЙ ПЕРЕСУДОВ В ПОДВАЛЕ. Все интересовались у отца, чем закончилась эта история, а он смеялся, мол, президент упорствует и не думает уходить. Он объяснял, что странное сходство с Азнавуром кроется во лбу и бровях, если смотреть вблизи, то лицо Шарля кажется плоским и похожим на президента - в этом нет ничего особенного.
- "Двуличная картина", - заявил как-то Коробка Ашот, и картина получила название "Двуличная".
Как отец ни выводил президента из картины, все было без толку. В конце концов, она так раззадорила Самвела, что он ее купил и повесил на стене подвала, прямо у себя над головой.
Время летело, у меня на щеках появился пушок. Жизнь бурлила и преображалась, однако в подвале все оставалось по-старому. Оба Ашота, как всегда, продолжали сидеть за своими столиками, Самвел занимал свое место под "Двуличной" картиной, Тигран так и не объявился, а я мотался по городу в надежде получить заказ на портрет. Здоровье отца пошатнулось, он быстро уставал от долгой ходьбы. На обратном пути домой я заглядывал в подвал.
Вечерело, зажглись фонари, и полил дождь; на улице попадались редкие прохожие. Я шел осторожно, чтобы не промочить ноги, и уже приближался к подвалу, когда услышал вопли - это был Коробка Ашот.
- Отпустите меня! Отпустите!.. - орал он.
Когда я вошел, Ашот лежал на полу, отец с Ераняном тщетно пытались его успокоить - он сопротивлялся, отпихивал и ударял то одного, то другого.
- Выйди! - крикнул мне отец.
Что происходит? Почему Ашот плачет? Непонятно, о чем он говорит?
- Отпустите! Ни черта вы не понимаете! Город - коробка, огромная коробка, я видел собственными глазами! - указывая на окно, кричал он. - Скоро все мы окажемся в коробке и больше никогда, никогда не выберемся оттуда.
Я был в растерянности - удручающее зрелище. Ашот настойчиво твердил, что сам видел: город - большая коробка, и она разрастается и разрастается, поглощая все на своем пути, и она преследует его…
Наконец вернулся Самвел с врачом "скорой помощи", и Ашота увезли. Пока его вели до "скорой", он упорно сопротивлялся и повторял одно и то же. С того дня в моем присутствии никто в подвале об Ашоте не заговаривал, а я прикидывался, будто ничего не произошло.
- Ашот не сошел с ума, город и вправду убийца… - как-то подслушал я слова отца.
В СКОРОМ ВРЕМЕНИ МЫ ЛИШИЛИСЬ ПОДВАЛА: Самвел не оплатил аренду, мол, нашел более подходящее место, однако на самом деле оставаться в подвале было невыносимо - все здесь напоминало об Ашоте.
На улице Абовяна позади одного из зданий примостилась постройка, подвал которой когда-то приютил нас. Сейчас там стоматологическая поликлиника, и ничего больше не напоминает о подвале. Однако, когда проходишь мимо, что-то притягивает, заставляет замедлить шаг и всмотреться. Разумеется, никакой мистики. Только я один знаю о существовании подвала, и только мы с ним вдвоем разглядываем друг друга…
По-прежнему даже чаще блуждаю по городу и по традиции начинаю с улицы Абовяна и спускаюсь вниз, к Оперному театру… Улицы сходятся-скрещиваются, разбегаются, и я прохожу по тем местам, где когда-то бывал с отцом, где прошло мое детство, и кажется, меня сопровождает отец… Теперь я знаю, почему он всегда отворачивался от витрин, почему назвал город убийцей…
Медленно шагаю по городу, отвожу взгляд от витрин и боюсь, страшно боюсь обернуться и вместо розовых домов увидеть догоняющую меня огромную коробку.
Перевела Каринэ ХАЛАТОВА
ПОСЛЕДНИЕ ОТ АВТОРА
-
2022-04-18 12:14
Житейские заботы и неурядицы, как и зашкаливающие национальные перипетии последних четырех лет, бесспорно, убеждают: классик армянской литературы Дереник ДЕМИРЧЯН (1877‒1956) ‒ наш с вами современник, предугадавший и нынешние настроения, и состояние общества, и заглянувший глубоко в душу армянина.
-
2022-02-04 11:17
Как же не нарадуется президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган: сам глава Республики Армения предлагает армянам «эпоху мира» вопреки исторической памяти и правде, которые Турция и ее лидеры, включая нынешнего Эрдогана отвергают более столетия.
-
2022-01-08 10:31
Продолжение. Начало здесь
-
2022-01-05 09:59
«Детсад стариков» попал мне в руки не три с половиной года назад, в 2018-м, а именно сейчас, как бальзам на душу ‒ вот он, здравомыслящий Человек и Армянин, Патриот и Герой, мой современник, выдающийся Лер Камсар (1888‒1965).
ПОСЛЕДНЕЕ ПО ТЕМЕ
-
2022-12-05 09:16
Союз писателей Армении презентовал сборник прозы и поэзии армянских авторов, обративших свой литературный интерес к России. Книга названа «Птица вдохновения» и стала очередным выпуском серии «Мы и мир», издаваемой по инициативе СП.
-
2022-12-03 09:54
Знаете, что происходит, когда в одном человеке сходятся физик и лирик? Большой взрыв! И рождается новый художник, с новой, совершенной матрицей! Как, в общем-то, и произошло с нашей героиней. Правда Лиана Шахвердян вовсе не физик по образованию, а математик. А математики не очень-то любят строиться в один ряд с физиками. Разные они очень. Одни ищут формулы, по которым решают задачи, другие пытаются объяснить, как работают эти формулы. Но, думаю, на сей раз нам простят столь вольное жонглирование определениями. Тем более, что речь пойдет не о физике, и не о математике, а о литературе, в которую Лиана Шахвердян ворвалась с оглушительным успехом.
-
2022-10-13 11:09
«Дневник артиллериста» - это свидетельства очевидца событий 44-дневной Арцахской войны, которые недавно были представлены на суд читателей в Ереване. Автор книги, изданной на общественные пожертвования в рамках литературной программы «Боевая дружба» при сотрудничестве фонда «Кохб» и издательского дома «Антарес», участник войны Альберт МКРТЧЯН.
-
2022-10-04 09:26
Запараллеленные в первых числах октября Ереванский книжный фестиваль и Международный конгресс переводчиков привели в нашу столицу множество гостей, чья среда обитания - литература. Многочисленные встречи, обсуждения, презентации, дискурсы и диспуты...