В "АМАЗГАИНЕ" ПАРУЙР СЕВАК В СТИЛЕ РЭП

Стоит театру "Амазгаин" анонсировать показ "ЧЕЛОВЕКА НА ЛАДОНИ", как зрители сметают билеты быстрее, чем бытовую технику в Черную пятницу.

 "Я поняла, что в армянском народе живет феномен Паруйра Севака, который работает сам по себе", - считает режиссер спектакля Нарине Григорян. Феномен Севака живет, но не на каждое действо "по Севаку" так ломятся. А "Человек на ладони" в "Амазгаин" тоже феномен - эдакая поэзия не для высоколобых, рэп не для фанов и театр не для театралов, а в итоге слезы восторга у публики.

 В ЮБИЛЕЙНЫЙ СЕВАКОВСКИЙ ГОД К ТВОРЧЕСТВУ ПОЭТА НЕ ОБРАТИЛСЯ ТОЛЬКО ЛЕНИВЫЙ, ведь феномен Севака и способность этих стихов собирать залы известна не только Нарине Григорян. А вот в планах "Амазгаин" Севака как бы и не было...

 "К нам пришел внук поэта, Севак Казарян - мол, ему очень хочется, чтобы именно наш театр обратился к этим текстам. Ну и у меня, в свою очередь, есть собственная история - мой папа настолько любил Севака, что он постоянно присутствовал все мое детство. Папа мог начать фразу, и мы обязаны были продолжать... Если бы отец был жив, он был бы счастлив, что в нашем театре идет такой спектакль. Но нам и в голову не приходило, что стоит имени Севака появиться в репертуаре, к нам ломанется весь город", - говорит режиссер спектакля "Человек на ладони".

 ...Дерзкие, "а-ля плохой мальчик" ребята, словно сошедшие с кадров великого фильма "Однажды в Америке", читают биты... про пацанские темы. Такие себе динамичные, можно сказать, движовые - Севак задает направление, время задает свои тенденции. И, пожалуй, главное, что почувствовали, нащупали Нарине Григорян и ее команда, это понимание, что этот спектакль должен родиться из большой поэзии - но и из потребности в общении одиноких опустошенных послевоенных людей, из их подсознательного тяготения друг к другу. Духовная ситуация или духовная конъюнктура совершенно ясна - в цене пали высокие истины и высокие жанры, а значит, высокий жанр должен быть "снижен", должен быть эстрадным, джазовым, рэповым...

 "На исполнительском рынке много Севака, от вечеров поэзии до песен на его стихи, так что было понятно, что надо искать свои средства выражения, - говорит режиссер. - Во время съемок "Азнавура" во Франции я познакомилась с ребятами группы "Гран Кормаль", которые читают слэм - такое пение-речитатив. И мне показалось - вот! Молодые ребята, которые полупоют-получитают свою правду. Чтобы без пафоса, без "истины в последней инстанции". И здесь главный вопрос был собрать правильную команду. С самого начала в театре было убеждение, что заняты в спектакле должны быть наши актеры-мэтры, а мне хотелось именно молодежь, мальчишек, да простится мне такое определение. Мы нашли мессидж спектакля - "Ты - Я - Мы" и стали выбирать тексты, которые лягут на музыку. Именно энергетика ребят нашла биты, которые звучат в спектакле".

 ЗРИТЕЛЬ СИДИТ ПО ПОЛУКРУЖЬЮ СЦЕНЫ, И В ЭТОЙ ИМПРОВИЗИРОВАННОЙ ЛАДОНИ Милена Казарян, Нарек Багдасарян, Арутюн Саргсян и Андраник Микаелян начинают свое завораживающее действо, в котором слово, музыка и пластика рождают такой высокий, но такой понятный театр поэзии и победительную театральную магию. На инструментах севаковской железной мысли актеры разыгрывают истинную мелодию души.

 На территории железной режиссуры - до миллиметра выстроенной механики художественного монтажа и мизансцен - они делают минутные, но изысканные пластические зарисовки и пластические портреты, сходятся и отталкиваются, летают и взлетают на второй этаж в широкой панораме стиха. Интеллектуальную поэзию Севака они превращают в живые диалоги с той же непосредственностью, с какой поправляют микрофон. За треками вновь следуют стихи, и все - вольный порыв, дикий разбег, неукрощенная повадка, толика замечательной "необученности", поставленная железной рукой Татев Казарян, актрисы-мастера, выступившей в спектакле коучем по сценречи.

  Все синкопировано, ритмически оживлено. Но посреди беспечных синкоп вдруг начинает звучать почти блюзовая фраза - музыка предчувствий и музыка воспоминаний... Музыкант-клавишник Армен Шагинян давно мечтал поработать с "Амазгаин" и украсил спектакль не только своим обликом итальянской кинозвезды - музыка стала в спектакле "Человек на ладони" не фоном и не доминантой, а воздухом.

 Зеркальность всего и вся, неотделимость любимого от предмета любви, врага от предмета ненависти, трагедии отцов от скорби потомков - всем этим, выливаясь через край, полна поэтическая образность Паруйра Севака и полон спектакль "Человек на ладони". Спектакль, в котором Нарине Григорян осталась верна своему главному творческому кредо, заключенному в чеховской фразе "Надо жить!".

 "Жить, жить, так жить, так надо жить,

 Чтоб счастьем их счастливым быть

 И «Я» своё с большим «Они» соединить"...

 Нарек Багдасарян играет так, как играть нельзя, читает так, как читать не принято - эта взвинченная патетика, эта нещадная растрата нервной энергии и душевных сил... Нарек Барсегян читает так, что вдохнуть еще можно, а выдохнуть уже нельзя. И здесь, в этих голосовых судорогах и голосовой маяте, в этой фразировке, напоминающей взрыв, в этом крике, напоминающем победный клич, рождалось то, что не опишешь, не сыграешь, а лишь проживешь - хриплый ад страха и экстатический миг, хриплый рай торжества!

 И как и на протяжении всего спектакля "Человек на ладони", где буквально весь зал читал наравне с актерами, зритель повторял, как мантру - "Жить! Жить! Жить!".