ПЛОЩАДЬ РЕСПУБЛИКИ

С тех пор как ознакомилась с замыслом главной площади Еревана Александра Ивановича Таманяна, я прохожу по площади Республики совсем с особым чувством. С горьким, надо сказать, чувством. Я прослеживаю в умозрении грезу Таманяна по его собственноручным чертежам, и на глаза наворачиваются слезы. Площадь и сегодня, после несметных искажений, хороша (лишнее доказательство того, что великое нельзя до конца убить), но она могла бы быть прекрасна. Эта площадь могла бы быть без аналогов в мире. Боже мой, как мало остается действительности от любой мечты!

ВСЯКИЙ ИСТИННО ВЕЛИКИЙ ЗОДЧИЙ ПЛАНИРУЕТ ЗАСТРОЙКУ ТАК, чтобы открыть виды на естественные природные объекты. Это непреложный закон зодчества. Тем более трепетно подходил к этому Таманян, родившийся и большую часть жизни проживший вне Армении. Что есть естественный объект, на который надо открыть вид? Это окружающий ландшафт, в Армении больше чем впечатляющий. Ведь площадь стояла не просто в центре Еревана, но и в центре Араратской долины, а это в смысле видов - долина выдающаяся. В первую очередь библейская.

Тут надо сказать, что Александру Ивановичу очень повезло. Редко когда в жизни даже самых выдающихся зодчих выпадает шанс, везение, счастье не просто строить, но возводить что-то на почти необжитом месте, тем более возводить столицу родного народа. Таманян этот шанс получил, и парус его фантазии, его одушевления полетел над плоской бескрылостью. Гения одушевляло все: красота природного камня, полнейшая свобода помысла, виды Араратской долины, неповторимость горного ландшафта. Дух зодчего парил. Его градостроительный план получил дополнительный импульс талантливости от этого одушевления. Можно сказать, от чертежей шли токи.

Замечательная тяга к открытому виду на естественные объекты долины, то есть на окружающие горы и возвышенности, продиктовала Таманяну мысль провести от главной площади улицу с видом на Арарат. Представьте себе в воображении широкий проспект, в перспективе которого сияла бы вечная гора. Изумительно. Но перспективу закрыли дома, возведенные волевыми решениями последующих архитекторов. Теперь уже площадь не откроешь в сторону юга и Арарата, как мечтал Таманян. Увы, не распахнешь площадь и в сторону холма Цицернакаберда: здание гостиницы "Армения" не расступится на два здания, между которыми, по мысли Таманяна, должна была открываться панорама Цицернакаберда. А сразу после самого великого здания площади - здания Совета министров в сторону улицы Налбандяна должен был открываться проспект на склоны окаймляющих эту часть долины гор.

ВОТ ТАКИЕ ЛУЧИ-ПРОСПЕКТЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ВЫХОДИТЬ НА ПЛОЩАДЬ. То есть пронизывающий ее Северный проспект (от которого сегодня остался только огрызок, больше похожий на аппендикс), затем вид на холм Цицернакаберда и вид на склоны окаймляющих долину гор в направлении нынешней улицы Налбандяна. Бессмертный замысел был как на ладони: вся библейская долина сбегала бы к площади. Вот он, почерк гения. Сегодня, увы, мы имеем лишь тень великого замысла. Ушла в небытие демиургическая полетная мысль человека, который умел читать долину и акценты, доминанты этой долины. И не только долины: в северной части Северного проспекта знаменитый Театр, на юге - Арарат. Превосходно. И площадь не была бы замкнутой только на себя, ее соотнесенность с ландшафтом была бы впечатляющей.

Но творческую мысль сковали, заточили в латы ползучей бескрылости. А зодчество, увы, это не книга или живопись: поверх уже воплощенного не перепишешь. С тем мы и остались, то есть с чем-то выше среднего вместо прекрасного. "Он провидел солнечный город", - написал о Таманяне Чаренц. Город остался солнечным, но недовоплощенным. Сам трепет великой мысли как бы смахнули с ватмана. Хорошо еще, что сам Александр Иванович всего этого не увидел...

Других нарушений тоже хватало. Все здания овальной площади, как и самое главное, должны были быть выложены туфом темно-вишневого цвета. Но и этого не случилось. Апофеозом стал туф белого цвета на здании Музея истории Армении, а потом и Государственной картинной галереи Армении. Из этой разновидности туфа старые армянские мастера, хорошо знавшие фактуру камня, никогда не возводили построек: во-первых, это туф ломкий, во-вторых, он быстро меняет цвет на грязно-серый. В Ереване нет ни одного старинного здания из туфа белого цвета.

Завершая эту прогулку, не могу не сказать вот что: спасибо Периклу, не позволившему исказить замысел Фидия. Правда, о том, что сделали потом эллины с Фидием, да и самим Периклом, лучше не вспоминать... Но воплощение-то сияет.