ЯРМАРКИ ТЕХ ЛЕТ

В остропамятные темные - с веерными отключениями электричества - годы в ереванском сквере с памятником Мартиросу Сарьяну шумела народная ярмарка. Народные ярмарки - это прекрасно, что бы их ни породило, - нужда или война, блокада или голод. Сегодня эти народные базары тоже живы, но они раскиданы по Еревану только фрагментами. И сегодня, увы, их художественный уровень все же пошел на спад. Поэтому опишу те годы.

БРОЖУ И ДИВУ ДАЮСЬ КОЛИЧЕСТВУ ТАЛАНТОВ, ДРЕМЛЮЩИХ В НАРОДЕ. А ведь если бы не нужда, многие из этих талантов мы бы не увидели. Море бижутерии, сумки, сервизы, вязанье, сувениры, часы, альбомы, коврики, вазы, книги (новенькие и букинистические), прелестные крохотные керамические карасики, кчучи и кувшинчики, копилки в виде голов мировых политических деятелей (поделом, не занимайся не своим делом, чтобы над тобой не смеялись), подсвечники из обсидиана (дивные), пепельницы и шкатулки из того же материала, а также из оникса.

Солнце переливается на прекрасном ониксе. Беру в руки одну из пепельниц, и мои пальцы торжествуют. Давно они не знали такого праздника. Какие реки прожилок, какие природные сочетания тонов (неописуемых), но и какая рука мастера! А вот светло-салатовая скатерть с розовой гладью вышивки. Откуда только у людей берется колористический дар! Вот скатерть светло-желтая с коричневой вышивкой. А вот из белейшего полотна (аж отдающего синевой - до такой степени белейшего). Да-с, вкус отменный. Жаль, нельзя эти скатерти потрогать, - вот было бы тактильное удовольствие. Рядом еще более ослепительный шедевр: белая скатерть с белой же вышивкой. О цене всех этих шедевров не спрашиваю: во-первых, все равно не смогу купить, во-вторых, не хочу разрушать впечатление от этой красоты.

Так, идем дальше. Забытые синтетическим веком кашемировые шали, свежевыструганные ладненькие табуреточки, термосы, даже патефон со старинными пластинками (интересно, есть ли среди них "Брызги шампанского"?), нитки всех расцветок и утолщений, лампадки, кухонная утварь, хурджины, скатерть, вышитая иглой (асехнагорц), и скатерть с кружевами в центре (обе хоть сейчас в музей, как и описанные ранее). А вот и грубоватая работа - скатерть с аляповатыми цветами по всему полю (тона не рифмуются). Значит, у тебя есть и пиначи, древний народ? Обделенные природой и слишком спешащие за рублем.

ВОТ СТАЙКА ЖЕНЩИН УЧИТСЯ, ТЩАТЕЛЬНО ИЗУЧАЕТ КРУЖЕВА, ВЯЗКУ (купить не могут, а перенять метод и композицию никому не возбраняется). Мастерицы тут же сидят и вяжут, около своих развешанных работ. И продают, и время зря не теряют. Правильно сказано, что человек будет там, где его сердце, возле того, во что вложено его сердце. Гранатоцветную салфетку мне разрешили потрогать. Боже мой, какое сочленение тонов! Рядом почему-то полевая палатка и старый медный дуршлаг.

Чуть поодаль чучело волка с оскаленной пастью, старые, еще николаевские бумажные деньги (широкие банкноты). Старинный самовар и даже старинные весы. Подержанный счетчик, значки, красные знамена, марки, военные фуражки, маска для сварки металла и даже морской бинокль (оцените фантазию). Бесчисленные подносы, свечи, нарды, газаны, зеркала, футляры для тара и каманчи.

А вот солонки и перечницы из бука (почти желтая фактура). Нет, ошиблась, из чинара. А вот прелестная солонка из цирани цара. Нет, опять ошиблась - из орехового дерева (зрелого). А следующая - из молодого ореха (более светлая фактура). Солонки с резьбой и без резьбы. Те, которые без резьбы, лучше: чем красивее сама форма, тем меньше ей требуется украшений. Цена вполне сносная. Только у меня в тот день не было и этих денег. Возможно, мастер мне бы уступил, но я не стала просить, ибо такая работа не нуждалась в сниженной цене: за шедевр не торгуются.

В следующую субботу тех же солоночек на том месте уже не было. Так ведь всегда в жизни. Я застала уже совсем другие изделия, возле которых учились два молодца. Эти научатся, подумала я, глядя, как водит их рука по деревянным кружевам.

А вот и спешно покрытые лаком грубые поделки из дерева. С резьбой обильной и непроясненной (деталь должна быть чувственна и отдельна, только тогда она уместна). А тут фантазия буйная и невоспитанная, рука же топорная. Это не варпет, это зашибала денег. И все тот же Андраник на крышках нард (бедный Андраник!). Вообще два-три национальных символа, грубо сработанных. Живопись тоже большей частью жуткая. Бесчисленные Арараты, натюрморты, пейзажи, ню и Христы. Полное отсутствие вкуса. Сегодня то же самое. А ведь продавать сырое или, того хуже, безвкусное - до этого настоящий мастер не унизится.

Уже уходя, я заметила вдруг медный таз для варки варенья. Да ведь у нас в чулане пылится такой же, подумала я. Не продать ли? Только вот кто пойдет продавать?

НАРОДНЫЕ ЯРМАРКИ И БАЗАРЫ НЕУЛОВИМО ПРЕОБРАЗИЛИ СКВЕР. В чем это преображение, я долго не могла понять. Не в том же дело, что стало многолюднее и, так сказать, многотоварнее. Потом поняла, в чем преображение, - вот в этих шедеврах, развешанных на веревках и стоящих на столиках. В том, что среди поделок появилось нечто неподдельное - искусство малых пластических форм. Сквер стал подлинным народным музеем под открытым небом. Музеем, где шедевры еще и продаются. Вот я и кружу среди кружев, захожу в тыл скатертям, ощупываю мелкую керамику и деревянные дивности. Дерево, особенно матовое, без лака, задерживаю в руках дольше: самый теплый материал. Оникс все-таки слишком царствен, слишком праздничен, а обсидиан слишком таинствен и адов. Другое дело - древесное или керамическое тельце неполивной народной керамики. О Ваник Шарамбеян, ты об этом мечтал когда-то? Помнится, ты говорил об идее музея деревянной ложки. Родной ты наш, беспримерный армянин! Как нужен был бы сегодня с твоими отеческими чувствами к Армении! Именно сегодня, когда, по слову Солженицына, "народ пошатнулся духом".

Как-нибудь поброжу и по недавно возникшему "Мармари ашхарху", ибо то, что там выставляется и продается, неописуемо: перед вами переливаются дивными красками все недра Армянского нагорья.