АЗЕРБАЙДЖАН И АМЕРИКА

Статья руководителя известного мозгового треста "Стратфор" Джорджа Фридмана от 11 июня посвящена взаимоотношениям Азербайджана и США. Актуальность статьи косвенно подчеркивает тот факт, что она затем была перепечатана в "Форбс". В рамках краткого обзора и анализа подчеркнем наиболее важные моменты этой публикации. Статья Фридмана начинается с констатации важности Кавказа как региона, в котором сходятся интересы геополитических и региональных центров силы: России, США, Ирана и Турции. Несмотря на то что периферийные государства постсоветского пространства, окружающие Россию, являются важным элементом геополитического противоборства, роль Азербайджана является уникальной и критически важной.

Чтобы пояснить свою точку зрения, Фридман обращается к основным положениям своей книги "Следующие 100 лет", в которой он прогнозирует общие контуры геополитической арены XXI века. Россия имеет собственные проблемы. Однако зависимость Европы от российских энергетических ресурсов, а также способность покупать европейские активы на фоне спада в Европе будут приводить к относительному усилению России, что в полной мере ощутят на себе сопредельные с Россией страны, – "линия от Польши до Турции и затем от Турции до Азербайджана, восточного якоря Европы на Каспийском море".

Политика и стратегия США, остающихся доминантным геополитическим центром силы, будет оставаться осторожной и неопределенной. Такое поведение будет диктоваться как необходимостью завершить войны в исламском мире, так и более серьезными факторами. Проблема заключается в том, что США остаются "подростковым" (незрелым) центром глобальной мощи, который не в состоянии просчитать до конца и сбалансировать свои действия. Шараханья от попыток установить "новый мировой порядок" после победы в холодной войне, одержанной во многом благодаря нокауту, который СССР нанес себе сам, сменились убеждением, что век пройдет в войне с исламскими террористами. В настоящее время имеются симптомы того, что США намерены свернуть свою вовлеченность в мировые процессы и сосредоточиться на внутренних проблемах, "хотя непонятно, как страна, чей ВВП составляет 25% мирового и которая контролирует океаны, может избежать вовлечения в мировые процессы".

В США, пишет Фридман, можно выделить сторонников реалистичного и идеалистического подхода к внешней политике. Первые считают, что США должны защищать свои национальные интересы и это выглядит разумным, пока не встает вопрос, что понимать под национальными интересами. Вторые считают, что американская мощь и политика должны творить добро, строить демократию и не допускать нарушения прав человека. Это также звучит хорошо, пока не задается вопрос о том, каким образом это должно осуществляться. Единственная точка, в которой мнения сторонников обоих подходов совпадают, – это убежденность, что в рамках реализуемой политики необходимо "убивать плохих людей".

Сегодня США – это "глобальный центр силы мира, тем не менее рыскающий от одного конфликта к другому и от одной концепции к другой, которому требуется некоторое время, чтобы понять, каким образом необходимо использовать свою мощь". Такое поведение ставит остальной мир в очень неудобное положение. "Порой США делают необъяснимые вещи. Порой не предпринимают необходимых шагов". Причем благодаря ошибкам США чаще всего страдают или оказываются под риском другие страны. Как следствие, некоторые в мире желают исчезновения США, другие – чтобы США взяли на себя ответственность за их безопасность. Ни того ни другого не будет.

Критичность Азербайджана

После краткого экскурса в темы своей книги Фридман возвращается к Азербайджану. Рассматривая геополитический контекст, автор выделяет секулярный характер страны, которая "ощущает угрозу со стороны иранского шиитского терроризма и суннитского исламского терроризма на севере. Азербайджан вел войну в 90-е, в которой проиграл край, называемый Нагорным Карабахом, Армении, за которой стояла Россия. Российские войска теперь базируются в Армении. В Грузии, новое правительство, судя по всему, имеет тесные связи с Россией и заменило проамериканское правительство". Геополитический контекст Азербайджана, делает вывод Фридман, оказался жестким, а его расположение между Россией и Ираном делает его критически важным. Еще одна геополитическая функция Азербайджана связана с разрушением монополии России на поставку энергоносителей в Европу и Турцию.

