С ИМЕНЕМ МАТЕРИ НА КРЫЛЕ

Истинное мужество просвещенных народов состоит в готовности своих сыновей к самопожертвованию во имя Родины.

Гегель

28 марта текущего года исполнилось 100 лет со дня рождения прославленного армянского летчика, дважды Героя Советского Союза Нельсона Степаняна. Правительственный организационный комитет, возглавляемый министром обороны Армении Сейраном Оганяном, в рамках обширной юбилейной программы провел многочисленные мероприятия в республике. Заключительным юбилейным актом будет ставший уже традиционным Международный юношеский турнир по самбо имени Нельсона Степаняна. В соревновании примут участие самбисты нескольких областей России, Грузии, Литвы, Греции, Румынии, Арцаха.

Турнир пройдет 2–4 августа 2013 года в ереванском Дворце спорта "Ашхатанк" (г. Ереван, ул. Цахи, 18).

Ниже представляем вниманию читателя очерк почетного президента Федерации самбо Армении и Арцаха, заслуженного мастера спорта Зория БАЛАЯНА о героических подвигах легендарного армянского аса.

Впервые я услышал о Нельсоне Степаняне, когда мне было восемь лет. Это было весной 1943 года. Свежеиспеченный Герой Советского Союза приехал с фронта на побывку в Ереван, и тогда в школах, детсадах, на улицах Степанакерта только и говорили о "нашем шушинце". Потом имя Нельсона было у всех на устах накануне Победы. Тогда в родном моем городе говорили о том, что наш Нельсон стал дважды Героем Советского Союза. А когда в 1946 году вышел указ о сооружении бронзового бюста героя на его родине в Шуши, мы, целая стая подростков, в канун нового, 1947 года отправились в бывшую столицу Карабаха, чтобы своими глазами увидеть то самое отведенное под памятник место. Года через два всей нашей школой пешком добрались до Шуши на открытие памятника. А осенью 1990 года во время заседания сессии Верховного Совета СССР я передал в руки министра обороны СССР Д.Т.Язова депутатский запрос, в котором рассказывалось о том, что современные вандалы разрушили и осквернили памятники дважды Герою Советского Союза маршалу Баграмяну в Кировабаде и дважды Герою Советского Союза летчику Степаняну в Шуши, и настоятельно просил принять соответствующие меры.

Министр обороны занимался этим вопросом. Однако мер никаких принято не было. Лишь через полтора года меры приняли сами карабахцы, освободив Шуши, и в шесть часов утра 9 мая 1992 года мне посчастливилось вновь стоять на том самом месте, где с ватагой сверстников стоял 45 лет назад. На месте памятника вандалы установили какой-то столб из бетона. Пахло гарью, слышны были непрекращающиеся автоматные очереди и треск - вокруг горели дома. Но я, не скрывая своего счастья, осознал, что встреча с Нельсоном все-таки состоялась. Долго я шел к этому священному месту. И дошел.

Еще до начала Карабахского движения в течение нескольких лет я работал над книгой "Крылья" о жизни и ратных подвигах Нельсона Степаняна, одного из самых популярных в годы войны летчиков-штурмовиков. И в 1988 году она вышла в комплекте на русском и армянском языках - к 70-летию героя. Юбилей Нельсона мы скромно отметили в день его рождения - 28 марта 1988 года. Ровно через месяц после "сумгаита".

Не сумели мы толком отпраздновать и восьмидесятилетие знаменитого шушинца, сознавая, что он не упрекнет потомков в "забывчивости", ибо принципы, которых он придерживался сам, остались незыблемыми и в. наше время: "На войне нет другой задачи, кроме как воевать, праздники придут к нам после победы". Эти слова взяты из блокнота Нельсона, который главные свои подвиги совершил уже после того, как во второй раз был представлен к званию Герой Советского Союза.

