РЕЛИКВИИ ИЗ СВЯТОЙ ЗЕМЛИ

Этой дорогой почти полтора века назад прошел мой прапрадед Вардан. В тот день он проснулся рано, до первых петухов, взвалил на мула хурджин: с одного боку свой скромный дневной паек - смесь раскрошенного сухого лаваша и сыра, то есть "плов из крошек", с другого - припасенный для мула ячмень. Повернулся к находившейся на склоне горы Камотдар нашей родовой часовне Сурб Акоба, прочитал, исполненный благочестия, "Отче наш", перекрестился и, держась за уздечку мула, спустился к роднику Ншахпюр, где его ждали прибывшие из соседних деревень еще несколько паломников. Прапрабабушка моя плеснула ему вслед воды из крынки и с тревогой помолилась за его безопасное паломничество и благополучное возвращение.

ДЕД МОЕГО ДЕДА прошел эту полную опасностей и неизвестности дорогу за несколько месяцев, и еще несколько месяцев возвращался. Я лечу на самолете, а время полета и возвращения - всего несколько часов.

В нашей группе около сорока паломников, и едем мы под руководством отца Зенона Барсегяна, священника ереванской церкви Святой Троицы. После короткой переклички во дворе церкви, предварительного знакомства и задушевного "Отче наш" прощаемся с провожающими нас родными и двигаемся в путь. Меня провожает мой племянник Вардан, который носит имя своего знаменитого предка.

Уже вечер, и таинственная полутьма в автобусе придает еще большую таинственность эмоциональному и чарующему голосу молодого дьякона:

Я - грешный и прохожий,

Тысячу раз каявшийся,

Но никогда не оправдывавшийся:

Я - грешный паломник.

Эчмиадзин! Эчмиадзин!

Иерусалим! Иерусалим!..

Я уже в курсе, что молодой дьякон будет в Иерусалиме моим соседом по комнате, перед отъездом меня познакомили с ним. Первое же впечатление, которое производит полковой священник Армянской армии Володя - образ примерного молодого священника.

...Я - дар один в твоем алтаре,

Капля ладана в твоей кадильнице,

Подобно сладкому голосу, пусть иссякну,

Может, тогда твоего милосердия удостоюсь...

Эчмиадзин! Эчмиадзин!

Иерусалим! Иерусалим!..

 Трогательная песня, написанная на слова блаженной памяти архиепископа Нерсеса Позапаляна, которая звучит в первые минуты отправления, растрогала многих, особенно когда в припеве вместо слова "Эчмиадзин" певец снова произносит "Иерусалим"...

В ЛЕТЯЩЕМ в Тель-Авив самолете пытаюсь отыскать среди пассажиров еврейский антропологический вид, хотя знаю, что у многих из них по воле судьбы нет теперь характерных для древних евреев черт, скорее, они представляют целую гамму признаков антропологических видов - европейскую, славянскую, кавказскую, ближневосточную, даже африканскую. Тем не менее, мысленно выделяю вид, составляющий большинство, один из представителей которого летит сейчас из Тбилиси в Тель-Авив с подругой славянской внешности и сидит рядом со мной.

Выясняется, что парень действительно из Израиля - Тель-Авива, и зовут его ни много ни мало... Ной.

- А вы из какой страны?- спрашивает Ной.

- Из Армении,- отвечаю.- Вы знаете, куда после потопа сошел Патриарх Ной?

- Если не ошибаюсь, на гору Арарат.

- Да. И Арарат как раз наша гора-символ. И еще он изображен даже на нашем государственном гербе.

- А Ной жил в Армении?- интересуется мой собеседник.

Я рассказываю ему, что Патриарх, спустившись после потопа в долину на восточной стороне горы Арарат, основал первое поселение, которое в его честь назвали Нахиджеван - "Первое пристанище". Там после смерти и был похоронен Ной, а его могила тысячелетиями была местом паломничества и для христиан, и для мусульман, и для иудеев.

Ной рассказывает обо всем этом подруге на иврите и периодически задает вопросы - вплоть до приземления нашего самолета в аэропорту "Бен-Гурион" Тель-Авива - приморского города, полного белоснежных небоскребов.

