СОРАТНИКИ И СОРАДОВАТЕЛИ

Случаются в нашей культурной жизни события, которые, несмотря на громкие гитарные запилы и ритм ударных, в "барабаны судьбы" никто не записывает. Но именно они почему-то сохраняются в душе и памяти, когда волны арт-мероприятий активно начавшегося нового сезона вдруг схлынут, а нам остается сохнуть на бережку.

В Культурном центре "Гафесчян" прошел совместный концерт Размика ДАВОЯНА и Ваана АРЦРУНИ.

РАЗГОВОР О НАСТОЯЩЕЙ ПОЭЗИИ НЕВОЗМОЖЕН БЕЗ ЕЕ ПРЯМОГО ПРИСУТСТВИЯ. Поэтому начну с цитаты. "Առավոտը նորից բացվեց, էն մնացածը՝ ոչինչ, սիրտս լույսի մեջ լվացվեց, էն մնացածըէ ոչինչ…". Наверное, здесь, на этих омытых светом душе и ноте сразу можно было бы поставить точку. Все остальное – пустяк. Действительно, чего растекаться мыслью по древу, когда и так все вроде бы ясно – Размик Давоян и Ваан Арцруни, живые легенды, изысканный текстовой материал, подкрепленный классной музыкой в классном исполнении.

Ясно, да не совсем. Остаются вопросы… "В эту программу вошли песни, которые создавались на стихи Размика Давояна на протяжении многих лет", - говорил Ваан Арцруни и - уходил от времени. Также Давоян читал вразброс раннюю лирику и отрывки недавно созданной поэмы, выказывая свое полное пренебрежение к хронологии. Каким образом отказавшимся от описания "внешней канвы" авторам удалось в разговоре о вневременном поставить в основу именно временную шкалу и заполнить ее уникальным внутренним содержанием?

Этот концерт, не приуроченный ни к каким юбилеям "моей жизни в искусстве" и круглым датам совместной творческой деятельности, без "элитной публики" и при большом количестве молодых слушателей был просто великолепен. Люди, стихи, музыка… Печать большой усталости не лежала ни на последних произведениях тех, кто уже давно мог бы провозгласить себя не только "человеками", но и "пароходами". Не чувствовалось и внутреннего отторжения – ведь считается, что часто автор ненавидит старые свои вещи, может быть, чувствуя, что они самые лучшие...

"На всем протяжении мое творчество питало два источника, - говорил Арцруни, - Комитас и поэзия Размика Давояна". "Маэстро, который сейчас находится рядом со мной на сцене, стоит многих и многих десятков звезд, которые сегодня собирают восторженно вопящие залы", - говорил Давоян. И этот обмен комплиментами не раздражал, как это обычно бывает, и даже не заставлял думать о многолетних дружбе и сотворчестве двух очень сильно талантливых людей. Он вызывал примерно такие же чувства, какие возникают, глядя на джем-сейшн культовых джазистов. Ведь, когда смотришь концерт, допустим, Оскара Питерсона и Кауна Бейзи, кроме невообразимого удовольствия от музыки возникает еще одно бонусное наслаждение – наблюдать за их лицами, за этим молчаливым диалогом сотворцов, соратников и сорадователей.

ДЛЯ ШИРОКОЙ ПУБЛИКИ ВААН АРЦРУНИ, ЧЕЙ КРУГ МУЗЫКАЛЬНЫХ ИНТЕРЕСОВ необычайно широк, все-таки остается рок-музыкантом. А значит, стадионов не собирает. Рок, так особо и не привившийся на отечественной почве, превратился в утонченный корм для бюргеров и снобов, несвежая икра для высоколобых среднего поколения. Нынешние исполнители, пытающиеся идти роковым путем, - это, конечно, голос эпохи на фоне "крутого клипа", а то, что позади него что-то бренчит, это так, для большего вдохновения. Наличие какого-либо явного смысла необязательно и даже не приветствуется, как и присутствие приличного звука. У Арцруни все не так. И трудно представить, что он оторвется от старых своих товарищей, блестящих музыкантов, басиста Ваага Амирханяна и ударника Левона Ахвердяна, оторвется от старых своих песен и от молодого своего духа. И в то же время, наверное, не могло быть иначе.

"Քարը ազգին, ազգը քարին, իրար խելք են տալիս-առնում, և նրանց մեջ նույն արևի խարկված ոգին է սավառնում…". Сегодня, когда о древней армянской земле и библейском народе не поет только что ленивый и в общем потоке даже появляются отдельные вполне приличные вещи, при звуках этой старой песни в грудной клетке что-то ширится по-особенному. Опять же понятно – настоящая, высокая поэзия, пропущенная сквозь призму творчества настоящего большого музыканта со своим особенным, узнаваемым, неповторимым звучанием. Но есть, есть, есть что-то еще…

Есть что-то, что слагалось из диалога Давоян - Арцруни, из диалога поэта и музыканта – друг с другом и с залом, из свободной, "некультовой" манеры общения культовых персонажей, из жизнерадостных шуток Давояна и его знаменитого, раскатистого смеха. И это "что-то", разливаясь в воздухе, реабилитировало слово "интеллигентность", снимало с него клеймо "ругательности", вновь наполняло его, казалось, давно утраченным смыслом. И когда Ваан в комментарии к очередной песне сказал, что раньше он пел "Это мой город", потом – "Это наш город", а теперь ему остается спрашивать "Чей это город?", хотелось крикнуть – все-таки наш!

Размик Давоян рассказывал, что во время Лондонской культурной олимпиады, в рамках которой вышел в свет сборник его стихов на английском языке, вертолеты, поднятые над британской столицей, бросали с неба страницы-флайеры с его знаменитым и воистину блестящим стихотворением "Есенин". Поэт говорил о том, что верит, когда-нибудь и у нас стихи будут сыпаться с небес и их будут ждать…

Не знаю, не знаю… Но могу с ответственностью утверждать, что такие культурные события, как совместный концерт Размика Давояна и Ваана Арцруни, не просто смывают из ушей грязь коммерческого популяра. Они, как было сказано у поэта, омывают душу светом. Все остальное – пустяк.