Народ наш несколько по-другому решил сохранять память о герое. В годы Карабахской войны мы узнали, что десятки командиров и солдат носят имя "нашего шушинца". "Когда умирает человек, на его место приходит другой, ибо нет ничего богаче народа". Эти слова тоже принадлежат Нельсону Степаняну.

... Ровно через двадцать четыре часа после начала войны кавалер редкого значка "300000" (удостаивались те, кому удавалось налетать 300 тысяч километров) младший лейтенант Нельсон Степанян был направлен командованием на Одесский фронт, а оттуда вскоре - на Балтику. И с первых же часов фронтовой жизни он уже не знал покоя: "Ни дня без вылета". Так он писал в дневнике. Популярность его росла день ото дня. К декабрю 1941 года он уже обходил всех однополчан в "арифметике и бухгалтерии боя". Некоторые из соратников уже были представлены к званию Герой Советского Союза, в том числе и те, у кого "показатели" были куда скромнее, чем у Нельсона. Будущий прославленный ас, дважды Герой Советского Союза Антон Андреевич Карасев в декабре 1941 года, когда его представили к званию героя, обратился к командованию с рапортом, в котором дал понять, что не может "в моральном плане" согласиться принять высокое звание ввиду того, что "в полку есть штурмовик, превосходящий всех по своим показателям в мастерстве и мужестве".

И вот 29 декабря 1941 года "первой инстанцией" был наконец заполнен наградной лист, в котором отмечалось, что только за октябрь и ноябрь Нельсоном Степаняном лично было "уничтожено и выведено из строя: 8 танков, 88 автомашин, 32 зенитных орудия, 3 бронемашины, 33 зенитных автомата, 10 повозок, 8 фургонов, 1 паровоз, 1 боесклад, 2 цистерны, 4 зенитных пулемета, 1 мотоциклист и много живой силы противника". Далее текст завершается словами: "Представляется к высшей правительственной награде - званию Герой Советского Союза".

В считанные дни все документы всех инстанций были оформлены и отправлены в Москву. Но долго еще Нельсон будет ждать своей награды. Многие из сослуживцев, представленных к наградам намного позже, успеют их получить, а Нельсон словно был забыт "кем-то там наверху". Зато он продолжал каждый день бить врага.

...В начале 1942 года на Балтийском флоте проходила аттестация личного состава. Работая над "Крыльями", я прочитал более ста аттестаций той поры. Чаще всего они укладывались в одну-две страницы. На командира же звена Первой авиаэскадрильи 57-го авиаполка младшего лейтенанта Н.Г.Степаняна составлена была аттестация объемом в пять машинописных страниц. Приводя данные о совершенных подвигах, авторы аттестации, в частности, отмечают, что кавалер ордена Красного Знамени "командованием части представлен к правительственной награде еще три раза". Правда, не очень понятно, почему "еще три раза", но он так ничего и не получил. Кстати, об этом Карасев через четверть века напишет в своих воспоминаниях: "Мы заговорили о наградах, и Нельсон сказал мне: "Антон Андреевич, была бы моя воля, я бы все те награды, которые предназначаются летчикам, отправил бы самому Ильюшину, его конструкторскому бюро и всем тем, кто создает наши боевые машины. Что же касается нас, то нам одна лишь бухгалтерия нужна - разбить врага полностью и окончательно".

Как был бы я обкраден в жизни, если бы не сам по себе процесс работы над книгой о "нашем шушинце". Помнится, я в те дни гулял по Еревану и, вглядываясь в лица соотечественников, мысленно задавался вопросом: знают ли они, кто такой Нельсон Степанян? И улыбался всякий раз про себя, зная наперед, что каждый из них ответил бы: "Знаю, конечно, знаю. Летчик. Единственный в Закавказье и в Средней Азии дважды Герой Советского Союза. Воевал в ленинградском небе". Одни могли бы сказать чуть больше, другие - меньше. Но вряд ли кто знал, что Нельсон был литератором, историком, летописцем. После его смерти многие сослуживцы писали о нем, цитировали его письма, записки, выступления на собраниях.

