ГАРЕГИН НЖДЕ И ОВАНЕС ДЕВЕДЖЯН:

Среди книг, вышедших в свет в последнее время, безусловно, особый интерес представляют "Воспоминания заключенного" Армена СЕВАНА, имеющие очень точный подзаголовок: "Годы страданий вместе с Гарегином Нжде". Имя Армена Севана, к сожалению, сегодня в Армении мало кому известно. Между тем Армен Севан - это литературный псевдоним видного поэта, публициста, редактора, педагога, общественного и политического деятеля Ованеса ДЕВЕДЖЯНА, активного дашнакцакана и соратника Гарегина Нжде еще по обороне Сюника.

Воспоминания Армена Севана, изданные впервые в 1970 году в Лос-Анджелесе, широко известны в Спюрке. Хотя в центре внимания автора на протяжении всей жизни остается фигура Гарегина Нжде, тем не менее рамки ее – и временные, и географические, и политические - очень широки. Мы имеем в виду не только педантично изложенные события, приключившиеся с автором в довоенной, оккупированной и послевоенной Болгарии и других странах Европы, но и прежде всего страницы, описывающие жизнь в Советском Союзе, где он, как это ни парадоксально, практически не прожил на свободе ни одного дня. В этом смысле воспоминания Ов.Деведжяна – один из лучших и первых по времени образцов так называемой "тюремной" литературы, получившей свое развитие лишь десятилетия спустя.

Сюжет книги мог бы показаться невероятным, не будь он "придуман" самой жизнью. Два друга молодых лет – боевые соратники и политические единомышленники (Ованес был министром в сформированном Нжде правительстве Горной Армении) - после десятилетий активной национальной общественной, литературной и партийной деятельности за пределами СССР вновь встречаются в камере знаменитой Владимирской тюрьмы в 1949 году. Обоих вывезли из Болгарии и оба осуждены за "антисоветскую" деятельность. Гарегин - на 25 лет, Ованес – на 20. Какой подарок судьбы: что могло стать для них в камере большим утешением, нежели встреча с родным человеком! Однако поначалу радость омрачало то "деликатное" обстоятельство, что Ованес все эти годы оставался верным дашнакцаканом и одним из руководителей партии, а Гарегин, продолжая оставаться верным идеологии "Дашнакцутюн", из партии вышел. Однако прежние отношения и взаимное доверие вскоре восстанавливаются.

В начале 1952 года Нжде, после его обращения к советскому правительству с предложением выступить посредником в совместных антитурецких действиях с зарубежными лидерами "Дашнакцутюн", привозят в ереванскую тюрьму, где предложения его тщательно разрабатываются. В процессе разработки операции логично возникло опасение, что письмо Нжде, которого давно уже все считали погибшим в советских застенках, может вызвать серьезные подозрения у адресатов. Нжде находит единственный выход: истинность письма, удостоверенного, а тем более доставленного таким безупречным деятелем партии, как Деведжян, снимет все подозрения. Ованеса по предложению Нжде привозят в Ереван, помещают в одну камеру с ним и подключают к разработке операции. Однако со смертью Сталина планы меняются и обоих летом 1953 года возвращают во Владимир. Но помещают в разные камеры. И только через несколько месяцев, после того как Нжде объявил голодовку с этим требованием, их вновь поместили в одну камеру, где они и прожили вместе до октября 1954г., когда Нжде был переведен в Ташкент. В августе 1955 года Ованес был освобожден досрочно, и, когда Нжде был возвращен во Владимир, его уже там не было. Нжде скончался во Владимирской тюрьме в самом конце того же 1955 года, а Ованес Деведжян, с приключениями добравшийся до Аргентины, где жила его семья, умер в 1978 году в возрасте 85 лет.