Наш приезд в эту страну совпадает с двумя событиями - одним печальным и одним радостным: сегодня Израиль прощается с бывшим премьер-министром Шимоном Пересом, а завтра будет отмечать еврейский Новый год - Рош ха-Шана.

Иерусалим, как ни удивительно, вместо характерной для начала осени ужасной жары, встречает нас легким дождем. Белые и желтовато-белые каменные дома, мощенные плитами улицы, бесчисленное множество голубей, краски и ароматы веков - некий таинственный и чудесный мир, который вовсе и не сон, а именно он - легендарный Святой город... Гостиница, где мы останавливаемся, совсем недалеко от старого города и представляет собой громадный небоскреб под названием "Джерусалем Тауэр", высящийся на мощенном плитками косогоре, а директор и его заместитель, между прочим, местные армяне.

После полудня мы в старом Иерусалиме. Узенькие улочки-базары, тянущиеся от близлежащей площади к тысячелетним стенам, ведут к самой заветной части города - Храму Воскресения. Насколько древний и скромный снаружи, настолько роскошный и обновленный внутри этот священный комплекс включает в себя места распятия, пеленания, святую могилу, место, где в момент распятия сына стояла Богоматерь Мария, пещеру, где в последние годы жизни жил отшельником Святой Григорий Просветитель... Во всех этих, а также связанных с другими событиями святых местах сегодня высятся церковь или алтарь, часовня или хачкар...

Хотя я впервые ступаю по этим местам, вероятно, в силу генетической памяти, чувствую удивительное родство с ними...

...ОБ ОТЦЕ ТЕОДОРОСЕ - инспекторе Духовного училища Жарангаворац Иерусалима, я много слышал от паломников предыдущих групп, видел его фотографии, знал, что он священник, обладающий всесторонними знаниями, корнями из села Цхна Гохтнского уезда, но не представлял, что буду иметь счастье познакомиться с ним в первый же день пребывания в Иерусалиме - во дворе Храма Воскресения. Оказалось, что в течение всего нашего паломничества святой отец будет нашим основным спутником и комментатором.

После ознакомления с главной святыней Святого города направляемся к знаменитому армянскому Престольному монастырю - Србоц Акобянц (Святого Иакова). Приятно, что дорога проходит по разукрашенному нашими триколорами армянскому кварталу - одному из четырех кварталов древнего Иерусалима, по всей длине которого тянется вереница принадлежащих иерусалимским армянам ларьков.

В храме Двух Акобов мы, паломники, с неизъяснимым чувством наслаждаемся первой литургией. Наверное, ритуал кажется особенным благодаря среде - древним фрескам на стенах, изразцовым плиткам, украшающим храм коврам, старинной церковной утвари и бесчисленным люстрам и лампадам. Звуки литургии словно парят над куполом - обратившись в голубок, и легко скользя, плывут в небо...

Беседовать с отцом Теодоросом так же приятно, как слушать проведенную им великолепную литургию и содержательную проповедь. Выясняется, что он действительно материнскими корнями происходит из села Цхна Гохтнского уезда: мать - Ася Айрапетян, родилась в Цхне, а бабушка с материнской стороны - Воскинар, была одной из самых уважаемых и мудрых женщин Цхны.

- Святой отец, фактически я прихожусь Вам дядей...- полушутя замечаю я.

Отец Теодорос в ответ, и как бы подтверждая мои слова, благовоспитанно улыбается.

Спустя несколько дней святой отец пригласит меня в Духовное училище Жарангаворац, где я встречусь с воспитанниками училища, расскажу о Нахиджеване, его истории и культуре. После ужина с воспитанниками мне посчастливится увидеть прославленную армянскую библиотеку Иерусалима - с ее громадными фолиантами и миниатюрными книжицами, познакомиться с многолетней преданной "хозяйкой" - ориорд Арпик, кабинет которой когда-то был не чем иным, как спальней царя Киликии Хетума, а за стеной была церковь Святого Теодороса, где много веков назад уединялся и молился армянский царь Киликии...