В сохранившихся блокнотах, записных книжках, тетрадях я обнаружил мысли, которые сегодня звучат, пожалуй, актуальнее, чем в его время. Многие из них со ссылкой на тот или иной архив я привел в своей книге. И сейчас хотелось бы привлечь внимание читателя к одной из записей: "... В разное время у человека бывает разное счастье. Сегодня оно заключается в том, чтобы как можно сильнее ненавидеть фашизм. Без такой ненависти невозможно победить врага. И теперь знаю о главной причине, из-за которой безнаказанно совершали резню армян... Причина одна: мы больше христиане, чем сам Иисус Христос. Слишком прямолинейно восприняли формулу, утверждающую, что если ударили по одной щеке - надо подставить другую. Нет, тысячу раз нет! Ударили по щеке - сломай челюсть. Война сегодня показывает, что никто из нас не перестает быть потомком христиан, претворяя в жизнь великий принцип, который написан кровью на стенах домов, на фюзеляже самолета, в самом сердце каждого из нас: око за око, зуб за зуб! Только так и никак иначе. Враг врывается к тебе домой, а ты ему - чуть ли не хлеб-соль. Враг убивает твоего брата, а ты соглашаешься сесть с ним за круглый стол вместо того, чтобы убить его. Да простят мои набожные деды своего внука-атеиста, но я не приемлю их многие принципы, их подчас непонятные и путаные формулы. Бог мой, если бы кто знал, как я тороплю рассвет, когда меня мучает бессонница! А бессонница меня мучает всегда. Не спится, потому что лучший друг не вернулся на аэродром. Не спится, потому что накануне я промахнулся. А это значит, не сбил врага, который сам сбил лучшего друга какого-нибудь другого летчика. Не спится, потому что в уме хочется рассчитать весь завтрашний бой от начала до конца. Хочется топить, жечь, взрывать, убивать. И ненавидеть хочется еще сильней. Ах, если бы такая ненависть была бы к османскому турку у всех тех моих братьев, которые только и знали, что пономарили: "Не убий!" да "Возлюби ближнего". Нет и нет! Счастье начинается с ненависти к несчастью. С ненависти к тем, кто творит несчастье..."

Как известно, Нельсон поехал в Ереван на побывку через Баку. Каждый час был запланирован до минуты. В подшивках газет можно найти множество материалов о пребывании героя в Баку. Когда мать Нельсона тикин Вартануш спросила сына, почему он задержался в пути на целые сутки, Нельсон ответил: "Я из Баку поехал в одно село, где живут родители моего боевого друга - летчика-истребителя Гусейна Багирова. Я не мог не повидаться с ними. Видела бы ты, как обрадовался его отец! Так было надо, мама".

Во время войны нередко высокие награды довольно оперативно давали воинам за выполнение того или иного конкретного задания. Командование связывалось с Москвой и без всяких бюрократических проволочек оформляли награду еще до выхода указа Калинина своим приказом. Так, командующий Краснознаменным Балтийским флотом своим приказом "от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий наградил старшего лейтенанта Н.Г.Степаняна орденом Ленина". В полку много говорили об этом ордене. Все ведь знали, что еще полгода назад он был представлен к званию Героя. Это значит - орден Ленина с медалью "Золотая Звезда". А тут не дождавшись той награды, вдруг он получает отдельно орден Ленина. Через долгие месяцы, когда наконец выйдет в свет указ Калинина, однополчане будут шутить: "Нельсон первым получил свой второй орден Ленина, а вторым - первый". Но до этой шутки было еще далеко.

В те майские дни 1942 года в газетах много писали о Нельсоне. Приводились фантастические цифры: "Сбил более 500 вражеских автомашин, более 60 танков и бронемашин, около 250 зенитных орудий и автоматов недосчитались гитлеровцы за время войны от степаняновских ударов". "Все было на виду у всех, - писал старший политрук авиаполка Серафим Степанович Мозгачев о подвигах Нельсона, - я только знал, что подписывал аттестации, посылая в следующую инстанцию все новые и новые представления".

