ПРОСПЕКТ МАРШАЛА БАГРАМЯНА

Я тогда (в 1955 году) только что переехала в Ереван и поступила в университет. Жили мы на улице Плеханова в небольшом двухэтажном доме, уткнувшемся носом в густую зелень ближайшего склона. По утрам я выходила прямо в озон и долго, не отрываясь, глядела в крутое зеленое лицо надвинутой на меня горы.

ОКНО МОЕЙ КОМНАТЫ СМОТРЕЛО НА ОДНОЭТАЖНЫЙ СОСЕДНИЙ ДОМ, сложенный из темного векового туфа. Обитатели этого крепкокостного особняка жили уединенной жизнью. Огромные красивые решетки на высоких и длинных окнах надежно хранили их покой, и лишь изредка я видела старого человека, выходившего в свой уединенный сад и неторопливо подходившего к широкой каменной скамье в глубине сада. Старик трогал рукой ноздреватые камни, проверял, хорошо ли прогрело солнце их старую замшелую поверхность, и лишь после этого медленно опускался на сидение. Старый человек опирался руками на палку, руки у него были сплошь покрыты таинственными причудливыми отметами, которые оставляет долгая и не всегда спокойная жизнь.

Стоял недвижный октябрь - лучшая ереванская пора, и зеленый склон был уже кое-где тронут буйно-оранжевым и багровым цветом. Не часто, но все же случалось, что старый поэт (а это был Аветик Исаакян) выходил в город. Он шел либо на соседнюю улицу, в Союз писателей, либо просто неторопливо гулял по Еревану. Он шел со слегка склоненной головой, одетый в безукоризненно сшитый костюм, чаще всего серый, и правая рука его покоилась на знакомой мне палке. Старый поэт выходил на очень красивую улицу, полную ветвей, ажурных изгородей и невысоких прекрасных зданий, прячущихся в глубине садов. Улица сбегала вниз, и старому поэту было легко идти по ней. Городской шум встречал его еще не скоро, и прохожие почтительно кланялись поэту, как своему давнему хорошему знакомому.

Умер поэт восьмидесяти двух лет и тоже в октябре. Я помню машину "скорой помощи", которая долго стояла у дверей дома, где он жил.

КОГДА ОНА БЫЛА ЗАМЫСЛЕНА - УЛИЦА, ВЕРНЕЕ, ПРОСПЕКТ МАРШАЛА БАГРАМЯНА? Видимо, во время войны, когда блистал маршал. К концу войны она уже обрела тот свой облик, который так полюбился ереванцам. Дай бог каждой современной новой улице получить такую любовь горожан. Проспект знаменитого маршала был очень уютным, с особняками, весьма отличающимися друг от друга: здесь ничего не лепили, а тщательно выделывали фасады. У входа в свой скромный домик, говорят, часто сидела Айкануш Даниелян, великая армянская певица. Это только добавляло улице уюта. Повезло проспекту маршала с архитекторами, особенно с таким, как Самвел Сафарян, славившийся изящной отточенностью своих работ, что и сказалось в такой замечательной архитектурной миниатюре, как здание нынешнего Посольства Китая в Армении. Шедевр, на который не наглядишься.

И, конечно, обессмертил себя Сафарян зданием Академии наук, особенно главным административным корпусом из прекрасного темно-красного туфа. Какая редкая уместность изящных, я бы даже сказала, щегольских деталей, какая легкость, почти воздушность колонн, какой простор вписанности, какая красота пропорций внутри! Продуманность на грани волшебства. Ни о какой скученности, стиснутости, слепленности и речи быть не может. Видимо, такой же щедро просторной была и душа великого зодчего, который обогатил своими работами и Бюракан (здание обсерватории и гостиницы). Ну и, конечно, фасад Министерства иностранных дел на площади Республики с его изящнейшей флорентийской башенкой. Безупречная деталь - это всегда было коньком Самвела Сафаряна.

Напротив академии на холме здание нынешнего Национального Собрания РА (бывшего ЦК КПА). Классицизм. Что ж, он тоже обогащает городскую среду, придает ей долю величественности. Но главное - холм, здание на холме, взмыв рельефа, и улица парит.

Сразу за зданием бывшего ЦК кто-то очень остроумно использовал глухой довольно длинный забор и проложил так называемую улочку влюбленных, что еще больше усилило очарование главной магистрали. Чуть выше резиденции президента РА - памятник маршалу Баграмяну в реалистичной манере. Рядом с ним Посольство Великобритании, а выше на холме Американский университет. Как-то так компактно уместился североатлантический тандем. Чуть далее, опять же на высоком холме - школа.

Начиная с этого места, улица делает очередной небольшой поворот, и, если вы едете вниз, перед вами открывается незабываемая картина: прямо в лицо вам смотрит склон Сари-таха, весь обсаженный особняками и зеленью. Захватывающее зрелище, прямо как расписной задник в театре! Кажется, еще минута - и мы врежемся вместе с маршруткой в этот склон, столь сильна иллюзия его близости. Все-таки рельеф Еревана вместе с цветным камнем придают городу такую неординарность, какую еще поискать и поискать.

УВЫ, ПОСЛЕ ШКОЛЫ НА ХОЛМЕ УЮТ ВЕЛИКОЛЕПНОЙ УЛИЦЫ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ. Ближе к развилке с улицей братьев Орбели идут уже градостроительные монстры - головокружительная многоэтажная застройка, сразу превращающая очаровательную улицу в унылую трубу. Прощай то, что так прекрасно начиналось - самое начало проспекта маршала Баграмяна со стильными молодыми дубками, роняющими желуди под ноги прохожих. Впрочем, и самое начало прекрасной улицы уже начинает разъедать вездесущая нахрапистая этажность: сразу же за зданием Союза писателей очередной стеклянный монстр и другие настырные высотки, и это скопище громад все растет.

Сегодняшнее зодчество отвергло принцип - "с чувством, с толком, с расстановкой". Его бог- тумба на тумбе, сотовое окошко над сотовым окошком. Зодчество сегодня отвергло художественное начало, то есть перестало быть искусством. Земля в центре города (в центре всех городов на земле) дорожает, соответственно мозги зодчих дешевеют и мельчают (опять же по всему миру). Вот, а вы говорите - розовый город! Как затерялся бы среди этих громад Аветик Исаакян! Может, потому сегодня ничего великого не рождается?..