"ТВОИ "СИНИЧКИ В РУКАХ" УЖЕ СОСТАВЛЯЮТ СТАЮ И ЗАВОЕВЫВАЮТ НЕБО..."

Творческий путь Левона Мкртчяна настолько насыщен крупными достижениями, что едва ли не каждый год возникают поводы для юбилеев. И 2017-й не исключение. Сорок лет назад, в 1977 году, в ереванском издательстве "Советакан грох" увидели свет два уникальных издания: антологический двухтомник "Армянская классическая лирика" и "Книга скорби" Григора Нарекаци. Оба издания, несмотря на фантастический по нынешним временам тираж (20000 - Нарекаци и 10000 - двухтомник), сразу же стали библиографической редкостью. 

ТОЧНО ТАК ЖЕ РАЗЛЕТАЛИСЬ ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ ИЗДАВАВШИЕСЯ ДО И ПОСЛЕ 1977 ГОДА составленные Мкртчяном книги отдельных средневековых армянских авторов (Наапета Кучака, Костандина Ерзнкаци, Давтака Кертога), антологические сборники средневековой армянской поэзии и эпос "Давид Сасунский". Конечно, большое значение имело то, что, в отличие от независимой Армении, в Армении ХХ века к книге относились с большим почтением. Но в случае с предпринятыми Мкртчяном изданиями важно было и то, что они открывали русскоязычному читателю (в некоторых случаях и англоязычному, и германоязычному) неведомую им потрясающую поэзию. Эти книги становились таким же откровением, как издававшиеся в тот период альбомы армянской миниатюры. И многие приобретали их не только для себя, но и для друзей и знакомых, живших за пределами "закабаленной тоталитарной империей" Армении. (В том страшном, беспросветном прошлом фраза "книга - лучший подарок" вызывала оторопь у значительно меньшего числа людей, чем в нашем лучезарном настоящем.)

Смело и энергично вступив в середине 60-х годов в армянскую литературу, Левон Мкртчян определил для себя круг интересов, в котором он не только реализовался бы как литератор, но и мог служить армянской культуре. К такому "вторжению" многие из зрелых критиков и литературоведов отнеслись без особого энтузиазма. Мкртчяну, приехавшему из Батуми и уже в Армении выучившему родной язык (в семье говорили на диалекте), не прощалась дерзость. И связанные с армянской литературой его начинания встречались, мягко говоря, скептически. Особенно самозабвенно защитники национальных святынь заверещали в конце шестидесятых (точнее, в 1969 году), когда Мкртчян замахнулся на святая святых, "Книгу скорбных песнопений": мало того что он организовал перевод поэмы на русский язык, он еще и дошел до того, что издал отдельной маленькой книжкой несколько глав в переводе Наума Гребнева, который кощунственно, с их буквалистской точки зрения, зарифмовал нерифмованный стих Григора Нарекаци!

ПОКА В ЕРЕВАНЕ НЕГОДОВАЛИ ПО ПОВОДУ СМЕЛОСТИ "НЕУПРАВЛЯЕМОГО" литературоведа, за пределами Армении ценители и знатоки высокой поэзии восторгались армянским поэтом, из глубины Х века скорбевшим по тому поводу, что "создан человек из глины, замешенной на низменных страстях". Показательно в этом смысле обнаруженное недавно в архиве Мкртчяна письмо известного советского критика и литературоведа Льва Арутюнова.

"Дорогой Левон! Спасибо за новогодние пожелания, за книжку о Галенце, за "Прапесню". Недавно слушал по радио Наума (Гребнева. - К.С.), он уже болгар читал - народные песни - в своем переводе. Совершенно иная тональность, другая образность, другой ритм. Уже это одно говорит о том, что он мастер, что он обладает профессиональным мастерством. Меня начинают уже бесить нападки всей Армении на Наума. Можно подумать, что больше нечем заниматься, как только сличать его переводы с подлинником. Конечно, стремление к идеалу - вещь неплохая, но если при этом будет предана забвению такая малость, как необходимость развития, движения, совершенствования, постижения, то эта "идеальность" в конце концов выродится в неприличную склоку! Пусть его переводы Нарекаци не есть абсолютное совершенство, но они - и твоя книжка - открывают и представляют впервые поэта огромной аудитории, причем на хорошем, квалифицированном уровне. Я давал многим - все удивлены, потрясены, обескуражены, зачарованы... Это ли не достижение, это ли не победа?! За эти несколько лет ты один сделал больше, чем некоторые за полвека с их стремлением к "журавлям в небе", к идеалу, оборачивающемуся лишь самодовольством, напыщенностью, тщеславием. Они уверены, что все само собой сделается, раз это было 1000 лет назад. Твои "синички в руках" (не такие уж они и синички!) уже составляют стаю и завоевывают небо, что бы там ни говорили".

