ВОЛНЫ СЧАСТЬЯ ТЕЛЬМАНА ЗУРАБЯНА

"Как назвать профессию, которую выбрал себе Тельман Зурабян? Журналист, искусствовед, писатель, историк... Слияние разных, но близких профессий, к которым он пришел с удивительным упорством, помогло ему создать несколько страстных книг, пронизанных любовью к искусству, культуре и истории родной Армении", - писал Генрих Игитян.

МЕНЯ С ТЕЛЬМАНОМ СВЯЗЫВАЛО НЕЧТО БОЛЬШЕЕ, чем родство... Детство и юность, проведенные вместе (я был младше всего на один год), общая школа, друзья, книги, мироощущение, доброта старших, их забота. Тельман писал: "В памяти моей всплывают предметы, связанные с дедовским домом, с детством - серебряные ножи и вилки, цветастые персидские ковры, медная литровая кружка, в которой вода казалась холоднее и вкуснее, огромные банки с вареньем...". К этому мне хочется добавить и большой медный самовар, который я перевез в Ереван.

В книге Зурабяна "Волны счастья" читаю: "Сейчас, когда я живу в Москве и над диваном тикают дедовские часы, подаренные мне дядей, а напротив сквозь стекло книжного шкафа виднеется фото на твердом паспарту, где мой дед изображен во весь рост рядом с моей любимой бабушкой в окружении детей, я часто вспоминаю слышанное в детстве: "Предков своих надо знать, любить...". Эти слова нашего деда запомнил и я, и то же фото (увеличенное) висит в моей ереванской квартире.

Отец его, Сурен Зурабян, был инженером-строителем, верил в коммунистические идеалы и своего первенца не случайно назвал Тельманом. За Суреном пришли в день Сталинской конституции. Мама в это время проводила праздничный утренник в детском саду.

Четырехлетний ребенок не мог понять, почему эти сердитые дяди вырвали его из рук папы. Мальчик стал заикаться, с годами это почти прошло и проявлялось только в минуты сильного волнения. Тельман на всю жизнь запомнил, как эти дяди вернулись и разобрали стенную печь, чтобы забрать приглянувшийся им старинный кафель. Окно комнаты, в которой он теперь жил только с мамой, смотрело на оставшуюся часть стены Ванского собора, разрушенного по приказу Берии. Сурена Зурабяна расстреляли как "врага народа" - "некачественное строительство моста с целью покушения на Берию". Нелепость этого обвинения была очевидна, Автодорожный мост в Кахетии (Грузия) по сегодняшний день надежно служит людям. Заботу о ребенке и его молодой маме взяли на себя все родственники.

Мать Тельмана, моя любимая, добрейшая тетя Лиза, всю жизнь работала воспитательницей в детском саду, а последние 20 лет, так как сын хронически нуждался в деньгах, работала в продленке. Ее доброты хватало на всех - и на сына, и на его друзей, и на родственников, которые, старея, нуждались в уходе, и на детей, которые круглосуточно жили в садике, а она заменяла им родителей, и на соседей, и даже на малознакомых людей.

Своего единственного, горячо любимого сына Тельман назовет в память об отце - Суреном.

ИЗ САМЫХ ЛУЧШИХ ПОБУЖДЕНИЙ все родственники считали, что Тельман должен стать инженером-строителем, так как в нашем роду уже было три достойных представителя этой профессии. Оставаясь совершенно безразличным к техническим специальностям, он тем не менее поступил в Ереванский политехнический институт. Но уже через полтора месяца Тельман появился в нашей школе и обрадовал меня авторитетным заявлением - чтобы стать инженером, достаточно научиться работать со справочниками.

Мой отец, опытный инженер-строитель, был искренне возмущен легкомысленным отношением племянника к сложной и ответственной профессии. Во время частых наездов из Еревана Тельману удалось довести до сознания любящих родственников свое решение - он бросает Ереванский политехнический институт и уезжает в Москву. Компромисс возможен был только с одним условием - Тельман продолжит учебу в московском институте, но на заочном строительном факультете.

Тяга к Москве была типична для молодого поколения середины 60-х годов, которое, вдохнув воздух хрущевской оттепели, "осознало себя свободным в несвободном мире". Пульс времени здесь ощущался сильнее, чем где-либо. Каждый день жизни приносил, как казалось, новые открытия.

Зурабян всегда был в гуще армянской жизни. Он проявлял большой интерес к армянской истории, искусству, самостоятельно изучил армянский язык. С людьми Тельман сходился легко. Рассказывая, увлекался, красивое бледное лицо освещалось внутренним огнем. Зурабян умел передать колорит человека не только словами, но и жестом, мимикой, и делал это всегда доброжелательно. Для него не существовало рангов. Он дружил с ответственным работником ЦК КПСС Л.А.Ониковым, приезжая в Тбилиси, обязательно навещал чистильщика сапог Арама (ул. Сололакская-Кирова), был страстным болельщиком команды "Арарат", на равных беседовал с бывшим вором по кличке Цуро.

Получив диплом инженера-строителя, Зурабян вернулся в Тбилиси, который безмерно любил. С трудом выдержав один год работы в проектной группе, он снова вернулся в Москву, одержимый вполне определенной мечтой - стать журналистом. Его приняли внештатным сотрудником журнала "Наука и религия".

Джон Киракосян, замечательный армянский историк, государственный деятель, разглядел в молодом восторженном патриоте незаурядную личность. Являясь в то время председателем Гостелерадио Армении, он назначил Зурабяна собственным корреспондентом радио и телевидения в Москве. Эта работа дала ему возможность встречаться с выдающимися людьми.

