ЗРИТЕЛИ ВИДЯТ ТОЛЬКО РЕЗУЛЬТАТ

После нескольких дней пребывания в Арцахе и Ереване, где оперная певица Любовь Казарновская выступила с концертами, мы попросили ее дать интервью для "ГА". Наше предложение она приняла сразу и пришла на встречу с накинутым на шею легким шарфиком с изображением незабудок - символом 100-летия Геноцида армян, подаренным ей супругой президента Армении Ритой Саргсян.

- Любовь Юрьевна, поделитесь, пожалуйста, впечатлениями о том, как прошли ваши выступления в Арцахе?

- Я очень довольна. У нас было два разных вечера. 29 августа состоялся мой сольный концерт, на котором выступили и молодые коллеги. Это были творческая встреча, теплый вечер, на котором я пела свои любимые произведения, романсы, арии, публика задавала вопросы, я с удовольствием на них отвечала. А второй, собственно, из-за чего мы и приехали в Арцах, - это "Реквием" Верди, который прозвучал совершенно фантастически на главной площади Степанакерта, где на сцене находилось почти 280 человек: Государственная капелла Армении, два местных хора, оркестр и солисты. Все действие сопровождалось видеоинсталляцией. Это было нечто невероятное. Получился тот "Реквием", который я хотела представить, который изначально задумывался Верди как духовное светское театральное произведение, двумя своими последними номерами воспевающее свет, - освободи меня, Господи, от агрессии, боли, даруй мне вечный свет. И именно этим произведением мы отметили 100-летие Геноцида, выбрав его в память о тех, кого уже нет с нами, и в честь тех армян, кто волею судьбы разбросан по всему миру и кого вечное притяжение армянской земли объединяет.

Земля Арцаха - многострадальная. Там столько погибло людей, столько было пролито крови... Сейчас на этой земле провозглашена независимость. Пусть еще она не всеми признана. Понятно, это не простой путь. И тем не менее я считаю, что Карабах - это та земля, которая заслужила мир, а люди заслужили свет. Страшно, когда они чувствуют себя в полной изоляции от мира. Мы все дышим одним воздухом, рожаем детей, почему же они должны быть замкнуты в пространстве, где нельзя ни свободно дышать, ни наслаждаться, ни создавать семьи, ни слушать прекрасную музыку, ни общаться с миром? Почему? Они такие же люди, как и все. И вечный свет, который провозгласил Верди в своем "Реквиеме", дает надежду на это.

Мои молодые коллеги, которые сюда приехали издалека, говорят: какая тут красота, какое чудесное место! Здесь прекрасно можно творить. Сколько мы видим любви, как мы были обласканы этой любовью и человеческой теплотой, какое восприятие публики! Поэтому для меня это только позитивные эмоции. В Арцахе я получила столько радости, счастья... Разве не это для артиста смысл того, что он делает?

- А как возникла идея подобного проекта?

- Я приехала в прошлом году по приглашению Риты Александровны на премьеру оперы Тертеряна "Огненное кольцо". Это было мое первое посещение Карабаха. Была в восторге от того, что увидела. Потом мы разговаривали с Ритой Александровной о том, что вот на таких площадках под открытым небом, на старых развалинах, древних аренах во всем мире проводятся разные музыкальные фестивали, ставятся оперные постановки, проходят концерты. Почему бы это не делать ежегодно и в Арцахе, тем более наступала дата - 100-летие Геноцида. С одной стороны, страшная и в то же время дата, которая прорвала понимание того, что нация, которую пытались уничтожить, возродилась, строит новую жизнь, и строит очень успешно. Давайте сделаем "Реквием". Она согласилась. И мы постепенно начали большую и сложную работу, состоящую из очень серьезных компонентов. Зрители видят только конечный результат на сцене, а ведь как кропотливо приходилось трудиться и преодолевать трудности, никто из них не знает.

- В одном из интервью, говоря о своей профессии, вы сказали, что она "сволочная". Что имели в виду?

- В ней есть какая-то двойственность. С одной стороны, ты должен служить людям, быть открытым, а с другой - быть безумным эгоистом. Потому что какие-то вещи ты должен подчинить своему режиму, ему же во многом должны подчиняться семья, дети, твое бытие, чтобы все время быть в форме. У многих это перерастает в абсолютно закрытый культивизм. Люди становятся эгоистами, они не признают ничего, кроме своих интересов. Все и вся должно быть подчинено им. В этом и состоит "сволочизм", а между тем хочется общаться с друзьями, хочется мягкости в отношениях со своим партнером, быть женщиной, матерью, а где-то ты должен проявлять жесткий характер, иначе ничего путного в профессии не будет.

- Помимо театральной деятельности вы занимаетесь педагогикой, проводите мастер-классы, участвуете в различных проектах, в том числе телевизионных. Несколько лет назад по каналу "Культура" прошла целая серия передач, посвященная истории мировых оперных сцен, где ведущей были вы.

- Да, это был просветительский проект, цель которого - рассказать и заинтересовать телезрителей теми тонкостями, тайнами, которые имеются в каждом оперном театре. А в каждом из них есть свой фантом. Смысл этого проекта заключался в раскрытии каких-то неизвестных, загадочных уголков знаменитых оперных театров.

- Вы не раз бывали и пели в нашем Оперном театре. Нашли ли в нем некий фантом?

