"ОТКРЫТИЕ НОВОЙ СЦЕНЫ СТАНЕТ СЛЕДУЮЩИМ ЭТАПОМ..."

Наш собеседник - главный дирижер Академического театра оперы и балета Карен Дургарян. Скажем прямо: молодому дирижеру надо было обладать большой долей уверенности в своих силах, иметь четкую программу действий, уметь прогнозировать будущее, чтобы стать музыкальным лидером коллектива в неблагоприятное для театра время.

ЗА ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ РАБОТЫ ИМ НАКОПЛЕН НЕМАЛЫЙ ОПЫТ, определились творческая индивидуальность и художественные позиции, окреп и возмужал талант. Он востребован и за пределами страны: у него было множество симфонических концертов за рубежом - в Англии, Италии, Японии, России. Карен стоял за пультом разных оркестров, среди которых прославленный коллектив Рикардо Мутти. В Санкт-Петербурге в Михайловском театре он осуществил постановку балетов "Спартак" Хачатуряна и "Ромео и Джульетта" Прокофьева. Целых два месяца он работал с выдающимся балетмейстером Виноградовым. "Спартак" был показан на одной из самых знаменитых сцен мира - в театре "Колизей" в Лондоне.

Тесные творческие контакты связывают Карена с выдающимся итальянским скрипачом Павлом Берманом, с которым в Италии они сыграли ряд концертов, замечательным пианистом Александром Торадзе, приехавшим в декабре минувшего года по инициативе маэстро на гастроли в Ереван. На сцене Академического оперного театра он с триумфальным успехом с оркестром сыграл Третий концерт Прокофьева и Второй концерт Шостаковича. В этом году предстоят гастроли в Голландии, где с Торадзе он исполнит цикл рахманиновских сочинений. Неравнодушен Карен и к современным армянским авторам. В Италии им блистательно была исполнена Вторая симфония (с дудуком) Ваче Шарафяна.

- "Доволен ли своим трудом взыскательный художник?" - позвольте это обращение поэта переадресовать вам, Карен. У вас были какие-то личные инициативы в Оперном театре, принесшие вам удовлетворение?
- Если честно, полного удовлетворения сделанным не испытывал ни разу за годы своей работы. Во многом мешал "армянский менталитет", который у нас действует почти во всех коллективах, в том числе и в театре. Но театр - это другой организм, это не частная собственность. Личные дружеские взаимоотношения не должны вносить путаницу в работу. Иначе это нередко приводит к тому, что результат получается совсем не тот, который ты ожидал. Подлинного искусства можно ждать только там, где работают люди, самозабвенно любящие свое дело, где все действуют на общее благо родного театра.

- А возможно ли теперь такое единение оркестра и дирижера, как это было, по воспоминаниям современников, у Мелик-Пашаева, когда весь огромный коллектив жил, дышал, звучал как одно существо, подвластное интеллектуальной энергии дирижера? Это миф или феномен из прошлого?
- Нет, не миф. Такое возможно, но труднодостижимо. Пример из наших дней - сплав выдающегося дарования Гергиева с высочайшим мастерством мариинского оркестра. Но даже в самых идеальных случаях есть свои "но", о чем со стороны трудно судить. И потом, в наших условиях дирижер, к сожалению, часто бывает слишком повязан с оркестром в плане каких-то мелочных, совершенно немузыкальных дел.

- И все же какие-то позитивные изменения были за эти годы?
- Когда я пришел в Оперный театр, вопрос замены артистов в возрасте более молодыми не был актуален: тогда все просто выживали. В те годы Оперный театр лишился многих артистов, покинувших страну для полной реализации своих потенциальных возможностей. Но даже этот процесс я не склонен рассматривать только со знаком "минус". В этом был и положительный момент, поскольку мир узнал наших артистов. Однако сейчас мы уже пришли к тому, что в оркестре катастрофически мало стало музыкантов-инструменталистов, артистов, играющих на духовых и медных инструментах: нет гобоистов, валторнистов, фаготистов. Почему-то у нас еще с советских времен считается, что музыканты, играющие на этих инструментах, стоят на втором месте после струнников. Конечно, эту проблему и сейчас можно каким-то образом решить; например, пригласить из-за рубежа, кого-то подготовить на месте. Слава богу, сейчас молодежь имеет возможность получить хорошее профессиональное образование за рубежом. Многие из них возвращаются в республику, и они будут не только играть, но и готовить новые кадры, преподавать. Думается, через пару лет у нас вновь появится своя духовая школа.

- И отношение к артистам, играющим на духовых и медных инструментах, изменится. К ним будут относиться так же серьезно, как к струнникам, как это имеет место на Западе...
- То, чем мы занимаемся, - это европейское искусство. Поэтому и менталитет должен быть европейским. Но этого я не чувствую, потому что едва ли не 90 процентов нашего народа слушает совершенно другую музыку.

- Вы имеете в виду рабис?
- В принципе рабис - это не направление в музыке. Сегодня рабис стал символом мышления. Сколько процентов населения сейчас идет в драматические театры, на концерты классической и современной серьезной музыки? Большинство предпочитает шоу или какие-то другие увеселительные программы.

- Но я вижу полные залы на концертах симфонической музыки, на премьерах Театра оперы и балета. Даже если спектакль, мягко говоря, не очень яркий, раздаются крики "браво". Значит, тяга к серьезным жанрам не угасла?
- Если сегодня любой дирижер встанет за пульт и кое-как сыграет, в конце будут бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Но это вовсе не говорит о полном успехе: у нас отсутствует профессиональная критика, которая могла бы дать должную оценку спектаклю или концерту. Критик - это метроном, который может держать музыканта на должном уровне. В отсутствие серьезной критики деформируются критерии. Как правило, большинство статей в прессе - это однотипный негатив, без должной аргументации, когда сразу видно, ради какой цели старается автор...