Американские интересы сводятся к тому, чтобы ограничивать российское влияние в периферийных государствах постсоветского пространства и поддерживать стабильность прозападных стран, пока Европа слаба и дезорганизована. Также в интересах США "ограничивать способность Ирана проецировать мощь и удерживать платформу для влияния на азерское население Ирана". Тем не менее американская мощь и интересы сталкиваются с объективными ограничениями. США в качестве первой опции не могут выбрать войну и в состоянии поддерживать только те страны, которые могут взять на себя основное бремя и ответственность по обеспечению собственной национальной безопасности. США не могут быть основным источником безопасности государств постсоветского пространства.

Сказанное выше делает американо-азербайджанские отношения интересными. "Азербайджан стратегически расположен между двумя центрами силы, антагонистичными США: Россией и Ираном. Азербайджан является главным перевалочным пунктом для снабжения Афганистана. Азербайджан хочет иметь возможность покупать оружие у США. США в большинстве случаев отклоняет такие запросы. Взамен Азербайджан обратился к Израилю, с которым он имеет тесные отношения". Таким образом, Азербайджан обладает всеми чертами, чтобы получить статус "полного (близкого) американского союзника". Он стратегически расположен и позволяет как влиять на события в Иране, так и ограничивает российскую мощь в Европе, обеспечивая энергетическую альтернативу, включая возможность трубопроводов по дну Каспийского моря в Центральную Азию. Исходя из своего расположения он нуждается в доступе к оружию, за которое готов платить. Однако США ограничивают ему доступ к вооружениям, и для этого есть две причины.

Первая – политика, "проводимая национальными меньшинствами в США". Сильная армяно-американская община враждебна Азербайджану из-за спора вокруг Нагорно-Карабахского региона. Стремление азербайджанского лобби в США увеличить свое влияние пока терпит неудачу. Это позволяет оказывать давление на Конгресс и блокировать передачу вооружений и даже вызывает затруднения при назначении послов. Вторая причина более существенная. "Защитники прав человека, в том числе и в Госдепе, говорят, что азербайджанское правительство является репрессивным и коррумпированным. Поэтому они возражают против продажи оружия Азербайджану".

Г-н Фридман говорит, что не в состоянии свидетельствовать о репрессиях и коррупции. Азербайджан был советской республикой и прошел через хаотичную приватизационную программу, которая привела к такому же имущественному неравенству, что и в других бывших советских республиках. Азербайджан – это страна, в которой непотизм, семья и клан являются критически важными. Автор приводит далее резко отрицательное мнение китайского бизнесмена по поводу западного понимания социальной справедливости и делает вывод: "Наши убеждения касательно того, как общество должно функционировать, не являются ни универсально разделяемыми, ни вызывающими восхищения. Поэтому я буду более осторожен в своих суждениях касательно морального поведения других…" В любом случае, говорит Фридман, "страна не может из бывшей советской республики прийти к обладанию экономикой без коррупции менее чем за 20 лет. Она также не может быть полностью оперившейся либеральной демократией в такой промежуток времени, особенно если она окружена враждебными центрами силы с трех сторон, – Ираном, Россией и Арменией". В качестве вывода автор предлагает не придавать значения данному фактору в американо-азербайджанских отношениях.

Фридмана беспокоит и просто "ужасает то, что я называю синдромом арабской весны. Сторонники прав человека считают, что на смену репрессивному режиму, который сметает толпа, придет менее репрессивное правительство. Однако это не так". Фридман приводит пример иранской революции 1979 года, когда на смену шаху пришли не демократы, а более репрессивный режим. В таком развитии процессов виноваты в том числе "фантазии" Запада, видевшего в демонстрантах прозападных либеральных демократов.

Сказанное справедливо и для Азербайджана. "Хотя режим подвергается критике, трудно представить, чтобы альтернативой ему мог быть более либеральный и транспарентный режим". Спонсируемая Ираном оппозиция будет выглядеть как Иран, Россией – как Россия. "Идея, что США не должны преследовать свои стратегические интересы в ситуации, когда существующий режим морально превосходит поддерживаемые Россией и Ираном альтернативы, является развращенной. Это часть незрелости пытающегося сориентироваться центра глобальной мощи". "Азербайджан важен для США не из-за моральных качеств, но как клин между Россией и Ираном. Любой другой режим, который сменит нынешний, скорее всего, будет намного хуже с моральной точки зрения и может быть враждебен США".