Потом мы долго будем беседовать в инспекторском кабинете со святым отцом о нашей утерянной малой родине, будем отыскивать и найдем на спутниковых картах Интернета Цхну и Азнаберд, которые сегодня волею жестокой судьбы стали Чананаб и Чалханкала, найдем в Ютубе фильмы о сегодняшнем состоянии сел, и наша беседа продлится долго. Лишь поздним вечером в сопровождении одного из воспитанников училища я вернусь в гостиницу.

ГОРА ВОЗНЕСЕНИЯ - одна из вершин Масличной горы. Отсюда Иисус Христос через сорок дней после распятия вознесся на небо. Почти весь Иерусалим, река Иордан и Мертвое море - перед нашими глазами. Утром мы были в Гефсимане: отец Зенон отслужил литургию в храме Святой Богородицы - у могилы Богоматери. Это та церковь, которую когда-то построила Мелисинда - армянская царица Иерусалима. Кстати, здесь целый ряд цариц имел армянское происхождение - с выразительными именами Морфия, Арда, Агнес, Сибилла; могилы некоторых из них как раз находятся в Гефсимане - возле могилы Богоматери.

После литургии мы позавтракали в полном гранатовых деревьев и олив знаменитом Гефсиманском саду, потом отправились в Церковь всех наций - великолепный мраморный храм, построенный в двадцатом веке на пожертвованные множеством европейских стран средства.

И вот, после этих роскошных визитов, во второй половине дня впечатления продолжаются здесь - на высоте Горы Вознесения. Отец Теодорос угощает меня синеватыми плодами небольшого миртового куста, растущего на святой горе, показывает со склона горы нам, паломникам, сохранившийся отрезок мощеной дороги, по которой вели на распятие Ииуса Христа, на палестинском отрезке Иерусалима мы видим чернокупольную мечеть Омара и золотокупольную мечеть Аль-Акса (Утеса), которые были воздвигнуты на месте Иерусалимского храма.

Оставленный на камне последний отпечаток ноги Господа привлекает на Гору Вознесения многочисленных верующих - и христиан, и мусульман, поскольку сегодня окружен маленькой постройкой, похожей на часовенку, являющейся составной частью мечети, под стеклянной витриной-футляром. В этот вызывающий двойственные чувства миг, когда, подобно многим, целую хранящее след Господа стекло, и слышу сверху меланхоличные модуляции мусульманской молитвы, получаю от Вардана очередное важное сообщение о событиях в Армении. "Господи, храни нашу страну и наш народ",- снова шепчу я в своей молитве.

На противоположной стороне мечети мы "обнаруживаем" православный христианский монастырь - русскую обитель, которая, как выясняется, когда-то была армянской церковью Вознесения - об этом, в свою очередь, говорит мозаичный пол с армянской надписью. Вообще почти все Господни святые места среди христиан первыми освящали и провозглашали армяне, и только в течение веков значительная их часть переходила в распоряжение православных и католиков.

Один из самых малолетних представителей группы - пятилетний Давид, по собственной инициативе исследует алтарь, вызывая бурную ярость одной сердитой монахини. Чтобы успокоить ее, священник, дьякон и я общими усилиями расшифровываем надпись под изразцом на грабаре: "Այս է յիշատակարան տեառն Յակովբայ, որ եղեւ ձեռն խնդրելոց" - "Это эпитафия священника Акоба, что сделана по его просьбе".

На плоской вершине горы Фавор высится знаменитая церковь Преображения. Царящая над окрестностью горы высь поистине похожа на рай. Чувствуется приятное дыхание Средиземноморья, а в сказочной этой местности расцветает такая пышная растительность, что только в кинофильмах можно увидеть... Олеандры и фикусы здесь - громадные деревья, а по обе стороны нашей дороги цветут целые холмики кустов алоэ... Кстати, утром у подножья горы я увидел и две гигантские сикоморы, увешанные апельсиново-коралловыми плодами... Я видел лишь фотографии этого упомянутого в Евангелии дерева в Интернете, а в реальности это немного похожие на платан деревья, с веток которых обильными грозьями свисают плоды. Однако пытавшиеся попробовать эти красивые и соблазнительные фрукты попали в довольно незавидное положение. Оказалось, что в созревшие плоды проникает такое количество муравьев и разных других насекомых - полакомиться внутренним нектаром, что любопытным, мягко говоря, остается лишь разочарование...

