Анастас МИКОЯН: МНЕНИЕ ИЗ НЕБЫТИЯ

Ниже приводятся воспоминания и рассуждения младшего сына А.И. Микояна – Серго Анастасовича МИКОЯНА, доктора исторических наук (скончался в марте 2010 г.)

Если кратко суммировать причины "непотопляемости" А. Микояна, можно начать с его собственного ответа: "Коротко говоря, мне просто повезло". Ему действительно всю жизнь везло.

ЕГО МОГЛИ УБИТЬ НА ТУРЕЦКОМ ФРОНТЕ В 1915 г., В БАКУ В 1918 г., когда во время перестрелки с расстояния в 30 м были убиты двое из четверых бойцов его боевой группы, а он сам был ранен. Смерть обходила его при обороне Баку от турецких войск осенью 1918 г., его могли прикончить эсеры в Красноводске или Ашхабаде после падения Бакинской коммуны в конце 1918 г. и его ареста, его могли передать деникинской контрразведке в результате двух арестов в Баку и одного в Тифлисе в 1919 г. (и деникинцы непременно бы его расстреляли), если бы не побег из тюрьмы. По счастливому стечению обстоятельств белогвардейцы не перехватили его лодку, в которой он тайком добирался до Астрахани в конце 1919 г.

Его могли унести кровавые ураганы 1937-1938 гг. Его мог убить психически неуравновешенный солдат, стрелявший в его машину и попавший в кузов. В его кабинет в Кремле или во Внешторге могла угодить немецкая бомба, ибо он никогда при воздушных налетах не уходил в бомбоубежище. В 1943 г. его вагон стоял на станции Дарница под Киевом, которую регулярно бомбила немецкая авиация. Он мог утонуть во время сильнейшего шторма возле Курильских островов в 1945 г. и критического крена судна. Он был бы, безусловно, уничтожен Сталиным в 1953 г., если бы тот прожил еще немного, расправа уже готовилась.

Его могли бы убить на улицах Будапешта в 1956 г., когда он велел водителю открытого бронетранспортера провести его по местам самых ожесточенных боев (пули стучали по бортам машины, беспрерывно сыпались из окон домов). Он мог утонуть в ледяных водах Атлантики в январе 1959 г., когда 2 из 4 двигателей самолета загорелись над океаном. Лайнер чудом дотянул до ближайшей военно-морской базы США. После возвращения из Мексики в ноябре 1959 г. выяснилось, что еще 20 минут полета - и его самолет потерпел бы аварию из-за некачественной сборки турбины. В 1963 г. в Кремлевской больнице после небольшой операции ему влили кровь донора, больного гепатитом. Выход из тяжелейшей болезни в 68 лет был настолько трудным, что он признался брату Артему, что начал терять надежду на выздоровление.

И ВСЕ ЖЕ: ПОЧЕМУ ПРИ ВСЕХ ЛИДЕРАХ ЕМУ ВЕЗЛО В ПОЛИТИЧЕСКОЙ жизни? Он никогда не стремился вверх, на высшие посты. Ему был абсолютно чужд карьеризм. Причем от выдвижения на более высокие посты он отказывался, исходя не из ложной скромности, а из желания принести большую пользу на работе, которую он уже освоил и с которой справлялся. И новые назначения принимал, лишь подчиняясь партийной дисциплине. Поэтому ни один "первый" не видел в нем личной опасности для себя. К другим руководителям – членам Политбюро и правительства - проявлял лояльность, никогда не интриговал, не старался выставить их в дурном свете.

Всецело преданный работе, ответственный и дисциплинированный, он выкладывался полностью, был нацелен на результат, стал прекрасным организатором, не избегавшим трудных ситуаций и ответственных решений, демократичным и энергичным руководителем, справлялся без жалоб с любыми заданиями, которые ему давались сверх и без того громадной нагрузки. И не старался изобразить успех как некий подвиг, просто работал изо всех сил, достигал целей и не выпячивал своей роли.

