ПУТИН ЗАЯВИЛ О ПРИМЕНЕНИИ ПРОТИВ УКРАИНЫ НОВОЙ БАЛЛИСТИЧЕСКОЙ РАКЕТЫ В БЕЗЪЯДЕРНОМ ОСНАЩЕНИИ
СМИ: В ИЗРАИЛЕ ЗАЯВИЛИ О СОЗРЕВШИХ УСЛОВИЯХ ДЛЯ АТАКИ НА ЯДЕРНЫЕ ОБЪЕКТЫ ИРАНА
ОКОЛО 20 СТРАН ЕВРОСОЮЗА ДОГОВОРИЛИСЬ ОБ УСИЛЕНИИ ПРОТИВОВОЗДУШНОЙ И ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНЫ
США ВЫСТУПИЛИ ПРОТИВ ОРДЕРА МУС НА АРЕСТ НЕТАНЬЯХУ
Пожалуй, самым достоверным вариантом этимологии названия города-крепости Шуши – заветного престольного града нашей истории и культуры, будет выведение этого топонима от слова шош ("побег дерева", "высокое место", "высота, вышина") Арцахского диалекта.
Дню этому полагалось стать одним из самых достопамятных в истории нашего села. После тянувшегося несколько лет бурного строительства в центре возвышенного квартала Конд наконец должен был открыться наш огромный клуб-библиотека кинозал, который своим представительским видом уже издали внушал бы гордость работавшим в колхозных полях садоводам, поднимавшимся в горы дояркам и животноводам, большим и малым жителям окружающих кварталов.
Много лет назад, в далеком 1966 году, когда я был еще школьником и в первый раз ехал в Ереван один – на поезде Баку-Ереван, в битком набитом азербайджанцами вагоне нашел интересного соотечественника, беседа с которым, естественно, шла вокруг нашего родного края – Нахиджевана. – Я всегда удивляюсь,– говорил он,– как это получается, что бывший исстари колыбелью армянской музыки, сказителей-гусанов Гохтн-Нахиджеван во все времена давал и сегодня продолжает давать все новых и новых выдающихся деятелей армянской культуры. И спутник мой перечислял хорошо известные армянству и миру многочисленные имена нахиджеванцев по рождению или корням, в числе которых было имя уже очень любимой в эти годы певицы Рози Армен.
Этой дорогой почти полтора века назад прошел мой прапрадед Вардан. В тот день он проснулся рано, до первых петухов, взвалил на мула хурджин: с одного боку свой скромный дневной паек - смесь раскрошенного сухого лаваша и сыра, то есть "плов из крошек", с другого - припасенный для мула ячмень. Повернулся к находившейся на склоне горы Камотдар нашей родовой часовне Сурб Акоба, прочитал, исполненный благочестия, "Отче наш", перекрестился и, держась за уздечку мула, спустился к роднику Ншахпюр, где его ждали прибывшие из соседних деревень еще несколько паломников. Прапрабабушка моя плеснула ему вслед воды из крынки и с тревогой помолилась за его безопасное паломничество и благополучное возвращение.
О тебе я не писал никогда. Ведь писать о матери в силу какого-то неписаного правила - священное табу, и никогда не осмеливался я обратиться к этому хрупко-заветному миру. Теперь, когда уже завершилась твоя земная жизнь, когда тебя уже так давно нет в доме, по старой детской привычке я решил тайком от тебя сделать что-то запретное... Решил написать о тебе. Мне кажется, что ты и на этот раз простишь меня, ведь каждое написанное о тебе слово, каждая буква будут омыты будоражащими душу воспоминаниями, горькими слезами по невероятной потере, но будут увиты всем теплом моей души, сладкой и нежной тоской по ушедшим дням...
Имран – друг моего деда. Они вместе провели детство, вместе пасли когда-то ягнят в наших горах, играли в наших полях и садах, вместе выросли и возмужали. И дружба их продолжается уже много-много лет. Он единственный друг моего деда, который, придя в гости, ночует у нас и лишь на следующий день возвращается домой. У моего деда лицо смуглое и нос орлиный, а лицо Имрана белое и чуть-чуть тронуто желтизной, немного продолговатое и прозрачное. Он очень добрый дедушка, всегда приносит нам с сестрой конфеты-яблочки – в полосочку, как арбузы, с красными и белыми дольками, большие и маленькие. А летом наш двор наполняется ароматом привезенных им самых крупных, самых пахучих и самых сладких в мире дынь...