ПОБЕЖДАЯ СМЕРТЬ

Предлагаем читателям "ГА" фрагмент из книги Зория Балаяна "Без права на смерть", изданной в 2009 году. Эта книга - об опасности потери исторической памяти народа, о ГУЛАГе, о людях, чьи судьбы несут в своей судьбе знаки того трагического времени.

Кончина Азата Аветисовича Саргсяна заставила вспомнить о книге Зория Гайковича, поскольку судьба отца президента РА Сержа Саргсяна прямо связана с реалиями гулаговских лет.

17 мая 1992 года армия самообороны армянской республики Арцах освободила Лачинский район и тем самым открыла коридор, соединяющий автономную область с Арменией. В тот же день после многолетнего перерыва я отправился на стареньком уазике цвета хаки из Степанакерта в Ереван. В первом же селе, Тех, нашу машину остановила шумная толпа техцев. Но среди них весьма активно вели себя и несколько стариков. Оказалось, жители села, с раннего утра получившие радостное известие об открытии дороги, решили всех проезжающих через Тех встречать хлебом-солью. Об этой незабываемой встрече я вспоминаю каждый раз, проезжая через центр села. Веселились, танцевали, обнимали друг друга, громко хлопая по спинам.

В РАЗГАР ВЕСЕЛЬЯ КО МНЕ ПОДОШЕЛ МУЖЧИНА, ПРИХРАМЫВАЯ, с сучковатой палкой в руке. Мы традиционно обнялись, и он напомнил мне, что мы с ним встречались еще весной 1978 года, когда я, работая над повестью "Очаг", путешествовал по Армении. Он был родом из большого рода Абалянов. Напомнил мне, как много по моей просьбе он рассказал о своих репрессированных родственниках, я записал все в своем блокноте. Но в "Очаге" об этом ничего не оказалось. Знал бы этот добрый человек с почерневшим от солнца обветренным лицом, как цензура искромсала тогда всю мою книгу. К счастью, записи те сохранились в моем архиве.

Мне уже в ту пору было известно, что Абаляны есть не только в Зангезуре, но и в Арцахе. В июне 1937 года арестовали сразу двоих Абалянов - Аветиса и Месропа. Взяли их в один день. Жена Аветиса, тикин Сатеник, осталась с четырьмя малышами на руках. Когда Аветиса и Месропа увезли, тотчас началась конфискация их имущества. Сыну Аветиса Азату шел тогда восьмой год. Но тот день запомнился ему во всех подробностях навсегда. Десятилетия спустя Азат, с которым росли мы вместе в Степанакерте, рассказывал мне, как на его глазах увозили отца и дядю Месропа, который особенно любил возиться с детьми. Он крепко запомнил и женщину, которую все в районе звали "активисткой". Она выкрикивала название вещей, а стоящий рядом человек с папкой все туда записывал. Его так и звали: "человек с папкой". Присутствовал при этом еще и милиционер из села Хндзореск, и председатель сельсовета Теха. В воздухе, казалось, надолго застыли вой и визг.

В присутствии своей супруги Норы произнес Азат запомнившуюся мне фразу: "А ведь ничего у нас в крохотном доме и не было. Но все, что было, увезли с собой. Все, в том числе и постельное белье".

Мать Азата, тикин Сатеник, держалась как могла. При малых сыновьях паниковать нельзя. Ее хоть чуть успокаивало то, что рядом живет родной брат Хачатур. Но через два дня забрали и Хачатура. И вот тут мужественная и волевая женщина почувствовала, что у нее земля уходит из-под ног.

Тогда, в 1978 году, работая над книгой "Очаг", я не знал, как сложилась судьба этой семьи. Тикин Сатеник пришлось отправиться с сыновьями в Степанакерт, где жила ее сестра с мужем, которого, как и ее мужа, звали Аветис.

АРЦАХСКИЕ КАРАТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ НЕ ОБРАЩАЛИ внимания на прибывшую из Теха семью по фамилии Саркисян. Дети пошли в школу. Перед началом войны семнадцатилетний Гукас устроился на работу в банке. Там и обратили внимание на то, что у его отца другая фамилия: Абалян. Запросили Горис. Узнали, что речь идет не просто о враге народа, а о целой семье врагов народа по отцовской и материнской линии. Сообщили и о том, что Аветис Абалян записал своих детей Саркисянами, по имени своего деда Саркиса. Юношу от ГУЛАГа спасла война. Он настоятельно просил отправить его добровольцем на фронт.

- Гукас так и ушел, совсем как отец. И никаких вестей, - тихо произнес Азат, - а вскоре, в начале войны, умер мой младший брат Левон, ему не было и тринадцати лет. Мать все глаза выплакала. День и ночь ждала вестей с фронта. Мне в пятнадцать лет пришлось пойти рабочим в Каршелкомбинат.

Наверняка Гукаса Саркисяна направили в штрафной батальон. Сын врага народа, да еще и племянник врага народа, так думал я. Но о моем предположении я ничего не говорил ни Азату, ни Норе, которая, кстати, прекрасно знала родословную своего мужа.

- А от отца никаких вестей не было? - спросил я под конец нашей очередной беседы.

- Одно письмо. Точнее, записка. Похоже, что она долго добиралась до нас. Это было в году сорок втором-сорок третьем. Судя по всему, письмо изрядно попутешествовало. Побывало в Ереване. Потом - в Горисе. Оттуда - в Тех. К нам его привезли с нарочным, но уже без конверта.

- Откуда оно пришло к вам?

- Кто-то говорил, из Астрахани, кто-то - из Тулы.

- А что писал Аветис?

- Он просил, если можно, прислать ему чеснок и махорку...

Я вспомнил письмо моего отца, в котором он также просил, чтобы ему прислали чеснок аж в Коми республику.

Вряд ли здесь что-нибудь следует комментировать. Остается лишь напомнить, что Аветис Абалян был родным дедушкой президента Армении Сержа Азатовича Саркисяна.

"Без права на смерть", стр.491-495, 2009 г.