Далее г-н Фридман вновь возвращается к геополитическим аргументам и энергетической функции Азербайджана. Взятие Россией или Ираном под контроль азербайджанской нефти увеличит давление на Турцию и исключит энергетические альтернативы в периферии России. США должны продумать стратегию ранней поддержки своих стратегических партнеров с небольшим риском, "нежели стать перед необходимостью формирования неожиданных и спазматических военных откликов на неожиданные, непредвиденные кризисы. Независимый Азербайджан является костью в горле России и Ирана и энергетическим источником Турции. И Азербайджан готов платить наличными за вооружения, которые будут использоваться азербайджанскими войсками, а не американцами".

В конце статьи автор подытоживает: "Как Гитлер, так и Сталин понимали, что контроль над Баку означает контроль над евразийским сухопутным пространством. Энергетические реалии изменяются, но это не означает, что Баку перестает быть критичным".

Краткий анализ

В статье г-на Фридмана можно выделить собственно геополитический анализ и аргументы, призванные подчеркнуть важность Азербайджана. Если бы автор ограничился только ими, статья не вызывала бы вопросов. Одной из задач экспертного сообщества является разработка сценариев, и исследователь, безусловно, имеет право на собственную интерпретацию процессов, протекающих на геополитической арене. Однако выстраиваемый г-н Фридманом проект ставит перед собой более широкие цели, вынуждая автора перейти грань, отделяющую аналитику от геополитического проектирования. Столь широкий замах вынуждает внимательнее присмотреться к выстраиваемой конструкции, призванной не просто описать американо-азербайджанские отношения, но сформировать желаемое видение будущего региона. Такой подход к тексту выявляет ряд "настроечных параметров", вводимых автором и призванных усилить постулат "уникальности" Азербайджана как геополитического союзника США.

Одним из самых опасных для Армении "параметров" следует признать упорное желание ряда экспертов рассматривать Арцах в качестве спорной территории, проблемы, но не общества и пусть не признанного, но государства. Такая трактовка искажает историческую перспективу и вынуждена отрицать краеугольный факт новейшей политической истории Армении, а именно: становление армянской государственности в конце ХХ века происходило в процессе национально-освободительной борьбы армянского народа по спасению Арцаха. Такое "огрубление" исторической картины можно было бы расценивать как несущественное для геополитического проектирования, однако являющееся его следствием игнорирование Арцаха как актора системы региональной безопасности Южного Кавказа XXI века является уже неприемлемым. Арцах не только и не столько проблема, сколько общественно-политическая реальность, и проект, не учитывающий данный факт, не может быть жизнеспособным. В рамках афганской и иракской военных кампаний Запад имел возможность убедиться, к чему приводит нежелание принимать во внимание исторический и геополитический контекст региона, в котором реализуется та или иная стратегия.

Второй момент, связанный с искажением исторической перспективы, вызван нежеланием признавать тот факт, что Арцах вынужден был обороняться и победил в развязанной Азербайджаном агрессивной войне. При этом происходит незаметная подмена и умалчивается, что война разворачивалась между Азербайджаном и Арцахом, но не Арменией. Да, Республика Армения была и остается гарантом безопасности Арцаха, однако главным актором карабахского конфликта является именно Арцах, подпись которого стоит под документом о заключении перемирия.

Тезис о том, что за спиной армянских государств стояла Россия, также грешит лукавством. Вплоть до 1992 года СССР, а затем и руководство России были склонны поддерживать в конфликте скорее азербайджанскую сторону. Однако способность Арцаха выстоять в войне и перелом, который был достигнут в 1992 году, привели к изменению политики России. Стойкость в войне, способность стороны, обладающей несравненно меньшими ресурсами, переломить ход войны и одержать победу, порой вынуждают геополитических акторов изменять свои оценки и позиции. Сегодня на примере сирийского кризиса можно наблюдать, как стойкость сирийской армии и политического руководства из тактического аргумента превратилась в стратегический и политический, вынуждая региональные центры силы и геополитических акторов пересматривать свою стратегию и тактику.

