МОЖЕМ ЛИ МЫ ПРИМИРИТЬСЯ С ТУРКАМИ?

Множество примеров трезвого анализа наших ошибок можно найти уже в начале XX столетия и тем более после Геноцида. В 20-30-е годы появились ценные труды обобщающего характера, из которых у нас наиболее известна работа Шаана Натали "Турки и мы". Менее известна классическая работа ЗАРЕВАНДА (Завена Налбандяна) "Можем ли мы примириться с турками?", изданная в 1926 году. Зареванд (1890, Антиохия - 1973, Вашингтон) - общественный деятель, историк, изобретатель - широко известен как автор замечательного исследования "Турция и пантуранизм", изданного помимо армянского на русском (1930) и английском (1971) языках. В 1993г. русский перевод книги переиздан в Армении. Предлагаем читателям "ГА" фрагменты из заключительной части книги "Можем ли мы примириться с турками?", не утратившей, на наш взгляд, своего теоретического и практического значения и сегодня. Перевод сделан с армянского издания 1997 года.

Недавняя попытка примирения с турками, независимо от ее конечных результатов, безусловно, станет для нас уроком, который мы обязательно должны учесть в будущем. Еще одним уроком. Точнее, еще одним из бесчисленных уроков, которые мы получили от турок только в новое время.

ЕСЛИ БЫ МЫ БЫЛИ ВНИМАТЕЛЬНЫМИ ДАЖЕ НЕ КО ВСЕЙ МИРОВОЙ ИСТОРИИ, а хотя бы только к собственному опыту, то могли бы собрать исчерпывающую энциклопедию знаний о турках, армяно-турецких отношениях, которая стала бы бесценным руководством к действию во всех возможных ситуациях.

...Однако как бы глубоко ни было страдание армянина, каким бы сильным ни было его стремление к справедливости, каким бы неистовым ни было его желание отомстить, его чувства не могут идти ни в какое сравнение с ненавистью, испытываемой турком к нам.

Это - ненависть палача к жертве, бессмысленная, безрассудная, но очень реальная.

Это чувство, которое делает из разбойника преступника и из обычного преступника фанатичного убийцу, приумножая его преступления и делая их все более и более отвратительными.

Палач ненавидит свою жертву, потому что она напоминает ему о совершенном им преступлении.

Турок искренен в своем часто высказываемом желании "забыть прошлое". Но он не может ни сам забыть это недавнее кровавое прошлое, ни поверить, что его жертва может забыть его. Каждый меряет другого собственным аршином. Турок хорошо знает, что если бы на нашем месте был он, то никогда не забыл бы и не простил. Поэтому он и не ждет, что армянин забудет и простит. Каждый дружественный жест с нашей стороны он воспринимает исключительно как ложь и обман.

Правда, он постоянно требует от нас заверений о забвении и признаний в дружбе. Однако мы должны быть уверены, что как бы мы ни пытались доказать наше беспамятство и дружественность, сколько бы раз ни повторяли, что все позабыли и готовы на все ради собственного существования, настолько же все более недоверчивым и недовольным будет становиться он. Стремительные переходы от вражды к дружбе могут внушать ему лишь неверие. А демонстрация слабости - только презрение. Напрасно мы будем сдерживать наш гнев и наши слезы и протягивать руку турку. Напрасно мы будем лепетать бессмысленные слова о добрососедстве и любви. Он будет становиться все более и более требовательным к доказательствам нашей искренности и преданности. В качестве залога он будет требовать от нас отказа от прав на все наше достояние, на самое скромное благополучие и даже от права на наше существование вообще.

И когда мы окончательно будем попраны им, порабощенные и уничтоженные как нация, он все еще будет требовать доказательств... так как будет бояться даже армянской пыли под своей ногой.

Такова психология преступника-тирана. Одним словом, если мы даже простим турка, он не простит нас. Наш вековой угнетатель и палач патологически болен и может быть исцелен только грубым вмешательством....Турок не только ненавидит, но и презирает нас.

С другой стороны, моральный стержень потерпевшего поражение армянина - уважение к самому себе, нации - получил ошеломляющий, смертельный удар.

Для мира слова "армянин" и "резня" словно стали синонимами. Армянский народ, считает неосведомленный и зачастую лишенный чувства сострадания иностранец, - это трусливое стадо, лишенное мужества, неспособное защитить свою жизнь и даже свою жену и детей, которое только и умеет, что подвергаться резне, плакать и просить милостыню. Иностранец безжалостно заключает: нация, которая может пережить столько бесчестия, веками терпеть бойню и пленение, должно быть, окончательно утратила чувство своего человеческого и национального достоинства, и следовательно, достойна лишь презрения.

Несправедливо это отношение, очень несправедливо, но такова жестокая реальность. Надо изменить ее, и никто, кроме нас самих -даже боги Олимпа, не может изменить ее... Только сознание хотя бы частичного возмещения нанесенного нам ущерба может принести душевное успокоение турку и доверие к нашим дружественным заверениям. Возможно, даже у него возникнет и некоторая симпатия к нам. Но точно лишь одно - только тогда турок будет уважать нас, нашу жизнь и собственность и наше право жить независимой жизнью на нашей родной земле. И тем более только тогда произойдет самое значительное событие новейшей армянской истории, настоящее чудо - возрождение мужественного духа армянина из рабства, его воскрешение из мертвых. Придет ли этот день и когда? Мы знаем только одно: этот день должен наступить - и скоро. Только мы можем приблизить его. К этой цели должны быть направлены все наши усилия, наша общенациональная и единая воля.