 Это письмо датировано январем 1970 года, когда "стая синичек" Левона Мкртчяна стала уверенно трансформироваться в "журавлиный клин". И уже через два года, в 1972 году, в Ленинграде в Большой серии Библиотеки поэта вышел в свет первый из составленных Левоном Мкртчяном антологических сборников - однотомник "Армянская средневековая лирика". (Кстати, 2017-й - год юбилея и этой книги, ей исполняется 45 лет.) Ну а дальше - что ни год, то событие. Да такое, что Амо Сагиян, поздравляя в 1983 году Левона Мкртчяна с 50-летием и перечисляя некоторые из составленных и изданных им книг, отмечал: "Любое из этих изданий, будь оно подготовлено одним человеком, сделало бы ему честь..." Такая оценка классика приобретает особый смысл, если учесть, что некоторые из этих изданий увидели свет в один и тот же год: только за 1976 год Мкртчян сдал в производство рукописи обеих книг двухтомника и двуязычной "Книги скорби" (не считая его собственных книг "Сладок свет" и "Глагол времен. Армянская классическая поэзия V-XVIII веков", которые тоже увидели свет в 1977 году: первая - в Ереване, вторая - в Москве, в издательстве "Художественная литература").

ВЫПУЩЕННЫЕ МКРТЧЯНОМ "СИНИЧКИ" НЕ БЫЛИ СЛЕПКАМИ С ПРЕДЫДУЩИХ ИЗДАНИЙ. Двухтомник 1977 года отличался от ленинградской антологии большим количеством представленных авторов и, соответственно, новыми переводами. И это при том, что ленинградская книга, в которую Мкртчян включил многие образцы из Брюсовской антологии, уже была дополнена впервые публиковавшимися переводами. А главное, в эту книгу вошли главы "Книги скорбных песнопений". Причем если в наделавшую шума "Книгу..." 1969 года вошли только шесть глав поэмы (кроме них, в это издание Мкртчян включил еще и три стихотворения Нарекаци), то в ленинградскую антологию Левон Мкртчян включил уже 17 глав, а в двухтомник 1977 года - 19. Это были 19 из 42 глав, переведенных Н.Гребневым и подготовленных Мкртчяном для издания отдельным томом (с параллельным оригиналом и подстрочными переводами), который он сдал в производство через несколько месяцев после двухтомника, в декабре 1976 года.

В результате стараний Левона Мкртчяна 2017 год стал юбилейным еще для целого ряда книг: от 50-летнего сборника стихов русских поэтов об Армении "Это - Армения" (1967 г.) до 35-летнего издания эпоса "Давид Сасунский", увидевшего свет в 1982 году в Ленинграде, в Большой серии Библиотеки поэта. В каком-то смысле юбилейным этот год стал и для его во многом итоговой книги "Слепой, но не настолько" (она была сдана в производство в конце декабря 1997 года, в свет же вышла в 1998-м). В эпиграф одного из ее разделов он вынес свои слова из основного текста: "Говорят, все люди полны света. Наверное, все-таки не все. Но мне везло на таких людей, и я был счастлив". Вряд ли бы ему везло на светлых людей, если бы сам он не был полон света.

В ТОМ ЖЕ РАЗДЕЛЕ - ОН НАЗЫВАЕТСЯ "ШТРИХИ К АВТОПОРТРЕТУ" - ЛЕВОН МКРТЧЯН ПИШЕТ: "Я издал больше двадцати книг (речь о его собственных книгах, кроме которых, у него на счету еще 81 издание, где он выступает в качестве составителя, автора предисловий, послесловий, примечаний, в некоторых случаях - подстрочных переводов. - К.С.). <...> Наиболее интересными из всего написанного, как я думаю, будут две книги. Говорю будут, так как из написанного надо еще сложить и издать эти книги - книгу о средневековой армянской поэзии и книгу воспоминаний (Илья Эренбург, Корней Чуковский, Паруйр Севак, Амо Сагиян, Уильям Сароян, Михаил Дудин, Мария Петровых, Кайсын Кулиев)".

Увы, ни сложить, ни издать этих книг он не успел: слишком трудоемкой была работа по созданию Российско-Армянского университета, ректором которого он был назначен в августе 1998 года. И можно с уверенностью утверждать, что если бы не целеустремленность Левона Мкртчяна, его упорство, размах и авторитет, "трудное рождение вуза" (так назвал свой очерк спецкор "Независимой газеты" Армен Ханбабян) затянулось бы на гораздо более длительный срок, чем 13 месяцев, отделивших день торжественного открытия (15 сентября 1999 года) от дня вступления Мкртчяна в должность. Так что 2017-й знаменателен еще и тем, что это год совершеннолетия последнего детища Левона Мкртчяна.

Три года назад в память об основателе и первом ректоре на здании РАУ была укреплена мемориальная доска. Ее открытие состоялось 15 сентября 2014 года и было приурочено к пятнадцатилетию университета. Инициаторы появления доски на фасаде здания прекрасно понимали, что ректорство Мкртчяна могло быть прервано только смертью и увековечение его памяти в РАУ было бы закономерным и естественным, если бы даже он был рядовым преподавателем этого вуза.