Однако арцахская тема в статье затрагивается только косвенно. Основная часть исследования посвящена Азербайджану и видению будущего региона. Г-н Фридман пытается представить Азербайджан страной, окруженной агрессивными соседями. При этом он вынужден перевернуть реальную ситуацию вверх дном и "не замечать", что на сегодняшний день именно Азербайджан является наиболее агрессивным государством региона, предъявляющим территориальные претензии не только Армении, территория которой объявляется "Западным Азербайджаном", но и Ирану, часть территории которого объявляется "Южным Азербайджаном". Описывая агрессивное окружение Азербайджана, г-н Фридман "проговаривается" и характеризует Россию и Иран как антагонистические США центры силы. И если с такой характеристикой Ирана можно согласиться, то оценка России в качестве антагониста США является чересчур неуклюжим шагом. К таким же неприемлемым искажениям политической реальности следует отнести якобы пророссийскую ориентацию нового правительства Грузии.

Создаваемая иллюзия окружения агрессивными соседями имеет целью оправдать в том числе необходимость продажи Азербайджану современного американского оружия. При этом используемые аргументы становятся реалистичными до цинизма: Азербайджан готов платить за оружие наличными, и применять его будут не американцы, а азербайджанские войска. Хотя проблема продажи оружия помимо сугубо экономического аспекта имеет и политический, сказать заранее, какой из аргументов окажет наибольшее влияние на принятие политического решения по поставкам оружия в тот или иной регион, невозможно. На днях Россия предоставила тому же Азербайджану большую партию современного оружия, а Германия отказалась поддержать инициативу США по налаживанию поставок оружия сирийской оппозиции. Автор прилагает серьезные усилия, чтобы придать стратегии Азербайджана сугубо оборонительной характер. Азербайджан представляется страной, нуждающейся в союзничестве с США, так как ей угрожает шиитский терроризм Ирана и суннитский террор из России. Однако затем автор говорит об Азербайджане как площадке, с которой можно влиять на события в Иране и ограничивать российскую энергетическую мощь. Говорить об обороне в этом случае становится некорректным, и речь идет об использовании США территории Азербайджана для проецирования геополитической мощи в регионе и Евразии в целом.

Назвать такую интерпретацию процессов в регионе и на геополитической арене адекватной, комментировать столь искаженное представление процессов на Кавказе является неблагодарной задачей. Вероятно, будет достаточно констатировать, что ни Россия, ни Иран, ни армянские государства, ни Грузия не имеют каких-либо намерений нападать на Азербайджан. Единственная страна в регионе, которая на сегодняшний день высказывает агрессивные намерения и территориальные претензии к соседям, – Азербайджан, армянофобскую политику которого давно можно было бы назвать театральной и бутафорской, если бы она не приводила к гибели людей.

Джордж Фридман использует опасную для Азербайджана метафору, называя независимый Азербайджан "костью в горле России и Ирана", что означает статус чужеродного элемента евразийского пространства. Кроме того, данное состояние невозможно терпеть в течение долгого срока. Застрявшая в горле кость должна быть удалена теми или иными методами, в том числе и хирургическими, если прочие методы не будут помогать. Такая оценка Азербайджана со стороны США вынуждает Россию и Иран относиться к Азербайджану как к открытому геополитическому вызову, на который необходимо сформировать отклик. В конце статьи г-н Фридман подливает масла в огонь, говоря о критической роли Баку для контроля евразийского пространства. Тем самым Баку волей или неволей получает статус "Карфагена Евразии", который любыми методами должен быть взят под контроль континентальными державами, если они намерены добиться долгосрочного мира и стабильности в Евразии.