..."Надо требовать снова и снова, - призывают верные адвокаты примирения. - Тысячу раз надо пробовать то, что для нас важно и жизненно необходимо". Нет, снова пробовать уже много раз испробованное - глупость, говорим мы. И за этой народной мудростью стоит научная истина. До тех пор, пока условия, порождающие явление, остаются неизменными, можно сколько угодно раз повторять опыт - результат всегда будет один и тот же. Необходимо попытаться проникнуть в глубь явления и выявить его истинные причины. Пока мы не узнаем этих причин, мы не сможем изменить их или противостоять им соответствующими средствами.

есомненен факт: турок - со своим правительством и прессой, муллами и интеллигентами, женщинами и народом - стремится уничтожить нас физически, так как он глубоко убежден, что физическое существование армян - препятствие их политическому усилению. Наша жизнь угрожает им смертью.

Не просто преступная сущность побудила турка совершить неслыханное покушение на жизнь нашего народа в 1915 году. И причины его ненависти не в том, что мы - армяне. Кто бы ни был на нашем месте, удостоился бы той же участи. Доказательство - последние курдские погромы. Существование любого нетурецкого элемента на географическом пространстве Армении - препятствие на пути реализации определенных турецких программ. Эта реальность не может измениться в зависимости от наших миролюбивых или непримиримых настроений, размеров наших аппетитов.

Вот правительство Советской Армении заявило о том, что у него нет пограничных проблем с Турцией, что для него не существует ирредента. Принято считать, что именно правительство представляет тот или иной народ. Дружба Советской России с Турцией - наилучшая гарантия миролюбия армянского правительства. Так что Армения демонстрирует миролюбивое и дружественное отношение к Турции не только исходя из собственных убеждений, но и потому что она не может самостоятельно объявить войну за изменение границы. Ясно, что Турция не должна опасаться Армении и хорошо знает это. Почему же турки в таком случае с раздражением относятся к репатриации остатков турецких армян в Армению и протестуют против нее? Что им до того, если соседи принимают своих родственников в собственном доме? Но для армян даже это - непростительный грех. Нужен ли более убедительный факт для того, чтобы убедить наших миролюбцев, что важнейшее условие примирения остается неизменным - настроение противоположной стороны. А в этом случае миролюбивые отношения с нашей стороны могут оказаться только опасными для нас.

Да, мы слабы и очень нуждаемся в примирении. Но если даже психологически мы окажемся в состоянии сделать соответствующие шаги, то при этом необходимо хорошо понимать, есть ли надежда на успех подобных попыток?

Мы же убеждены в том, что не можем примириться с турком, так как... турок не желает примириться с нами.

Почему же турок не хочет примириться с нами?

Правда, что память о содеянных им преступлениях преследует его.

Правда, что он боится мести армян и видит руку армянина в любом покушении, в любом заговоре.

Но это временное психологическое состояние, возможно, и излечимое без грубого вмешательства.

Верить ли в то, что совесть турка успокоится, когда он увидит, что жертва простила его и забыла прошлое, когда убедится в том, что армянин действительно забыл его?

Ведь убедить турка в том, что мы действительно забыли и простили, - это и есть дело истинного миролюбца? Ведь это они говорят об общих интересах, о братстве и согласии народов Востока.

В конце концов политика - это расчет, и турок это знает так же хорошо, как и мы.

Но турок не желает воодушевляться теми воздушными замками согласия народов Востока, которые наши фанатичные апологеты "освобождения Востока" преподносят ему.

Вероятно, это и не входит в их расчеты...

Турция, которая веками приучена терять свои территории, которая смирилась с утратой Фракии, Сирии, Палестины и Междуречья, одним словом, своих западных и южных областей, не согласна уступить ни пяди своих восточных областей.

Она до конца настаивала на Брест-Литовском договоре и в конце концов отняла Карс и Ардаган и вынудила отделить от Армении Нахиджеван. Она может равнодушно смотреть на репатриацию и поселение в Греции 1,5 миллиона греков, однако весть о репатриации нескольких тысяч армян вызывает у нее раздражение.

В чем причина всего этого? И почему армяне - народ, к которому турок относится с наибольшей ненавистью и непримиримой враждебностью?

Какова скрытая причина всего этого?

Наши миролюбцы любят говорить о начавшемся от Вены отступлении, которое границы огромной Османской империи сузили до нынешних относительно скромных границ.

И с автоматическим продолжением этого процесса отступления наши миролюбцы связывают большую часть своих надежд. Слушая их, приходишь к выводу, что вопрос Единой Армении должен решиться механически и сам собой, вследствие оставления турками наших земель.

Однако вопрос прилива или отлива, отступления или наступления - это вопрос точки зрения.

Если наблюдать из Европы за передвижениями турок, то их можно воспринять как отступления. Но для смотрящего из Еревана турецкое национальное движение - это поток, который, расширяясь, движется к подножию Арарата.

Вечной и трагической ошибкой наших интеллигентов является восприятие ими наших национальных явлений, причем явлений, имеющих для нас жизненно важное значение, сквозь очки иностранцев, прежде всего западных иностранцев.

Турок, откуда бы он ни уходил, никогда не уходил из наших мест. И не намерен уходить. Он крепко уселся рядом с нами, сейчас еще крепче, нежели когда-либо.

Вообще, для внимательных наблюдателей существует и другой факт, внешне незначительный, но для нас гораздо более важный, чем турецкое отступление от Вены к Анкаре. Это то наступательное движение, которое стало очерчиваться в наших краях. Сегодня разделительная линия между Турцией и Россией - это уже не граница 1914 года. Линия эта уже перенесена на шаг к Востоку.

И глаза турка с этой линии смотрят далеко. Смотрят, исполненные ярких мечтаний и варварских желаний. Это - пантуранская программа.