"Я ПОЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИМ"

Невысокого роста, сухопарый, слегка сутулый человек с лицом подвижным, изрытым глубокими морщинами. Слушает собеседника внимательно, доброжелательно. Говорит медленно, очень выразительно, интересно. С его живописью знакома давно, но с самим художником, одним из самых значительных современных живописцев, посчастливилось встретиться совсем недавно в Государственном педагогическом университета им. Х.Абовяна, куда он приглашен вести курс живописи.

Захарий Хачатрян - художник большой культуры, хорошо знающий историю не только искусства, но и литературы, своеобразный собеседник, умеющий создавать высокую поэтическую атмосферу беседы. Его юмор совсем не мешает быть глубоким в суждениях о творчестве. Напротив, такие контрасты в характере придают ему еще большую привлекательность, а сказанному им - жизненность. Все это, характерное для человеческой сущности Захара Аваковича, переходит в его искусство, придавая ему многогранность.

Смотрю на его руки: маленькие, крепкие, жилистые. Прекрасные руки. Он не боится времени, не боится возраста (ему - 88): "Чудесный возраст, - смеется он. - Вот когда я себя почувствовал совершеннолетним, свободным от всяких предрассудков".

Цепкие глаза. Не сразу это замечаешь. Сначала кажется, что, как у большинства пожилых людей, они обращены вовнутрь, в себя. А потом видишь, что постоянный взгляд в себя сосуществует с острым взглядом, направленным в вас. Недавно вышел его прекрасный альбом. В Национальной галерее Армении - отменная выставка его работ. И в этом году ему было присвоено почетное звание Народного художника Армении. Действующий художник - преподает, работает, пишет. Вот только все ли мы представляем масштабы и степень своеобразия творчества этого замечательного живописца? Впрочем, есть у нас люди, и их немало, которые все это ясно понимают и ценят. Среди них - ректор Педагогического университета Рубен Мирзаханян, директор Национальной картинной галереи Фараон Мирзоян, который с удовольствием показал мне его работы, когда еще экспозиция не была готова.

Разглядывая его работы, снова вижу перед собой личность самобытного мастера: в картинах художник и человек слиты воедино. Он один из самых жизнестойких художников. Несмотря на преклонный возраст (годы есть годы и им подвластны даже большие таланты), в нем нет утомления: пульс его живописи такой же ровный и крепкий, как и десятки лет назад. Бег времени изменил у Хачатряна направление и приемы, но почти не ослабил экспрессивности живописи и полноты выражения.

Кипучая, подвижная натура художника раскрывается так широко и многогранно, что даже близко знающие его люди не всегда могут увидеть, как много и настойчиво он работает, как последовательно и целенаправленно следует своим принципам. В его работоспособности нет ни напряжения, ни болезненности. Захар Хачатрян рождает ту радость, которая всегда приходит при встрече с настоящим искусством - подлинно искренним и добрым.

Я переходила от картины к картине, зная, что знакома с этими картинами, но словно видела их впервые. В холодноватом пространстве зала Национальной галереи все выглядело совсем в ином свете. Картины завораживали своей безыскусной красотой, проникающим в душу покоем, умиротворением. Без особого труда прослеживаются учителя и предшественники художника: импрессионисты, в особенности Клод Моне.

"Импрессионизм преследовал меня в течение всей жизни, - говорит художник. - В студенческие годы я много копировал в Картинной галерее Еревана. Импрессионистское видение окружающего нас мира отличается наибольшей жизненностью, оно светлое и ясное, без условностей, принятых в так называемой традиционной живописи, и, несомненно, представляет собой сильнейшую форму выражения реальности во всей ее красоте. Я никогда не отступал от намерения продолжить этот стиль, от затеи познать и погрузиться во всевозможные его формы, постичь и обрести нечто новое в процессе своих исканий, и это неизменно приносило мне радость".

Учителями Захария Хачатряна (помимо импрессионистов) были Б.В.Иогансон и А.М.Герасимов. Однако любой непредвзятый зритель согласится, что при всей очевидности отсылок работы Хачатряна - это только его работы. Сказалась вполне естественная разница темпераментов, восприятий, способов мышления. Он сформировал для себя как бы некую концепцию, наиболее соответствующую ему по характеру и мироощущению.

Постепенно рисунок художника становится свободнее, исчезает все случайное и второстепенное, остаются лишь основные и вечные линии, и даже серые тона подразумевают чистые цвета спектра. Он обращается к открытиям импрессионистов, к разложению солнечного света на составляющие его лучи, элементы и обратному их воссоединению на основе общей гармонии спектра. Настанет день, когда художнику полностью удастся воспользоваться этими наблюдениями и взрастить роскошный урожай.