МНОГОЧИСЛЕННЫЕ РЕПОРТАЖИ, более ста статей и эссе. Вспоминаю рассказ Тельмана о том, как он брал интервью у М.Шагинян. Она приняла его в рабочем кабинете и попросила немного подождать. Тельман, устроившись в удобном кресле, с интересом наблюдал, как увлеченно работает старенькая писательница над рукописью. Часы не спеша отсчитывали время, домашний теплый уют, которого он не имел... Проснулся от того, что его трясла смеющаяся Мариэтита Сергеевна. Жаль, что этот репортаж не сохранился.

А как радовался, как волновался Зурабян, когда после долгого перерыва в Москве проходила выставка работ Мартироса Сарьяна!

Незадолго до поездки Тиграна Петросяна на далекий экзотический остров Кюрасао я и Тельман встретили его на углу Охотного Ряда и Тверской. Встреча была короткой, но очень теплой. "Тигран джан, - сказал Тельман, - играй только на выигрыш. Мы стоим за тобой с танками и самолетами. Надо будет - и ракеты достанем". Тигран улыбнулся. После победы Зурабян подготовил для радио репортаж "Три часа с Тиграном Петросяном". Дома у него хранилась большая телеграфная бабина с поздравлениями чемпиону.

Встречи с академиком Н.Ениколоповым, скульптором Коненковым, композитором Арно Бабаджаняном, художником Херлуфом Бидструпом... На книге, подаренной Тельману автором, написано: "Пламенному патриоту, сыну великого армянского народа Тельману Зурабяну от Мартироса Сарьяна. 2 ноября 1963 года". Пропагандируя армянскую культуру в Москве, он направлял своих соотечественников в национальное русло, спасая от ассимиляции. В столице тогда не было армянских газет, не было воскресных школ. В то же время Зурабян был в восторге от русской культуры и не упускал случая встать на защиту ее гонимых представителей.

В 1970 году в издательстве "Советская Россия" вышла первая книга Зурабяна "Краски разных времен", прекрасно оформленная его школьным товарищем, художником А.Яраловым. Сам Мартирос Сарьян выразил свое отношение к молодому автору на первых страницах книги. Рублев, Торос Рослин, Ван Гог, Роден, Модильяни, Пиросмани, Чюрленис... Средневековье и позднее Возрождение, старшее поколение художников и молодое... Всех их объединяет пламенная страсть к искусству, одержимость.

Вторая книга "Несмолкаемое эхо" вышла в Ереване в 1976 году с посвящением жене Татьяне. Она об Армении, о ее настоящем и прошлом, размышления у древних развалин Звартноца, Ахпата и Санаина, в мастерских армянских художников, на армянском кладбище в Москве.

Обе книги быстро исчезли с прилавков, принеся автору известность. После ухода из Гостелерадио Армении Джона Киракосяна на должность министра иностранных дел Зурабяна стали "зажимать". Сначала лишили бесплатного проезда по Москве, потом уменьшили зарплату. Статьи и репортажи, высылаемые из Москвы, почему-то терялись. До сих пор не могу забыть, как все это его расстраивало. Особенно сильно он переживал, когда затерялся прекрасный радиоспектакль "Торос Рослин". Затем должность спецкора была сокращена, и Зурабян все свое время отдавал работе над третьей книгой, которая зрела давно.

КОГДА ЗУРАБЯН ПРИСТУПИЛ К РАБОТЕ над книгой, его поддержали "словом и делом" Католикос Всех Армян Вазген I, художник и друг Минас Аветисян, председатель Совета по делам церкви Сергей Гаспарян, искусствовед Шаэн Хачатрян и еще более 20 человек, фамилии которых с благодарностью приводит в книге автор. Значит, в Зурабяна верили!

"Нас, друзей Тельмана, постоянно удивляла его редкая работоспособность, безудержная смелость. Торос Рослин... Я не знаю такого второго человека, который осмелился бы в наши дни прикоснуться к этой сложной теме. Тельману не только удалось приблизиться к теме, но и написать прекрасную книгу...". Эти слова представляют большую ценность, потому что принадлежат профессионалу, открывшему в Армении много талантов и направившему их на путь творчества, человеку, посвятившему себя национальной культуре, Генриху Игитяну.

С огромным энтузиазмом работал он над своей последней (кто бы мог подумать!) книгой. Ее идея родилась в Тбилиси, в мастерских талантливых художников-армян. Работа требовала частых приездов в Тбилиси, Ереван. Маститому писателю оформили бы творческую командировку, а он умудрялся ездить на свои личные маленькие средства. С упорством детектива Зурабян разыскивал людей, которые могли вспомнить не только забытые страницы из биографий выдающихся живописцев, но и восстановить улицы, дома, духаны, вывески, имена, характеры, в конечном счете - собственную жизнь. Книгу Тельман назвал "Волны счастья". Никакой, даже самый восторженный отзыв не даст представления о ней.

Тельман ушел от нас в ноябре 1979 года. Ему было всего 45 лет. Похоронили его в Ереване. "Я очень люблю Тбилиси - город моего детства, Москву - город первой любви, но спроси, какой из городов я люблю больше всех, не моргнув, отвечу - Ереван! Не знаю почему, но о Ереване и вообще об Армении я могу говорить вечно".

Сергей ГЕВЕНЯН