ПРИ ВОЗВРАЩЕНИИ делаю нечто вроде удивительного открытия. Названия горы Фавор и находящегося на ее склонах поселения Дебория помогают наконец вывести этимологию почти не поддающееся прежде этимологизации имя моей очень любимой бабушки с отцовской стороны. Имя моей бабушки Тебур (Тепур) - ванской по корням, вайоцдзорки по рождению, я всегда связывал, правда, с некоторой оговоркой, с диалектной формой слова "петур" (перо), однако именно в этот момент невольно останавливаюсь на более вероятном варианте... Имя моей бабушки, по всей вероятности, это имя упомянутой в Ветхом Завете пророчицы-судьи Деборы, нашедшее довольно широкое распространение в христианском мире, особенно в Соединенных Штатах и Англии, и ставшее одним из весьма употребительных собственных имен...

Родившуюся в селе Хачик Вайоц дзора мою бабушку сельский священник при крещении, вероятно, назвал именно Деборой. Подобных ветхозаветных имен немало употреблялось в прошлом. Всего несколько десятилетий назад в селах Армении можно было найти многочисленных Зебетов, Абисаков, Мамбрэ, Согомэ, Берсабэ, Асанет и других библейских имен, которые знакомы были лишь священникам, а простые люди иногда путали даже половую принадлежность этих имен.

Считаю совершенно возможным, что полученное бабушкой имя Дебора по правилам чередования звуков местного диалекта стало Тепур: во-первых, окончание "а" исчезло (как Тамара-Тамар), "б" между двумя гласными превратилось в "п" (как Тагуи-Такуи), затем под влиянием "п" - "д" превратилось в "т" (как гдак-гтак-ктак), затем - "о" перед "р" стало "у" (как Оромсим-Ором-Урум). И в результате звучное имя библейского происхождения моей бабушки приняло эту неузнаваемую форму...

Бабушка вышла замуж за дедушку в годы последовавшего за Первой мировой войной беженства и, естественно, не видела его деда Мухси Вардана, но воспоминания о нем именно она передала нам, младшим. Рассказывала, что был он очень богобоязненным, милосердным человеком, перед поездкой в Иерусалим все содержимое своих амбаров с пшеницей раздал нуждающимся односельчанам, совершил также и другие благодеяния.

- Если расскажу, скажут - выдумывает, но как же не рассказать? В этом роду тот, кто оставил себе фамилию Варданян - по имени Мухси, гляди-ка, сколько сыновей имел: у Абгара - трое, у Трдата - трое, у Левона - четверо, у сыновей Левона - Наапета и Анании, по трое, у Пилипосовского Вардазара - четверо... А кто записался по имени столяра Григора - сына Вардана, или не имел сыновей, или же у сыновей рождались только девочки... От имени такого святого человека его потомки никогда не должны были отказываться...

И мой дедушка, не отказавшийся от имени своего деда, имел трех сыновей, но старший сын умер малолетним в годы беженства, а мой отец - не дожив до двадцати восьми лет.

ОДНАЖДЫ, когда я был уже довольно взрослым, бабушка впервые взяла меня с собой на кладбище. Она взволнованно показала мне могилу моего отца - с надписью на грабаре, и завещала, что когда я выросту и у меня будет сын, непременно назвал бы его именем моего отца. В тот день в нашем родовом секторе кладбища я заметил один старый могильный камень, немного покосившийся за долгие годы на одну сторону, и так густо усеянный серыми, оранжевыми и зеленоватыми лишайниками, что никакой надписи невозможно было различить на громадном камне. Бабушка с особенным благоговением разожгла ладан на этой могиле.