- Разве вы в своей работе не идете на какие-то компромиссы?
- К сожалению, иду.

- Критик тоже живой человек. Порой он тоже идет на компромиссы, учитывая условия, в которых создавался спектакль, и многие другие факторы...
- Вот мы сами себя и обманываем. Поэтому мы имеем то, что имеем. Сдаем помещение в аренду какому-нибудь спортивному коллективу, который устраивает шоу на оперной сцене. А может, завтра продадим и здание? Зачем нам Оперный театр? Кому надо доказывать, что мы - культурная нация?

- И вы это говорите на пороге 100-летнего юбилея театра?
- Я говорю об этом с грустным сарказмом. Ну потратим миллиона два и пригласим в Ереван Бочелли. Он споет, а публика стоя будет аплодировать и кричать "браво". А в это время наш талантливый музыкант будет сидеть в своей холодной квартире без средств на отопление. Я ничего не имею против итальянского певца, но если бы эти средства были потрачены на нужды наших талантливых артистов, то пользы было бы больше. Вот когда необходимо государственное мышление, когда вышестоящий чиновник может сказать "нет".

- С кем вы в конфликте?
- Ни с кем. Только с самим собой.

- Карен, почему до сих пор в театре нет режиссера-постановщика? Кто в конечном итоге отвечает за художественное качество спектакля?
- Дело в том, что в последние годы поменялась структура руководства театров. Художественный руководитель всегда был выше директора. Идея была выше, а задача директора заключалась в том, чтобы создать условия для ее воплощения в жизнь. За плохую идею строго спросили бы с художественного руководителя. А сейчас за качество спектакля отвечает директор, что, с моей точки зрения, является абсурдом. Представьте, что директором Оперного театра назначили бы чиновника из МВД. Такие случаи есть. Получается, что ему решать - спектакль удался или нет.

- Будь на то ваша воля, вы бы отыскали режиссера-постановщика?
- Конечно. В чем проблемы нашего театра? У нас был прекрасный режиссер-постановщик В.Багратуни, при котором был создан хороший репертуар. На этом посту Багратуни заменил Тигран Левонян, который снял из репертуара все его постановки. Потом художественным руководителем стал Гегам Григорян, сняв в свою очередь постановки Левоняна. То же самое в балете. Но Оперный театр - это не театр одного художника, не авторский театр. Я за то, чтобы у нас ставили разные режиссеры. Истинным режиссером-постановщиком был Покровский. Почему он был интересен? Потому что на сцене он ставил музыку исходя из музыкальной драматургии. Вот в Мариинке, несмотря на напряженные отношения между Темиркановым и Гергиевым, до сих пор идут и темиркановские постановки, как, например, "Пиковая дама". Мало того, в Мариинском театре идет восстановление спектаклей под названием "Императорские спектакли". Это спектакли со времен Дягилева, их восстанавливают, чтобы показать публике, какие идеи тогда господствовали.

А у нас попробуйте восстановить хоть один спектакль Багратуни. Максимум мы осуществим его "Пиковую даму" в концертном исполнении, с символическими декорациями. Возвращаясь к теме музыкальных режиссеров, отмечу, что их должна готовить консерватория, как это происходит в Петербургской консерватории. На факультете режиссуры студенты проходят гармонию, общее фортепиано и некоторые другие предметы музыкальной литературы, а потом получают диплом музыкального режиссера. А у нас, закончив театральный институт, режиссер, не мудрствуя лукаво, пытается ставить музыкальный спектакль. Не будем говорить о кинорежиссере Дзефирелли. Это редкое исключение, бренд. Идеальный спектакль - это когда дирижер, режиссер, сценограф, хореограф действуют в едином ключе, у них одна идея. Темирканов, например, отказывается выйти на поклон, если не нравится спектакль. Он может отказаться и от контракта, если его не устраивает позиция режиссера-постановщика. В принципе все упирается в талант, в личность постановщика.

- И наконец, самое главное. Театр закрыт на ремонт. Что впереди?
- В январе у нас конкурс. Я не сторонник конкурсов. Они зачастую губительны. Вот ты работаешь, коллектив идет вперед, а потом ты его разрушаешь. Был момент, когда я работал в филармоническом оркестре и был горд этим обстоятельством. Но потом... Оркестр поднимался на самый высокий уровень, а затем устраивался конкурс и половина оркестрантов отсеивалась. И так три раза. За это время оркестр понес много потерь, многие музыканты покинули страну, а некоторые ушли в педагогику.

Я думаю, что открытие новой сцены будет новым этапом для театра. Сейчас по-старому уже работать нельзя. Надо четко выстраивать график, репертуар. До сих пор я не могу что-то запланировать на год вперед. Допустим, на такой-то день запланирован спектакль, и в последний момент он снимается и заменяется концертом. А потом и концерт идет на нет, потому что не успели продать билеты. Разве это нормально, когда из-за отсутствия исполнителя роли Краса самый дорогостоящий спектакль, "Спартак", в прошлом сезоне месяцами не шел. Мы должны стремиться к тому, чтобы у нас был свой "Спартак", своя "Гаяне", свой "Маскарад". Мы не можем взять на гастроли балет "Спартак" Григоровича, потому что нам скажут: а мы его видели в Большом... Так что проблем немало, и их надо решать, как говорят, "по мере поступления".