ЯРКИЕ ПОЛОТНА СЫРОГО ПОДВАЛА

Говоря о творчестве Вартана Товмасяна - графика и живописца, напомним прежде всего о его первых шагах (и весьма успешных) в области скульптуры. Его пластические работы разошлись по музеям и частным коллекциям, а часть хранится в его мастерской. Они сразу выделились своеобразным языком смелых и резких преувеличений. Герои В.Товмасяна - выдающиеся деятели культуры, личности, обладающие стихийно-драматическим чувством жизни, во многом раскрывали зрителю свою мятежную сущность благодаря товмасяновской манере, вырывающей их из однообразия повседневности.

ВАРТАН ТОВМАСЯН ОСТАВИЛ СКУЛЬПТУРУ В РЕЗУЛЬТАТЕ КОНФЛИКТА С САМИМ СОБОЙ. Скульптура - это терпеливое вынашивание идеи и не менее терпеливая ее реализация. Отложив резец и молоток, не имея, как говорит сам автор, собственной каменоломни и литейной мастерской, он взял в руки карандаш и кисть, отдаваясь иным потребностям своей импульсивной натуры. Воспринимая окружающий подвижный мир как поразительно живописную или черно-белую разбросанность, он собирает эту быструю жизнь в своих гармоничных композициях, не теряя ее динамизма. Всем листам художника свойственна ровная, постоянная техника исполнения, делающая его работы узнаваемыми. В них нет никакого эстетства, "красивости", но много характерной скульптурной твердости и крепости в образах и того острого мастерства, которое делает работы напряженными, плотно насыщенными содержанием и формой.

Исполненные словно с разбега, нетерпеливо и быстро или под влиянием каких-то толчков изнутри, эти листы заполняют столы, стулья, диван, шкафы его сырой, тесной подвальной каморки с затхлым запахом, где бумага начинает сразу портиться и деформироваться. Художник избегает приглашать к себе в "мастерскую", стесняясь этого страшного убожества, этой неустроенности своего рабочего помещения, куда свет проникает сквозь одно маленькое окошко под потолком. Шквал ярких впечатлений, обрушивающихся на рискнувшего спуститься в этот подвал, потрясает своим контрастом между неуемной вдохновенной, творческой энергией автора и царящей вокруг жутью.

Этот жизненный потенциал, художественная фантазия автора, ощущающего, как и почитаемый им Бурдель, "тревожное волнение каждого дня нашей жизни", и позволяют В.Товмасяну не расслабляться, не терять своей самобытности. Художник заставляет кисть трепетать, как трепетала и мерцала поверхность его скульптур, отлитых в бронзе. Но отказавшись от формы отлитой, он перешел к форме, созданной линией, ее силой и точностью направления, пятном и интенсивностью оттенков. Это придает его формам все же скульптурную прочность и твердость, а связь между ними выстраивается на острых, отточенных взаимоотношениях, в такт его душевным движениям и замыслам, и в результате рождаются мотив, сюжет, тема.

ЭТОТ ОТЧЕТЛИВО СФОРМИРОВАВШИЙСЯ ЯЗЫК ВАРТАНА ТОВМАСЯНА, конечно же, "произрастает" из его скульптурного мышления - всегда подчеркивать саму скульптурность жеста у своих героев. И все-таки во всех его композициях важна система связей и соподчинений образов, что порождено самой жизненной средой, а это, конечно, невозможно разрешить с помощью одной скульптуры. Обостренный интерес В.Товмасяна к многофигурным сюжетам и ситуациям с глубоко запрятанной или, напротив, с явной драмой соотношений многочисленных персонажей заставляет художника создавать все новые и новые коллизии на своих листах.