- Бабушка, а кто здесь похоронен?- спросил я.

- Самый старший вашего рода. Кто еще может быть, внучек?- ответила она.

Я понял, что там погребен именно он - патриарх нашего рода.

Могильный камень прапрадеда, а затем его улыбающееся лицо встали у меня перед глазами в ту полную тайн ночь, когда я первый раз прильнул к могиле Господа, когда поцеловал белый мраморный узорчатый могильный камень, даже не почувствовав ни крупицы холода... Может, именно в этом же месте преклонил колени и поцеловал то же место могильного камня дед моего деда... Хотел бы я знать, что он попросил в своей молитве... Естественно, здоровья и счастья своей семье и родным, благополучия своей стране и соотечественникам. Фактически через полтора века, в эту ночь я обновил его молитву - попросив также у Господа, чтобы хранил стоящего на границе Родины солдата. А в самом конце направил Господу мою самую заветную просьбу, которую берег в глубине души с первых же мгновений принятия решения о паломничестве - помолился, чтобы когда-нибудь удостоиться счастья по праву хозяина поцеловать землю моей обожаемой малой родины, обновить мой отцовский дом, выправить покосившийся могильный камень моего прапрадеда Вардана...

Неизгладимые впечатления, оставленные увиденными в Святой земле достопримечательностями, продолжают по-своему дополнять чудеса растительного мира Иудеи, удивляющие нас в последующие дни в Назарете, Капернауме, Табхе, Кане... Повсюду устремленные в небо пальмы, бесконечные и бесчисленные сады манго и бананов, порой даже на самом крутом горном склоне - ровные безначальные и бесконечные ряды оливковых деревьев, а некий редчайший вид араукарии и громадные кусты цитрусового ароматного кинкана с овалообразными плодами, которые мы увидели на берегах Галилейского озера, были просто сказочными...

Кстати, из этого дивного круиза мы возвращались на пересекавшем Галилейское озеро корабле, на котором в течение всего плавания в честь армянских паломников развевался наш триколор и звучали наши национально-патриотические песни, приглашая на танец молодежь группы. За обедом мы попробовали весьма знаменитую в тех краях "рыбу Петра" и местное прохладное мохито.

Одну ночь мы провели в уютной гостинице "Рон Бич" в городе Тиверии, расположенном на живописном берегу Галилейского озера.

НАХОДИТЬСЯ в Святой земле и не посетить армянский монастырь Святого Никогайоса в древнейшем городе Яффе, невозможно. Почти целый день мы провели в этом приморском живописном монастыре и его окрестностях, насладились чистейшими водами Средиземноморья.

Благодаря своему благоустроенному виду и прочным стенам монастырь был похож на средневековый замок, а его настоятель - высокий, светловолосый священник отец Тиран, так был похож на князя киликийской эпохи, что многим из нас казалось - мы очутились на клочке оставшейся от Киликийской Армении заветной земли, тем более что название города связано с именем далекого предка нашего народа - Иафетом, младшим сыном Ноя, и в армянских источниках известно также как город Хоппе.

Одно из самых значительных заветных мест Святой земли находится в Вифлееме - на территории Палестины. Пройдя через окруженную громадной оградой границу, мы вскоре оказываемся на ведущей в храм Рождества Христова мощеной улице, по всей длине которой тянутся бесчисленные павильоны, принадлежащие армянской церкви. Чтобы привлечь покупателей, многие из торговцев-арабов не только вывесили у входа в павильоны наш триколор, но и время от времени включают гимн Армении.

Украшенная узорной резьбой тысячелетняя дверь парящего на высоте Армянского монастыря ошеломляюще величественна. Дверь, изготовленная армянскими мастерами по заказу Киликийского армянского царя Хетума Первого, уже почти восемь веков украшает вход в монастырь. В тот день отец Зенон отслужил еще одну замечательную литургию в алтаре храма Рождества Христова. Во время литургии мы, несколько паломников, удостоились чести стоять на месте поклонения трех волхвов. Кстати, библейский Восток, откуда пришли волхвы Мелкон, Каспар и Багдасар, многие библиоведы географически отождествляли с Арменией, а географическое название Азия, происходящее от имени Аззи - одного из древнейших наименований Армении, вначале воспринималось как Малая Азия, а потом было отнесено ко всему материку.

