ЗНАКОМСТВО С ОТСРОЧКОЙ

В конце прошлого года, читая какую-то музыкальную информацию, наткнулся на фамилию Мерян. Один из ярких американских трубачей ранней эпохи свинга, Леон Мерян начинал играть в популярнейшем в 40-е годы оркестре Лаки Миллиндера, потом создал свой собственный, сотрудничал с такими колоссами джаза, как Сони Ститт, Чарли Шейверс, Джин Крупа, Бобби Дональдсон, Пит Руголло... Словом, достойная внимания фигура в мире джаза. Вот бы достать его записи и послушать, подумалось мне тогда. Начал думать, вспоминать, и вдруг визуальная память услужливо подложила обложку диска с надписью "Леон Мерян". А где я видел этот диск? И вдруг все всплыло в памяти - он у меня есть, там, в огромной коробке, лежит вот уже лет 5... Нахожу, вытаскиваю - так и есть. Этот диск - один из тех, что я забыл даже распечатать во время ремонта дома. Слушаю. Действительно, все те эпитеты, которыми его награждает американская профессиональная критика, абсолютно оправданны. Никаких натяжек. Начинаю копаться, интересоваться - и передо мной открывается весьма любопытная история его жизни и творчества.

Легендарный нью-йоркский трубач и шоумен Леон Мерян (полное имя - Ваан Леон Мегердичян) родился в 1923 году в Массачусетсе, в семье армянских эмигрантов из Западной Армении. Когда Леону исполнилось десять лет, мать повела его на концерт Бостонского симфонического оркестра. И, когда заиграла труба, Леон понял, что он хочет играть именно на этом инструменте. Первую трубу ему подарили на Рождество. Он начал играть на этом инструменте в школьном оркестре и с тех пор никогда уже не расставался с ним. Его приглашают играть в клубе, а в 16 лет начинается настоящая профессиональная карьера музыканта. Те деньги, что он получал в клубе, с радостью и гордостью приносил домой и складывал в шкатулку, где семья хранила свои сбережения. После окончания высшей школы ему предоставили возможность учиться дальше за счет выделяемой для отличников стипендии. Но он отказался - выбирая между металлургией, которую он изучал в колледже, и музыкой, он отдал предпочтение второй и посвятил игре на трубе всю жизнь.

Леон устраивается играть в Бостоне в лучший по тем временам оркестр города - биг-бэнд Сэбби Луиса, где он и встречается с будущими звездами джаза - Биг Ником Николасом и Сони Ститтом. Через пару лет руководитель оркестра Лаки Миллиндер переманивает его к себе и сразу же вводит в основной состав. В 1942 году оркестр играет в знаменитом нью-йоркском зале "Савой". После этого выступления Леон (извините за штамп) просыпается известным. Он играет в этом первоклассном по тем временам оркестре целых пять лет. И в связи с этим наживает себе массу врагов. Дело в том, что он был первым и на тот момент единственным белым в этом оркестре. И естественно, что его фигура не могла не вызывать недоумения и раздражения как у белых слушателей, так и у чернокожих любителей джаза. Особенно эти расистские проявления были заметны, когда оркестр гастролировал по южным штатам. Его партнеры по оркестру, как могли, ограждали его от нападок и насмешек, а иногда ему даже приходилось применять темный грим. Вспоминает его сын Джеймс: "При переездах часто приходилось спать в автобусе, так как его не пускали в ночлежки для черных потому, что он был белый, и не пускали в гостиницы для белых, так как он играл с черными. Подобные проблемы возникали очень часто".

Между гастролями с оркестром Миллиндера Леон создал свой собственный, с которым выступал и даже записывался. Кстати, благодаря продюсеру записи он и обрел свою фамилию, под которой сегодня известен: американец предложил ему сократить свою фамилию Мегердичян (слишком длинно для обложки пластинки и трудно произносимо для американцев) до Мерян.

Работа в оркестре была очень выгодной, но достаточно тяжелой - переезды, игра до позднего вечера почти каждый день, и Леон решает уйти из оркестра в свободное плавание. Записи сохранили его игру со многими звездами джаза, среди них Фрэнк Синатра, Пеги Лее, Гарри Джеймс, Элла Фитцджеральд и звезды поп-музыки - Дайна Росс, Поль Анка, Дин Мартин и даже Элвис Пресли. Он участвует в концертах заезжих гастролеров, в озвучке фильмов, работает в труппе бродвейских мюзиклов, дает частные уроки, словом, скучать не приходилось. Он был любимым музыкантом знаменитой Джуди Гарланд. Она всегда требовала, чтобы в ее записях все партии трубы исполнял только Леон. Популярнейший композитор Кол Портер из сотни других трубачей отобрал Леона для исполнения своей музыки в мюзикле "Шелковые чулки", а всего Мерян участвовал более чем в 500 бродвейских постановках.

В середине 60-х Мерян решает заняться своим образованием. Он едет в Париж учиться в Сорбонне. Там изучает французский, на котором потом свободно изъяснялся и даже много лет преподавал его в американских колледжах. После возвращения в Штаты поступает в университет Колумбии и получает степень магистра. Но, даже будучи студентом этих двух высших учебных заведений, он не порывал с музыкой и сценой - все разовые заказы на трубача были его.

Леон Мерян известен и своей преподавательской активностью. Обладая уникальной техникой, он с удовольствием передавал свои секреты мастерства ученикам, которых у него было очень много. В последние годы жизни он написал книгу о технике звукоизвлечения, по которой и сейчас учат игре на трубе в знаменитом Бостонском колледже музыки. Уэйн Наус, лучший ученик Меряна, сегодня знаменитый трубач, игравший с ним более 10 лет, сейчас преподает в том же колледже и вспоминает: "Если у вас были какие-то проблемы с техникой игры, то вам надо было идти только к Меряну. Он, как семейный доктор, знал всех своих учеников, трубачей в округе, знал их сильные и слабые стороны и за один урок мог устранить любую вашу проблему".

Мерян продолжал выступать до последних дней жизни. Его имя занесено в знаменитую и самую престижную джазовую энциклопедию Леонарда Фезэра и упоминается во всех справочниках, учебных пособиях и изданиях, посвященных большим оркестрам 40-50 годов и трубачам.

К сожалению, личная жизнь Меряна не сложилась. Он был трижды женат, после него остались сын, две внучки и один внук. Он скончался 4 октября 2007 года от диабета в возрасте 84 лет, примерно через месяц-два после того, как мне подарили его последний - двенадцатый по счету - аудиоальбом. Если бы я тогда только знал...