Умел настойчиво отстаивать свою точку зрения и находить аргументы, заставлявшие оппонентов отступать. Он основывал свои выводы на детальном изучении вопроса, учете иных мнений, анализе и здравом смысле. И, когда жизнь доказывала правоту Микояна, это вызывало невольное уважение к его обоснованным суждениям, в том числе и со стороны высшего руководства. Он был знаменитым мастером компромиссов, которые предотвращали принятие решения, неправильного с его точки зрения. В спорах был тактичен и старался не доводить разногласия до резкой конфронтации, не ронял престижа оппонента, с которым спорил.

Обладал редкой силой воли, удивительным даром убеждения и полемики, основанном на сильном характере, остром живом уме, логике, знаниях и опыте. Он стал высокообразованным благодаря постоянной учебе, самообразованию, чтению, любознательности, я бы сказал - дотошности, стремлению досконально разбираться в тех вопросах, которыми приходилось заниматься, умению внимательно слушать и анализировать, и редкому по богатству жизненному опыту. Это был человек с умом и памятью, работавшими, как компьютер, необычайно трудоспособный и собранный, открытый новым идеям и мнениям.

Мой отец работал в гуще событий, безусловно, был затронут и нес на себе бремя тяжелой политической обстановки в стране в период сталинского произвола. Этого отрицать нельзя, я и не пытаюсь. Но не надо упрощать историю или легковесно применять к ней сегодняшние мерки. А.И.Микоян всю жизнь, в том числе в периоды репрессий, стремился заниматься полезной обществу хозяйственной работой и, насколько мог, старался оставаться в стороне от сталинской "мясорубки" или даже притормозить репрессии, а также конкретно кого-то спасти. А став по настоянию Сталина наркомом внешней торговли, он спас сразу тысячи человек, ибо Сталин выполнил условие Микояна не разрешать НКВД вмешиваться в работу руководимого им Наркомата. На целых 10 лет Наркомвнешторг стал "островом безопасности" в стране, где царил произвол репрессивных органов.

ЖИВЯ И РАБОТАЯ В ОБСТАНОВКЕ СМЕРТЕЛЬНО-ОПАСНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНТРИГ, умел быть выдержанным и осторожным, подчас отставляя прямолинейность и даже строгую принципиальность в сторону, не позволяя сделать себя бессмысленной жертвой или избегая конфликтов, в которых победитель был известен заранее. Всегда тонко чувствовал и не переступал ту невидимую грань, за которой спор мог перейти в непоправимый и бессмысленно-гибельный финал. А в те сталинские годы результат решительной конфронтации мог быть только один: пуля в затылок и гибель сотен сослуживцев и близких.

При этом он был бесконечно предан делу, в которое верил, и всегда был настроен на позитив, добивался сдвигов в лучшую сторону. В то же время А.И. Микоян не зашоренный кабинетный деятель – это видящая недостатки, открытая новым идеям, мудрая личность, умевшая воспринимать чужие мнения и интересы, обладавшая широтой взглядов и чувством юмора. Недаром его зарубежные поездки, в том числе и в страны, с которыми СССР был в конфронтации, заканчивались с неизменным успехом.

Один американский биограф пишет: "Люди, кто знал Микояна, помнят его как теплого, гостеприимного и остроумного человека. Иностранцы, имевшие с ним официальные отношения, вспоминают его не только как жесткого переговорщика, но и как обаятельного, культурного и остроумного собеседника…"

В рабочих делах он был четким, твердым, требовательным прежде всего к себе самому, но также и к тем, с кем работал. Вместе с тем был гуманным, испытывал угрызения совести, обладал чувством сопереживания и всегда был готов помочь людям. Сочетание этих подчас противоречивых качеств делает Анастаса Ивановича Микояна совершенно неординарной, масштабной государственной личностью, заслуживающей вместе с тем простого человеческого уважения и вечной памяти.

Меня не особенно тревожат периодические нападки малообразованных злопыхателей или недостаточно добросовестных авторов на биографию и образ отца. Чтобы они ни говорили, он крупными, яркими мазками вписал себя в историю 20 века. А его критикам следовало бы для начала взглянуть на самих себя. Англичане говорят: "Люди, живущие в стеклянном доме, не должны бросаться камнями".