После службы любуемся с высоты вифлеемской панорамой, потом спускаемся в знаменитую Молочную пещеру, где Богоматерь в первый раз накормила младенца Иисуса.

Вечером вместе с учительницей истории армянской церкви Анаит Хачатрян в последний раз покупаем иерусалимские сувениры и сладости. На старом рынке Святого города местные арабы, проявляющие по отношению к армянам и Армении подчеркнутую доброжелательность, на наше очередное "Хау мач?" на довольно приличном армянском иногда отвечают "Пятнадцать долларов" или "Двадцать долларов". На площади города мы видим и ряды израильских солдат и женщин-военнослужащих, которые куда-то направляются. Потом узнаем, что в этот день был зарегистрирован очередной инцидент между израильтянами и палестинцами, и даже были жертвы.

По этим местам почти полтора века назад прошел мой прапрадед Харатенц Вардан. Вернувшись после паломничества в родную деревню, внук Харат Григора Вардан получил почетное звание Мухси и стал патриархом отделившегося рода Мхсонц. Троих сыновей, трех дочерей и многочисленных внуков и правнуков имел Мухси Вардан, и из правнуков именно моему отцу выпала судьба носить имя своего знаменитого прадеда. А третьим Варданом, который наследовал имя своего деда с материнской стороны, стал сын моей сестры.

ВАРДАН - мой единственный племянник. Со дня его прихода в мир я считаю его и моим сыном, поскольку в нашей семье есть связанная с его рождением очень удивительная, просто загадочная история.

За несколько месяцев до своего фактического рождения Вардан сперва родился в моем сне: как-то декабрьским днем я увидел на руках моей сестры малыша. Он родился через четыре-пять месяцев после этого сна, и черты его лица, как первой заметила моя сестра в роддоме и написала об этом пару строк, были точной копией лица брата ее матери.

Вардан также и мой сын, так как задолго до этого сна много лет назад сперва родился в моих мечтах. Когда в юные годы я читал "Армянские эскизы" Вардгеса Петросяна, был потрясен чудовищными злодеяниями, осуществленными турками против нашего народа, и под впечатлением призыва-завета именитого публициста, направленного всему армянству, мечтал, чтобы мой будущий сын родился именно 24-го апреля - назло нашему вековому врагу и во имя нашего национального великого возмездия. Иметь сына мне не было суждено, но мой единственный племянник - единственный сын единственной сестры, удивительным образом родился именно 24-го апреля - не только в день рождения лелеемого мной сына, но и, насколько я понял, в первый раз обняв его, с абсолютно точными чертами его лица. И как после всего этого он мог не получить имени своего деда и знаменитого предка...

Я давно задумал отправиться вместе с моим племянником обновить паломничество патриарха нашего рода, однако какие-то семейные обстоятельства помешали, и к группе отъезжавших в Святую землю присоединился только я. И тем не менее моим единственным провожающим и встречающим был именно Вардан.

Всю ночь мы провели в храме Воскресения. Утром предстояла главная церемония нашего паломничества - литургия Варага Сурб Хача. Ночью, до всенощной службы армянской церкви, православные проводят свое богослужение. Все отсеки этажей храма наполнены сладкозвучными переливами пения псалмопевцов на греческом языке. В это время мы, паломники, свободно исследуем пустые алтари храма. Я и журналистка Рузан Авоян, одна из паломниц нашей группы, стоим возле алтаря Голгофы.

- Можете сказать, на кого похожа Богоматерь?- с лукавой улыбкой спрашивает Рузан, которая уже в третий раз приезжает в Иерусалим.

- Конечно, на тебя,- немного подумав, отвечаю я, очень удивив ее.

И вправду, образ Богоматери - словно с увеличенной золоченой византийской иконы, очень похож на Рузан...

