МЫ И НАШ КАМЕРНЫЙ

Камерный оркестр Ереванского политехнического института... Это не просто название, это целая веха в истории института и нескольких поколений его студентов. Принадлежать к его братии (просто составом исполнителей этот оркестр не назовешь, это действительно была братия – не только по общности интересов, двойному образованию и ностальгии по музыкальному прошлому, но и по почти фанатичной преданности этому, как бы сейчас сказали, хобби, а тогда называли факультативным занятием) было почетно. Будучи студентом политехнического, ты выступал одновременно в роли музыканта оркестра, известного даже за пределами республики.

ОДНАКО ЕСЛИ ДРУГИЕ СТУДЕНТЫ ПОСЛЕ УРОКОВ ПРОВОДИЛИ ВРЕМЯ, КАК ХОТЕЛИ, то члены братии неслись домой перекусить, схватить инструменты и броситься обратно – на вечернюю репетицию. А еще желательно было успеть позаниматься, потому что шеф (только так мы звали за глаза руководителя нашего оркестра – композитора Сергея Агаджаняна) запросто мог спросить партии по одному, в сольном исполнении, и горе тому, кто плохо бы сыграл.

Почему так боялись плохо сыграть свою скрипичную (виолончельную, альтовую) партию будущие архитекторы, строители, радиофизики, электротехники, кибернетики, почему это считалось позором? Что такого мог сделать руководитель по существу "кружка", где даже зачет не нужно было сдавать? Что, могли отчислить из института, поставить неуд, заставить пересдать?! Нет, ничто из этого не было в его власти. А просто – стеснялись. Его стеснялись, перед своими же товарищами было совестно... И, безусловно, это в основном исходило именно от шефа, от его чувства ответственности, от всецелой преданности делу, которому служил, – музыке. Для него и это, и любое другое занятие, связанное с профессией, было не просто работой, а именно служением высокому искусству. И он заражал этим всех, с кем соприкасался.

Помню случай, когда в очередной поездке мы собрались в одном из наших бедных советских гостиничных номеров с минималистической обстановкой и решили пригласить шефа к нашему арбузному столу (дело было в Астрахани). За чашечкой кофе, за доверительными разговорами мы как-то расслабились и решили похвастаться перед шефом пением одной из наших подруг. Мы все очень любили, когда она пела, и песнями новоявленных тогда, но уже модных армянских бардов увлекались. И вот уговорили ее, стесняющуюся, спеть перед шефом, достали где-то в недрах гостиницы гитару, и она запела. Мы слушали с восторгом и не смотрели на шефа. Только когда она закончила, мы обратили свои взоры к шефу и увидели на его лице искреннее огорчение, граничащее с отчаянием. Он помолчал немного, потом с тяжелым вздохом сказал: "Мы играем с вами Баха, играем Генделя, Моцарта. И после всего этого вам нравится... вот это?!" Встал и вышел. Мы долго сидели потерянные, поникшие, а сама исполнительница горько заплакала. Но обиды не было: мы понимали высоту его запросов, а главное – искренность отношения к искусству, не признающую компромиссов, даже просто из любезности или вежливости.

О СЕРГЕЕ АМБАРЦУМОВИЧЕ АГАДЖАНЯНЕ Я ЗНАЛА ЕЩЕ ЗАДОЛГО ДО ТОГО, как пошла играть в его оркестр, от своей мамы, которая всегда очень хорошо отзывалась о нем. Играть в прославленном оркестре политехнического было моей мечтой, впрочем, вполне законной, поскольку я училась в том же институте, но оркестр-то был струнный, и именно струнникам поступить туда не было проблемой. А для меня было большое "но"... Я училась в музыкальном училище на фортепианном отделении. Однако я упросила маму поговорить с Агаджаняном. А вдруг и я на что сгожусь? И он взял меня! С первых же дней я почувствовала гордость от причастности к работе оркестра. Кроме того что были произведения, которые игрались с сопровождением фортепиано, я еще иногда аккомпанировала сольным выступлениям ребят из оркестра, а еще заменяла партию контрабаса, когда его не было (или усиливала звучание, поскольку он был у нас один). Но я не приходила-уходила во время "своих" произведений, я сидела на всех репетициях от и до, я слушала всех и все, ощущала себя полноценным членом оркестра, хотя и грустила, когда моя игра не была нужна. Но единственное число исполнителя фортепианных партий играло очень позитивную для меня роль. Когда шел отбор на какую-либо поездку, я была как бы вне конкурса! Правда, я отрабатывала свою "внеконкурсность" самым усердным образом. Ох, и занималась же я тогда! Как никогда до этого. Потому что для Агаджаняна не было знакомых или близких, когда дело касалось уровня игры, не можешь - уходи, будь ты хоть его родным братом!