Сам Нельсон не любил разговоры о наградах. Однако независимо от его желаний эти разговоры все равно шли в полку. Были и кривотолки по поводу того, что задерживается присвоение звания Героя. Находились люди, которые считали, что, мол, "наверху" знают личную жизнь всех воинов от солдата до маршала. И раз уж указ не выходит, значит что-то есть, значит что-то было. Друзья же по этому поводу говорили: "А Васька слушает да ест". Имея в виду то, что с каждым днем Нельсон, как и подобает воину, множил число успешных боевых вылетов. Многие боевые друзья, которые были уже удостоены звания Героя, соблюдая такт, старались как можно реже показываться на людях с "Золотой Звездой". Потеряв надежду на публикацию Указа Президиума Верховного Совета СССР, командование вынуждено было в четвертый раз представить Нельсона ко второму ордену Красного Знамени. И вскоре (21 октября 1942 года) он получил награду, которая в годы войны считалась одной из самых популярных.

Слухи о том, что Нельсон Степанян находится не в чести у Кремля, дошли и до Еревана. Поговаривали, что виной тому – родственные связи опального историка, бывшего первого секретаря ЦК Компартии Армении шушинца Ашота Иоаннисяна с матерью Нельсона Вартануш Айрапетовной Степанян. Но сама, как ее называли в Ереване, тетушка Вартануш писала сыну, обращаясь к нему уже как к герою: "Нельсон-джан, Герой Союза, любимый мой сын! Право на жизнь имеет только тот, кто готов жертвовать всем ради любимой Родины. Вот вновь сижу за твоим столом и немигающими глазами всматриваюсь в твое любимое лицо. Твоя грудь уже украшена боевыми наградами. Милый сынок, каждый твой орден и подвиг наполняет мое сердце чувством радости. Воодушевленная твоими успехами, я переродилась, стала новым человеком... Неприступные горы нашей страны и солнечной Родины придали тебе орлиные крылья и бесстрашное сердце. И я твердо верю, что вы не сложите оружия, пока окончательно не уничтожите гитлеризм..."

Именно после этого письма Нельсон написал на крыльях своего легендарного Ил-2 имя матери. И всякий раз, когда он слышал в эфире на немецком: "Внимание! Внимание! В небе Нельсон!" - махал крыльями, поглядывая то налево, то направо, подмигивая родному до боли имени "Вартануш". Признавался, что часто произносил имя матери. Об этом он рассказывал младшему брату Демилю на побывке в Ереване.

Наиболее, пожалуй, памятным месяцем за все время войны был октябрь 1942 года. Статисты не успевали вести счет "бухгалтерии вылетов" Нельсона. Упомянутый здесь старший политрук С.С.Мозгачев пожаловался А.А.Карасеву: "Рев стоит в небе и на море, пыль столбом поднимается от взрывов на суше, люди гибнут, а я тут с утра до вечера оформляю документы. Мы же с вами всех этих орлов как самих себя знаем. И пишем, и пишем..." Мозгачев признался собеседнику, что, к примеру, Нельсон Степанян по своим показателям обошел всех асов и что нужны другие критерии награждения. По его мнению, этим делом должны заниматься сами сослуживцы, которые знают всех и каждого.