Живой образ Нжде, воссозданный Ов.Деведжяном в его воспоминаниях, казалось бы, мало отличается от привычного образа Нжде последнего десятилетия его жизни, предстающего перед нами в следственных документах, протоколах допросов, в конце концов в немногочисленных письмах к родным... С одной стороны, это все тот же неукротимый Нжде, в самых жестоких тюремных условиях не утрачивающий чувства собственного достоинства и стремления быть полезным родному народу, с другой – физически немощный старик, страдающий многими болезнями, моментами даже беспомощный... Различие только в том, что в изображении Деведжяна Нжде показан в самых разнообразных реальных тюремных ситуациях, живо, с любовью, мягким юмором и нередко иронией. Вот Нжде в беседах с тюремщиками – от министра до рядового надзирателя, не допускающий и тени непочтительности или каких-то поблажек... Вот он вполне серьезно растолковывает случайным сокамерникам социологические идеи французских просветителей... Вот растерянный Нжде, потерявший выданную камере иголку... Вот Нжде, подозревающий всех сокамерников в стукачестве... и так постоянно.С самого же начала своей книги Деведжян говорит, что он не собирается давать какие-то характеристики Нжде, о котором написано достаточно. В своих мемуарах он считал своим долгом лишь "осветить" тюремную жизнь Нжде, единственным армянским свидетелем которой он оказался. Долг свой Ованес Деведжян выполнил сполна, тем более что в книгу вошли и некоторые малоизвестные факты биографии Нжде, о которых он рассказывал своему сокамернику в долгие годы совместного заключения.

Однако, как было сказано, ценность воспоминаний Ованеса Деведжяна вовсе не сводится к свидетельствам очевидца последнего десятилетия жизни Нжде. Исключительный интерес представляют страницы, описывающие сложные перипетии жизни самого Деведжяна - человека незаурядного, истинного армянина-патриота ХХ столетия, с одной стороны, страстно увлеченного литературным и научным творчеством, проблемами национальной истории и культуры, а с другой - авторитетного и дисциплинированного партийного деятеля, жизнь которого целиком отдана выполнению важнейших заданий, будь то в Западной Армении, в Европе или в Республике Армения. Эти автобиографические страницы рисуют нам человека исключительной скромности и порядочности, исполненного любви к родному народу, тот тип армянского интеллигента, который, к сожалению, все больше уходит в прошлое.

Огромную ценность представляют воспоминания Деведжяна в качестве своеобразной энциклопедии советской тюремной жизни. Перед нами последовательно предстают во всей своей жестокости сцены тюрем Москвы, Еревана, Баку, Ростова и других городов, написанные рукой профессионального литератора. В этих зарисовках внимание мемуариста привлекают прежде всего люди, волею судьбы оказавшиеся в этом своеобразном мире: он создает целую галерею красочных персонажей – с одной стороны, сотрудников, "винтиков" репрессивной машины, с другой – их жертв. Отметим также, что в написанных спустя 15 лет воспоминаниях автор неизменно указывает конкретные имена, должности, даты встреч и, как правило, национальность описываемых персонажей. Многие из них неожиданны и представляют самостоятельный интерес. К примеру, одним из таких неожиданных сюрпризов является глава "С сыном Леонида Андреева", в которой Ованес Деведжян рассказывает о своих беседах с автором знаменитой "Розы Мира" Даниилом Андреевым.

Как уже было сказано, "Воспоминания..." Армена Севана впервые были изданы в 1970г. в Лос-Анджелесе. Однако новое издание не является лишь простым повторением первого, оно содержит множество материалов и документов, рассказывающих о литературном наследии и жизненном пути, общественной и партийной деятельности Ованеса Деведжяна. Исключительно содержательны примечания к книге, имеющие самостоятельную научную ценность. В книге помещены десятки фотографий, некоторые из которых уникальны. Вся эта огромная работа – составление, редактирование, написание примечаний – проделана кандидатом исторических наук Седой Деведжян, племянницей автора. Закрываешь книгу с чувством благодарности к ней, подарившей нам возможность ознакомиться с книгой, еще раз свидетельствующей о поразительном богатстве армянской литературы, так медленно возвращающейся к нам.