Его принципиальность была легендарной. Это было особенно сложно в те времена (как, впрочем, во всякие времена, по крайней мере у нас), поскольку зарубежные поездки были делом крайне редким и вожделенным для каждого. Можете представить, что делалось в Ереване, когда камерный оркестр Политехнического института по приглашению Кентского университета должен был лететь на гастроли в США! Уже много позже (через несколько лет после той незабываемой поездки) шеф рассказал нам, как ему досаждали и как он отбивался не только от друзей и знакомых, но и от напористых высокопоставленных чиновников. Самый забавный случай был связан с кем-то из больших начальников. Он вызвал к себе Агаджаняна и после кое-какого обмена любезностями сообщил что его сын когда-то учился в музыкальной школе и сейчас иногда для себя играет на виолончели. "Как бы я хотел, чтобы он играл у вас", - наконец решился начальник. "О, с большим удовольствием, - сказал шеф, - просто сейчас у нас поездка. Мы очень заняты, а как вернемся, пожалуйста, пусть приходит!" Начальник не осмелился настаивать. Все попытки надавить на Агаджаняна закончились тогда, когда он кому-то из высокопоставленных сказал, что откажется от поездки, но брать блатных не будет. И отказался бы...

А ПОДГОТОВКА К ПОЕЗДКЕ! Я НЕ ГОВОРЮ О РЕПЕТИЦИЯХ, СТАВШИХ ПОЧТИ ЕЖЕДНЕВНЫМИ, о тщательных занятиях по отдельности, по группам и вместе, о новом опыте, который приобретал оркестр в эти дни, о репетициях с профессиональной оперной певицей, которая с нами должна была поехать, прекрасным сопрано Мариэттой Антонян. Забегая вперед, скажу, что в Кенте у Мариэтты было выступление не только с оркестром, но и сольный концерт, на котором я была ее концертмейстером! Потому что шеф не допустил, чтобы "всунули" другую пианистку, пусть и профессиональную... А я, конечно, сознавая ответственность, выучила ее репертуар просто наизусть, занималась днем и ночью, но отлично помню, как перед выходом на сцену стояла, трясущаяся, за кулисами, адреналин в крови зашкаливал, и я ругала себя последними словами за то, что согласилась на такое сверхответственное выступление. Слава богу, у нас у всех все прошло прекрасно и в Кенте, и в других университетах США, где нас принимали. И мы постоянно слышали удивленные вопросы о том, действительно ли это любительский оркестр (amateur?), как такое может быть?

А до этого были гастроли в Польше – тоже необыкновенные впечатления. И гнев шефа, когда он узнавал, что кто-то вместо того, чтобы в свободное время заниматься в гостинице, вышел прошвырнуться. Тут уже выступала на первый план наш добрый ангел – официальный руководитель группы Рая Агванян, прикрывавшая нас и отводящая гнев шефа.

А совершенно фантастический, как сейчас бы сказали, проект нашего выступления в Кремлевском Дворце съездов на официальном правительственном концерте после принятия Конституции СССР! Куратором всего концерта был тогдашний главный дирижер Большого театра Юрий Симонов, который, чего греха таить, заметно нервничал от общения со многими самодеятельными группами со всего Советского Союза (наверное, ему хотелось, как известному герою "Иронии судьбы", сказать: "Не надо, я не люблю самодеятельности", но куда ему было деваться?). И, насколько я помню, только наш оркестр не вызвал почти никаких нареканий. Наверное, он был для него отдушиной не только потому, что играл классическую музыку, но и потому, что играл ее на профессиональном уровне. А эта отточенность была, безусловно, заслугой нашего шефа – Сергея Амбарцумовича Агаджаняна.

НАСТАЛО ВРЕМЯ И ПОГОВОРИТЬ О ЧИСТО ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КАЧЕСТВАХ ШЕФА. Обладатель множества званий и регалий, он никогда не говорил об этом. Думаю, это и на самом деле не имело для него большого значения. Когда мы играли у него, знали в основном только то, что у него двойное образование: по классу скрипки (класс проф. А.О. Шамшяна) и классу композиции - у Э.М.Мирзояна, которых очень любил, и те, насколько помнится, отвечали ему полной взаимностью. Известно, что истинный творец обязательно бывает привязан к национальным истокам. У Агаджаняна это проявлялось не просто в темах, а в его знаменитых полимонодиях - жанре, который он придумал и блестяще осуществил, создав на основе средневековых песнопений эти свои удивительные по мелодичности и духовности произведения.

Отдельная тема – патриотизм С.А.Агаджаняна. Патриотизм не словесный, не пафосный, не показной, а предельно искренний, доходящий в своих проявлениях до настоящего героизма. Но как истинный герой, он и не сознавал, что в его отношении к родине и в обретении ее есть что-то особенное. А вы много ли видели людей, которые для того, чтобы жить и работать на родине, переходят пешком границу через горы, рискуют жизнью, спят на холодном полу тюремной камеры, терпят бедствия, голод и холод? Причем вспоминал он об этом тоже как-то просто, спокойно, не ужасаясь тому, что пришлось пережить, не восхищаясь своим мужеством, не жалея обеспеченной жизни в Иране, профессионального успеха, который у него там уже был, перспективы учиться в США у знаменитого Ивана Галумяна. Все это было положено на чашу весов, где на другой чаше была просто любовь к родине. И последняя чаша перевесила...

Удивительный человек Сергей Амбарцумович Агаджанян оставил свой неизгладимый след в душе и характере каждого, кто знал его, работал и общался с ним, учился у него. Особенно это относится к оркестру, которым он бессменно руководил не один десяток лет. И поэтому камерный оркестр политехнического навсегда вписан не только в анналы истории института, но и в жизнь и судьбу нескольких поколений студентов технического вуза, в течение многих лет вереницей тянущихся по полутемным коридором уже пустого института с музыкальными инструментами под мышкой к залу, где их ждала встреча с искусством...