Разговоры о наградах в 47-м авиаполку прекратились 28 октября 1942 года. В тот день вышел наконец Указ о присвоении Нельсону Степаняну звания Герой Советского Союза. И все же через несколько месяцев вновь на флоте начали судачить о нем. Уже появились в разных частях "свои" дважды герои, которые сами рассказывали легенды о "балтийском орле". Как известно, Ил-2 штурмует большей частью наземные объекты. Он для этого и создан, и равных ему не было в годы войны. Нельсон все свои 1266 фронтовых дней не расставался с "Ильюшей", не очень приспособленным для воздушного боя с истребителями. Однако шушинец позволял себе "хулиганить" в воздухе, преследуя немецких истребителей и бомбардировщиков. Однажды на глазах у сотен очевидцев Нельсон вступил в бой с двумя немецкими бомбардировщиками, о котором впоследствии рассказал прославленный флотоводец и писатель адмирал Исаков: "Был случай, когда, встретив в воздухе два немецких бомбардировщика Ю-88, шедших бомбить позиции наших войск, Степанян вступил в бой (не на истребителе, а на штурмовике) и метким пушечным огнем сбил оба бомбардировщика противника".

Фронтовые журналисты любили встречаться с Нельсоном, который сам относился с нескрываемым уважением к газетчикам и охотно делился с ними тревожащими его мыслями. Узнав о том, что Степанян приказом командования назначен командиром знаменитого 47-го полка, из всех газет хлынули на Балтику корреспонденты. На один из вопросов о его отношении к должностям, к карьере, Нельсон ответил сначала шуткой, приводя слова одного из мудрецов: "Друг, достигший власти, - потерянный друг", - и лишь потом, посерьезнев, изложил свои мысли: "Я - человек военный. Мной командует начальство и мной командует долг. Я делаю победу, а не карьеру. Поэтому отказывался от должности командира полка, но меня и не спрашивали. Назначили. Остается одно: сделать все, чтобы друзья мои не видели во мне перемены. Теперь уже мне самому надо говорить всем командирам эскадрилий напутственные слова. Но все слова уже сказаны. Война длится вечно, а слов так мало. Они приедаются. Нужны не столько новые, сколько верные, правильные. Нужно сказать, как давно говорили наши предки: "Никто не может считать себя действительно побежденным, пока он не потерял мужества". Если ранен, если изрешетили самолет, но если ты еще летишь, то надо думать не о смерти, а о жизни. Если же жизнь отступает, то надо, умирая, убить самой своей смертью еще одного врага, потопить еще один транспорт, идти на таран..."

Слова эти оказались пророческими. Пройдет полгода, и "наш шушинец" буквально слово в слово реализует эти свои слова. Но впереди у него были дни и месяцы, полные испытаний. Он "трудился в небе" неистово. Журналисты все больше описывали его подвиги и все меньше приводили цифры, подтверждающие их слова. "Уже и не очень ловко давать степаняновские показатели", - заметит в одной из своих заметок публицист Евгений Сцепуро. Вновь встал вопрос о награждении Нельсона "Золотой Звездой" Героя. 18 августа 1944 года командование отправляет в Москву очередной наградной лист, отмечая в документе лишь уничтоженные штурмовиком крупные боевые объекты противника: "...один миноносец, два сторожевых корабля, один тральщик, два сторожевых катера, два торпедных катера, пять транспортов общим водоизмещением до 18 тысяч тонн, сорок железнодорожных вагонов, один паровоз, разрушил четыре переправы, вызвал до 80 взрывов и 70 пожаров, сбил два самолета в воздушном бою и уничтожил на земле 25 самолетов разных типов". И все это не считая около тысячи автомашин, более пяти тысяч человек живой силы...

Итак, 18 августа 1944 года Нельсон Степанян был вновь представлен к высшей правительственной награде - званию дважды Герой Советского Союза. Документ подписали в первой инстанции командир II штурмовой дивизии ВВС Краснознаменного Балтийского флота полковник Монжосов и в последней инстанции - командующий Балтийским флотом адмирал Трибуц и член военного совета вице-адмирал Смирнов. На лицевой стороне документа резолюция: "Согласен - маршал авиации С.Ф.Жаворонков".