Некорректность выстраиваемой конструкции становится еще наглядней, когда автор приступает к рассмотрению общественных проблем Азербайджана. Понимая, что выстраиваемый проект и предлагаемый стратегический союз должны опираться не только на военно-политические и экономические аргументы, автор предпринимает попытку хоть как-то обелить неприглядное состояние погрязшего в коррупции и непотизме азербайджанского общества. Г-н Фридман вынужден прибегнуть к неприемлемому моральному релятивизму, когда оценки процессов общественной жизни формируются через сравнение ситуации в Азербайджане с состоянием других постсоветских обществ. Чтобы оправдать клановость и коррумпированность азербайджанского руководства, государства и общества, Фридман вынужден апеллировать к тому, что таковыми являются все государства постсоветского пространства. Это во многом справедливо, однако сравнительный анализ допустим при рассмотрении процессов на политической арене, в экономике, но не при оценке морально-психологического климата общества.

Моральные и этические устои общества имеют статус абсолютных ценностей и аксиом. В конечном счете что есть Европа и Запад в целом, как не идеалы и ценности свободы и демократии, уважения прав личности? Европа и США стали глобальной силой не только благодаря военно-политической, экономической мощи, но и своим идеалам, и высказываемая автором точка зрения выглядит неприемлемой и ведущей к моральной деградации. Безусловно, могут существовать разные суждения касательно "морального поведения других", тем не менее в рамках европейской культуры, международной общественной жизни геноцидальные действия осуждаются и расцениваются как преступление против человечности. Убийство спящего человека топором только потому, что он является армянином, более того, оценка обществом такого поведения как героического являются преступными. В рамках европейских ценностей является неприемлемым, если государство объявляет любые контакты с армянином для граждан своей страны уголовно наказуемым преступлением. Это невозможная ситуация, когда в стране на площади публично сжигаются книги, автор которых позволил себе дать нейтральную оценку армянину.

Такого рода факты требуют от экспертов, общественных и политических деятелей ясной и недвусмысленной оценки. Речь идет о симптомах фашизации азербайджанского государства и общества. Общественная и политическая ответственность и благоразумие требуют признать, что придание связям с таким государством статуса стратегических может иметь фатальные последствия как для глобальной силы, так и региона. Все это имело место в истории ХХ века, и западное политическое мышление сформулировало для себя постулат "больше никакого Мюнхена", справедливость которого в XXI веке не вызывает сомнений.

Такое суждение является также пощечиной и азербайджанскому обществу, которому отказывается в способности выстроить общественные отношения, не опирающиеся на непотизм и клановость. При этом автор, чтобы защитить свою точку зрения, апеллирует к синдрому арабской весны, когда вместо рухнувшей власти появляется более репрессивный режим. Апелляция к необходимости для США опираться на меньшее из зол, а именно на клан Алиевых, на смену которому может прийти пророссийский или проиранский режим, который будет гораздо хуже по тем же моральным критериям, выглядит оскорбительной для азербайджанского народа даже в глазах армянского эксперта.

Безусловно, США имеют право и должны преследовать свои стратегические интересы в регионе, однако апелляция к необходимости консервации репрессивного авторитарного режима в качестве базиса реализуемой политики и стратегии развращает обе договаривающиеся стороны. Тезис "Азербайджан важен для США не из-за моральных качеств, а потому, что он является клином между Россией и Ираном" является понятным и логичным. Однако дополнение его тем, что "любой другой режим, который сменит нынешний, скорее всего, будет намного хуже с моральной точки зрения и может быть враждебен США", обесценивает всю конструкцию, которая в результате оказывается уязвимой и непредсказуемой.

Тем не менее предлагаемый проект требует внимательного к себе отношения, и есть надежда, что традиционные региональные центры силы достаточно опытны, чтобы видеть его изъяны. Альтернативой сложившемуся в последние десятилетия в регионе статус-кво может быть более устойчивый мир, но не новая эскалация напряженности и война. В США также присутствуют политические силы, о чем пишет и сам Фридман, благодаря которым американская политика на Кавказе до сих пор выстраивалась не на вымышленных проблемах и искаженных представлениях, а на реальности. Это оставляет надежду, что поддержание стабильности в регионе и урезонивание азербайджанских амбиций может быть достигнуто без дальнейшей эскалации военно-политической ситуации и широкого применения военного инструментария.

noravank. am