Ни у кого из паломников, всю ночь проведших без сна, нет на лице ни единого признака усталости: ни у старосты группы - перешагнувшей восьмидесятилетний порог бабушки, ни у трехлетней девчушки. Невидимая сила веры укрепляет всех.

Утром, перед литургией, храм наполняется огромной толпой армянских паломников и иерусалимских армян.

Во время праздничной литургии мое внимание привлекает симпатичная женщина со знакомыми чертами лица. Хотя на голове у нее кружевная узорчатая накидка, сразу узнаю ее: ну конечно, Ануш Наггашян - известная иерусалимская поэтесса и филолог, изысканные стихотворения которой я всегда читал с восхищением, и даже однажды встретился с ней в Ереване.

В первый же день по приезде в Иерусалим я поинтересовался, в городе ли Ануш, но один из пожилых иерусалимских армян сообщил, что она в Соединенных Штатах. Оказалось, что сын ее, Арпиар, живет в США, и Ануш время от времени ездит к нему в гости.

К сожалению, из-за нехватки времени я не смог посетить Ануш, не увидел собрания ее картин, но мы успели обменяться книгами с приятными надписями. В трех подаренных поэтессой книгах вместо закладки я обнаружил красивую открытку-визитку, на которой на фоне оттиска престольного монастыря Святого Иакова значились ее знаменитые строки: "Каждое утро, когда просыпаюсь и отдергиваю занавеску в моей комнате, пара куполов Србоц Акобянц парой крестов смотрит на меня... Я сотворяю крест... день мой начался....".

НА САМОЙ почетной полке моей библиотеки стоит одна старинная книга, которую храню как зеницу ока, с величайшей бережностью и заботой. Это старинная книга, которой ровно двести тридцать пять лет, в кожаном переплете, с внушительным названием "Книга истории Святого и великого Города Божьего Иерусалима и Святого Владения Господа нашего Иисуса Христа". Издана в 1782-м году, в Константинополе, трудами священника Ованеса. Эту родовую реликвию много лет назад мои родственники подарили мне в канун праздника Святого Рождества. А впервые я увидел ее в мои школьные годы, в амбаре деда Левона, двоюродного брата моего деда, одного из самых грамотных библиофилов старшего поколения нашего рода. Если чистосердечно признаться - я решил отправиться в Святую землю еще и потому, чтобы быть достойным этой книги-реликвии, нашедшей пристанище в моем доме....

Я предполагал, что эту уже многовековую книгу-кремень в кожаном переплете, по всей вероятности, когда-то купил мой прапрадед в Святом городе или, может, получил там в дар от какого-нибудь духовного лица. Не исключал также версию, согласно которой книга, может, не имела никакой связи с Мухси Варданом, и последний приходский священник церкви Святого Григора Просветителя в Азнаберде перед ссылкой - в советские безбожные годы, всего лишь передал моему роду.

Охваченный этими противоречивыми мыслями, однажды я отнес книгу в Матенадаран, чтобы разобраться в многочисленных неразборчивых надписях и памятных записках. В этой просьбе мне любезно помог молодой научный сотрудник Матенадарана, эксперт по рукописям, кандидат филологических наук Арсен Арутюнян.

"Слуга Христа Тер Айрапет, 1782" - вот самая древняя надпись, представляющая собой восьмиугольную печать на одной из последних страниц книги. Фактически первым хозяином книги был этот приходский священник Айрапет, затем, в числе многочисленных духовных лиц, в памятных записях бросаются в глаза такие: "Аствацатуру Тер Степаносу из Азарджриба и Джуги извещаю, что пребываю в добром здравии...", "Слуга Иисуса Христа Давид Тер-Степаносян из Азарджриба извещает, что пребывает в добром здравии...", "Я, слуга Христа Айваз, молю Тебя, Господь Иисус, чтобы был мне в помощь... и отцу моему Степаносу - это сын Тер Абраама" и подобные надписи. Последние явственно подсказывают, что книга эта, по всей вероятности, принадлежала священнику монастыря Святой Богоматери села Азарджриб провинции Перия, недалеко от Новой Джуги, Тер Степаносу Тертеряну (1746-1813) и его приходскому роду. Тер Степанос также был известен как историк и поэт - под именем Степаноса Ереца.