- Нет. Мне для этого нужно подольше побыть здесь, чтобы походить, покрутиться в помещении, за кулисами, заглянуть в неприметные уголки, в постановочную часть, понюхать воздух. Тогда я точно что-то найду.

- Вы недавно стали председателем попечительского совета Академии праздничной культуры. Что она собой представляет?

- Дело в том, что сегодня массовые мероприятия - театрализованные представления типа дни города, независимости, концерты классической музыки на открытом воздухе превратились в какой-то марш энтузиастов. Потому что, к сожалению, исчезли режиссеры, которые хорошо понимали, что нужно для таких мероприятий при массовом скоплении зрителей, и очень красиво, пластично и тонко делали такие концерты. Вот привить этот вкус режиссерам, дирижерам, музыкантам, которые делали бы это профессионально в сочетании разных видов искусств - графики, музыки, вокала, света, монтировки сцены и так далее - и призвана основанная в мае Академия праздничной культуры. В ней будут обучаться люди разных профессий для организации праздников высокой культуры.

- Любовь Юрьевна, вы сотрудничали со многими режиссерами, в том числе и с Атомом Эгояном.

- Я его обожаю. Это один из самых интересных и значительных режиссеров, с которыми мне приходилось работать. Он режиссер кино, но как работает с музыкой - можно сойти с ума! Сам блестяще играет на рояле. Мы вместе работали над оперой "Саломея" и задумали проект фильма-оперы "Лулу" Берга. Он хотел сделать его именно с моим участием. Но его затянул Голливуд - Эгоян тогда работал сразу над двумя фильмами, и потому не удалось осуществить задуманное.

Эгоян - гениальный человек. Когда мы работали над "Саломеей", он садился за рояль и спокойно говорил: "Люба, вот тут какой-то интервал странный. Что он для тебя значит, что Саломея в этот момент чувствует? А вот смотри, какой тут аккорд, здесь такая прозрачность... Это все твои характеристики. И давай через музыку все это вытащим наружу". Спектакль получился феноменальный. Мы его сделали в Торонто. Прошло пять спектаклей, и публика потребовала еще пять. Он был так счастлив! Потому что, сделав современный видеоряд, видеоинсталляцию, он сомневался, примут ли зрители подобный спектакль, ведь оперная публика очень консервативна. А она не только приняла и поняла все, что сделал Эгоян, но и определила жанр, отметив, что получилось настоящее "оперное кино".

От работы с Эгояном у меня осталось феноменальное ощущение огромного счастья и стопроцентного профессионализма. Я его обожаю. А как, кстати, он любит Армению... Как его семья свято чтит армянские традиции, поет армянские песни. После премьеры "Саломеи" он организовал теплый прием, на котором дети пели старинные армянские песни, - Комитаса, Нарекаци. Эгоян культивирует армянскую культуру в своей семье.

- Любовь Юрьевна, что вспоминается из ереванского детства?

- Я уже говорила, что жила в Ереване в старом доме на улице Абовяна, 32 и старшие классы посещала в школе им.Чехова. Во дворе каждые субботу и воскресенье собирались все соседи. Это были фантастические люди, которые знали все про всех, всегда давали мудрые советы. У нас была такая Арус Акоповна, я ее называла Арусик, к ней можно было подойти, о чем-то спросить, посоветоваться. Она говорила: "Люба-джан, мы с тобой сегодня поговорим. Придешь ко мне, я буду мариновать патиссоны, и мы с тобой поговорим". Она научила меня стольким мудростям... Муж ее был ректором Медицинского института. У них были такие лица, что, наверное, их надо было снимать. Такие, как на картинах Сарьяна. А какая была генетика, она прослеживалась, я думаю, со времен Великой Армении. Они обладали знаниями обо всем. Но никогда не навязывали, не грузили этим других. Говорили 2-3 слова - и если ты мог услышать сердцем, то проносил их через свои мысли и поступки.

Мне с детства запомнился кинотеатр "Москва", Оперный театр им. Спендиарова, филармония, куда мы ходили с мамой. У нас был абонемент, и мы посещали концерты чуть ли не каждый день. Какие были музыкальные вечера... Помню, когда приезжали на гастроли артисты, Арам Хачатурян, Арно Бабаджанян, когда со сцены читали дивные стихи армянских поэтов. Я не все понимала, хотя и немножко говорила на армянском и нормально общалась со своими подружками, но мелодику языка, интонацию слушала, впитывала и понимала, что имею дело с богатой традиционной культурой. Какие феноменальные певцы были в Оперном театре тогда, какой уровень спектаклей! Постоянно приезжали артисты Большого театра Ирина Архипова, Елена Образцова, Мария Биешу, приезжала Медея Амиранашвили. А как педагоги чеховской школы говорили по-русски... Многие русские так не говорят. У них даже не было армянского акцента. Был русский язык Пушкина, Гоголя. И мыслили они образами Пушкина, Гоголя и Достоевского.

- А не встретились вы здесь со своими бывшими одноклассниками?

- Здесь нет. Но мы встречались с одной из одноклассниц во Франции, а с другой - в Лос-Анджелесе. Она там живет и после одного из моих концертов пришла ко мне в гримерную. Эта была неожиданная и прекрасная встреча.

- Вы сказали, что в детстве говорили на армянском...

- Ну, знаете, на таком уровне, когда идешь по улице и вслед тебе говорят: "Инч сирун ахчик ес"... Это откладывается в голове, входит в сознание и становится частью твоей жизни.