Тем у Вартана много, и он продолжает их множить и расширять, что свидетельствует о круге его интересов, об эрудиции, позволяющей ему перемещаться в иные эпохи, ощущать их живописно и пластично. Среди любимых тем - "Кордебалет", "Джаз", "Гарем", "Матадор", "В мастерской", бешеные скачки арабских всадников, Одиссей с его приключениями, "Вакханки", "Цирк" и др., которые выливаются в серии. И если художник обращается к Рубенсу или Веласкесу или к другому классику, он не пытается их "переиграть". Он просто не расстается с ними и с их великими произведениями. Вторичность произведений - в их вечной актуальности и вневременности. Они подзаряжают его воображение, приводят его в движение, и тогда художник привлекает весь свой экспрессивный инструментарий. И вот уже в листах среди густых теней и кажущейся беспорядочной живописи вдруг вспыхивает нагота прекрасного или вульгарного женского тела, мелькают копыта и развеваются гривы коней, "слышатся" джазовые синкопы...

Красота у В.Товмасяна чаще всего мрачна, взвинчена, агрессивна, нервна, а порой нуждается в защите. Иногда автор отдается откровенному гротеску, сарказму или иронии. Это с особой силой проявляется в портретах, которые художник исполняет языком тяжелого, словно рубленого штриха, который вновь напоминает нам о том, что он к тому же и скульптор. Он словно лепит пластику лица нарочито резкими штрихами, передавая перепады плоскостей и форм лба, висков, носа, подбородка. В итоге перед нами вырисовывается характер людей, схватываются сжатые мгновения вдохновения. В образах нет вымысла, но есть художественное воображение, подсказанное реальностью. Образы, к которым обращается художник, - личности выдающиеся, но противоречивые, знающие свои слабости и достоинства, опытные, недоверчивые, но всегда борцы. У них свое отношение к реальности, которой нужно противостоять.

ПРИМЕЧАТЕЛЬНО, ЧТО МОТИВ МАСКАРАДНОСТИ ПРИСУТСТВУЕТ ВО ВСЕХ РАБОТАХ ВАРТАНА ТОВМАСЯНА. Куда бы ни кинул взгляд художник, он видит живые, интересные, динамичные образы, которые постоянно меняют маски. Эта игра присутствует во всех сериях. Во всех темах автор разворачивает свою эстетику жизни с явным театральным налетом, с острой экстравагантностью в образах. Его прихотливая фантазия подчиняет героев волнующим моментам жизни. Во всех композициях налицо авторская стилистика. Тесные пространства заполнены фигурами, обладающими чудесной характерностью поз и жестов. Живописное расположение фигур словно выверено и выведено на сцену рукой умелого режиссера, который знает толк и в освещении. Подъемы и спады света, его внезапные взрывы и провалы в темноту достигают своего: композиции поражают рельефностью и подвижностью, где несомненно царит энергия страсти. Зритель втягивается в эти столкновения, где есть все - и красота, и уродство, и юмор, и отчаяние, и благородство, и изысканность, и низменная эротика, и высота чувств, и буйство инстинктов - словом, все, кроме банальной будничности.

Рука В.Товмасяна точна и тверда. Линии и пятна, оставленные на бумаге гуашью, акварелью, не допускают никаких исправлений, он не использует штриховки для выделения форм и объемов, и лишь сильные контрасты света и тени "сшивают" ткань его сюжетов, где живут и дышат его беспокойные герои.

Редкое для В.Товмасяна чувство нежной осторожности вдруг удивляет нас в темах на евангелические темы. Образ Христа у художника терпелив и легок, жесты его плавны и печальны. Его, в отличие от остальных героев, не обременяют стихийные силы человеческих страстей, и даже среди бушующего хаоса он остается сдерживающим началом, притягивающим прозрачный, напоминающий марево солнечной пыли, свет, где все стремится к согласию и гармонии.

Так, вероятно, защищается художник от невзгод и испытаний в своей жизни, часть которых тем не менее не является непреодолимой. Они легко устранимы, если не считать их цинично дополнительным "стимулом" к творчеству. Речь все о тех же нечеловеческих условиях работы в сыром, темном подвале с прогнившим полом, где около 30 лет творит Вартан Товмасян. Каждый раз после посещения мастерской испытываешь чувство вины и стыда. Это легко исправить: нужно выделить ему небольшое, сухое, светлое помещение, а не продолжать рассчитывать на деликатную щепетильность и мужественное терпение художника, не умеющего постоять за себя. От улучшения бытовых условий его творчество, известное не только у нас, но и за рубежом (достаточно просмотреть список его многочисленных персональных выставок), не пострадает.