Зоркость глаза и острая наблюдательность в сочетании с неистощимым воображением особенно пригодились художнику для создания крымских картин. В Крыму он находит то, что ему нужно - тот покой, к которому, по его мнению, должен стремиться каждый художник. Из ослепительного света (светлее светлого), стирающего детали и подчеркивающего благородные линии целого, из симфонии чистых синих, оранжевых, шафранно-желтых тонов рождаются эти изумительные полотна, вся страстность которых внушает покой.

Как много труда вложено в эти крымские импровизации, сколько пришлось уничтожить, чтобы восторжествовала основная форма, сколько совершить переходов, чтобы дойти до вершины. Это были святые мгновения художника, которого неудержимо влекло к мольберту, чтобы выразить рожденную мысль образными средствами искусства. Нет, счастье творчества было принесено не на крыльях журавля. В неуспокоенности, в вечном поиске - смысл и счастье творческого волнения З.Хачатряна. Отойти от привычного было трудно, но совершенно необходимо, чтобы найти свое. Работы Хачатряна представляются новым словом в пейзаже, в частности, в таком жанре, как марина, непревзойденным мастером которого в мировой живописи был и остается И.Айвазовский.

Большие композиционные картины Захария Хачатряна захватывают напряженной жизнью фантастически странных форм и красок, рождающих свойства, которые вполне можно назвать "интригой" композиции. Она создается метафорической насыщенностью языка живописи. Любая деталь, линия, цвет, композиция обладают свойством рождать в сознании зрителя множество аналогий. Но поклоняется он не фетишу, а жизни, добру, природе, красоте...

Художник находится в бесконечном движении и постоянном развитии, как того требует жизнь. Чудесная острота видения, здоровое и мощное воображение, контроль разума - в этом весь Захарий Хачатрян. Всем складом личности, жизнью, исполненной достоинства, стремлением к ясности и вместе с тем отчаянной склонностью к риску он продолжает неустанный поиск нового и еще раз нового.

Удивительной силы воздействием обладают портреты, созданные художником, многочисленные рисунки. Нет ничего более обдуманного, чем эти поспешные на вид наброски. Его рисунок - наиболее непосредственное и чистое воплощение эмоций. Упрощение средств выражения позволяет этого достичь. Если рисунки рассматривать при приглушенном или боковом освещении, то помимо сочности и выразительности линии в них можно увидеть свет и даже цвет.

Вся жизнь З.Хачатряна, как и его искусство, - долгое сопротивление, трудное, но непреклонное. Весь он - воля. Он сам признается в этом: "Нужно всегда держаться, чего бы это ни стоило. При недостатке воли - открою вам секрет - на помощь призываю упорство. И в важном, и в мелочах этого почти достаточно".

Волю и упорство он призывал и в годы Великой Отечественной войны, и в годы семейной трагедии, когда репрессировали его отца. "Тему войны определениями не исчерпаешь, - говорит художник. - Живопись вообще неисчерпаема, как атом. Она познается только эмоционально, чувственно. Я не пишу о войне, как о прошлом событии. Пишу об отрицании войны как явления, противопоказанного человеческому организму, его духовному строю".

Захарий Авакович увлечен своими замыслами, произведениями, над которыми работает. В 2009 году им был выполнен образ Спасителя для главного армянского храма в Санкт-Петербурге - Св. Екатерины, он занимался и реставрацией других работ в армянских церквах. В прошлом году закончил ряд новых работ, в том числе картину "Матери солдата". Его работы для церквей Санкт-Петербурга и Еревана освящены Патриархом всея Руси Алексием II и Католикосом Всех Армян Гарегином II. Имеет награды от Католикоса Всех Армян Гарегина II за выполнение образов Священного Писания, а также награды и грамоты за художественные работы от Союза художников России.

Отвечая на вопрос, как он понимает творческий успех, Захарий Авакович говорит, что он определяется способностью художника к глубокому изучению окружающей нас жизни, образному ее выражению. Каждый раз, приступая к созданию произведения, он как бы вновь определяет для себя сущность, форму, цвет того, что должно увенчать стадию создания новых образов. Именно эта ясность должна прийти на смену новым ощущениям, которые возникают порой, когда действительность предстает в неопределенных, ускользающих очертаниях.

"Искусство, скорее всего, должно быть изображением реально воспринимаемого нами живого мира. Что же касается моего отношения к абстракции, о чем вы спросили, могу сказать, что она часто, в том числе у наиболее ярких мастеров, неизбежно порождает схему, шаблон, а нередко случайность, произвол, хаос. Это приводит к распаду образности, субъективному бегству от реальной жизни, к антисоциальности искусства. Без особого труда можно заметить, что при всей изощренности формы в произведениях абстракционистов обнаруживаются чисто внешняя декоративность, пустота, бессодержательность. Я решительно отвергаю всяческие попытки отрицать роль мысли, идеи в художественном творчестве..."

Воспитанные десятилетиями работы острый взор и твердая рука, способность здраво мыслить ни на йоту не изменили опытному мастеру. Следуя изречению древнего философа, он может сказать: "Я мыслю, следовательно я существую".