Дабы не было пересудов, представление в Москву на сей раз держали в секрете даже от самого Нельсона. Таким образом, теоретически Нельсон Степанян уже 18 августа 1944 года был дважды Героем Советского Союза. До смерти оставалось 92 дня. Я изучил каждый из прожитых "нашим шушинцем" дней. Дело в том, что, по утверждению специалистов и историков, однополчан и непосредственного командования, Степанян достиг вершины подлинного героизма именно в последние два-три месяца жизни, и особенно в последнем бою, за который просто нельзя не давать звание Герой Советского Союза.

Незадолго до смерти Нельсон писал в записной книжке: "Я не устал воевать. Я просто устал от войны... Как порой хочется взмыть в поднебесье, к звездам! Хочу быть недосягаемым, остаться посреди звезд до тех пор, пока не будет уничтожено все смертоносное оружие на Земле. И буду с высоты звезд убивать каждого, кто возьмет в руки оружие. Буду бомбить дом каждого, кто посмеет разрушить чужой дом. Я напишу звездами на небе, что до скончания века будет наказано зло не только сегодняшнее, но и прошлое. Только так можно упредить его в будущем..."

Каждый день начавшегося декабря 1944 года увеличивал число успешных вылетов. Писари-летописцы не только заносили в специальные талмуды все новые и новые цифры, но и старались по-своему описывать бой. Из воспоминаний сослуживцев можно узнать, что Нельсон словно предчувствовал приближение смерти. Он поднимался в воздух как-то яростно, стремительно идя навстречу с противником. Дважды Герой Советского Союза Михаил Клименко (он тоже 18 августа был представлен к награде и получил вторую Звезду через три недели) рассказывает в своих воспоминаниях о том, как Нельсон все чаще и чаще вспоминал Николая Гастелло, который на четвертый день войны направил свой горящий самолет-бомбардировщик "на скопление танков, бензоцистерн и автомашин противника, которые взорвались вместе с самолетом". Клименко приводит удивительный по силе воздействия на душу читателя поистине человеческий документ:

- Горящий самолет, Миша, надо направить на врага, - сказал Нельсон. - Самой смертью надо приносить смерть врагу. Я, кажется, повторяюсь. Не раз об этом тебе говорил. Но сейчас я о другом. Сейчас я о том, что меня уже не устраивает мудрая истина: "Если тебе не спастись от смерти, умри, по крайней мере, со славой". У меня все по-другому. Другие мысли у меня. Если надо умирать, то только для того, чтобы жил мой сын".

Тридцать один год, восемь месяцев и четырнадцать дней жил Нельсон на земле и в небе. О нем написаны тысячи очерков и заметок, написаны книги, сняты фильмы. Жизнь как одно прекрасное мгновение, полная страсти и борения. Но, пожалуй, самыми неповторимыми были последние минуты, ставшие началом его бессмертия. Вот первая запись, сохранившаяся в государственных архивах: "Утром 14 декабря 1944 года разведка обнаружила в районе Лиепая скопление кораблей противника. Боевой приказ летчикам-штурмовикам был предельно кратким: "Атаковать и уничтожить!" Рев моторов слился с частой пальбой зениток. Тревожный голос в эфире на немецком языке: "Внимание! Внимание! В воздухе Нельсон!" Штурмовики, ведомые своим бесстрашным командиром, устремились к цели. Как всегда, точно ложились бомбы. Коротким был этот бой. Шесть фашистских транспортов с продовольствием и боеприпасами пошли на дно. Но штурмовики вернулись на аэродром без своего командира".

Полковник Монжосов составил документ по самым свежим следам: "Самолет Нельсона Георгиевича Степаняна был подожжен. Моментально оценив обстановку и поняв, что горящий Ил-2 невозможно посадить на свою территорию, он сделал резкий разворот и врезался в расположение транспортов противника".

Когда освободили территорию и осмотрели место гибели "нашего шушинца", то нашли на изрядном расстоянии от места взрыва торчащий в снегу обломок крыла Ил-2, на котором было написано имя матери героя -Вартануш.