Прочитав памятные записи в книге, я снова воочию вижу, как в реальности, моего прапрадеда Вардана, который встретил в Иерусалиме священника-азарджрибца. Может, именно он был упоминавшийся в надписях священник Тер Давид Степаносян - внук или правнук Степаноса Ереца, который вручил моему прапрадеду "Историю Иерусалима", сказав:

- Вардан, сын мой, и мы всего лишь два с половиной века назад, в дни организованного Шах Аббасом насильственного переселения, эмигрировали из Нахиджевана. Я дарю церкви твоего родного села эту нашу родовую реликвию. Пусть отныне она найдет пристанище в колыбели наших предков.

СТО ПЯТЬДЕСЯТ лет назад, осенним вечером, мой прапрадед-паломник вернулся в родные места. У родника Ншахпюр ждавшие вести о его возвращении родные, соседи и близкие друзья встретили Мухси Вардана радостными восклицаниями и зурна-доолом. Вечером у его отчага собралось множество людей, поздравить паломника пришли не только односельчане, приходский священник, но и родственники и благочестивые соотечественники из соседних сел Джаук, Оцоп, Айлапат. Несколько дней подряд с искренней радостью отмечалось его возвращение, а на каменном постаменте одного из столбов дома его старший сын Алексан вырезал имя отца и дату паломничества - "ВАРДАН 1866". Спустя неделю, во время литургии Воздвижения Креста, Мухси Вардан с торжественностью вручил книгу-реликвию церкви Святого Григора Просветителя в Азнаберде.

Все это я четко представляю в день возвращения из Иерусалима. Святой город провожает нас таким же легким дождем, как и в первый день. В следующем в Тель-Авив автобусе, как своеобразный эпилог нашего паломничества, читаю про себя написанную в памятных записях на последних страницах "Истории Иерусалима" рукописную молитву-стихотворение, копия которой лежит в моем кейсе вместе с полученным вчера от главы Иерусалимской епархии архиепископа Нурхана Манукяна свидетельством паломника. Кто знает, может, именно перу Степаноса Ереца принадлежит это произведение, которое на этот раз читаю с совершенно иным чувством - взглядом человека, посетившего Святую землю...

Отец милосердный, заблудился я,

Заветы твои не хранил,

Уподобился порочным,

Господи, помилуй.

Враг мой изранил меня,

Низверг меня, грешного,

Приди, Господь мой, навести меня,

Господи, помилуй.

Заблудший в пустыне,

Блеск моей славы померк,

Пастырь добрый, на Тебя надеялся,

Господи, помилуй.

Павший ниц, молю тебя,

Из глубины сердца, и стенаю,

Господь Бог, зову тебя,

Господи, помилуй...

В Ереване, вновь у церкви Святой Троицы, меня встретит мой любимый племянник - перевоплощение моих трех заветных Варданов. Дома я подарю ему иерусалимский крест-таросик, завещав, чтобы и он когда-нибудь сам прошел по дороге, пройденной его тезкой - прадедом его деда.

Спустя несколько дней, на свободных полях книги, врученной спасшимся от преследований советской власти последним священником села дедом Левоном, я добавлю в памятные записи: "Владелец настоящей книги, рассказывающей о Святом городе Иерусалиме и Господних Святых местах, - церковь Святого Григора Просветителя села Азнаберд в Нахиджеване. Когда волей Божьей Азнаберд снова станет армянским, и его сыновья-изгнанники вернутся домой, книга эта безоговорочно будет возвращена восстановленной церкви села. До этого хранителем книги будет один из потомков со стороны отца или матери рода Мухси-Варданян".

И буду более чем уверен, что безграничной милостью всемогущего Бога в один лучезарный день сбудется судьба этой заветной реликвии - иметь счастье вернуться в предназначенное ей место.

2016-2017

Артак ВАРДАНЯН

Иерусалим-Ереван-Цахкадзор

Перевод с армянского - Анаит Хармандарян