ГРЯДЕТ ГЛОБАЛЬНАЯ РЕФОРМА

Посылаю статью как обобщенный комментарий. Как строить будущее Армении? Первостепенное значение в борьбе социально-политических субъектов на мировой сцене имеет не экономическое и даже не политическое измерение – они вторичны, а онтологическое. Т.е., понятийная разработка того, что есть, а чего нет в самой действительности. Политические, а тем более экономические победы, являются следствием прежде одержанных побед на онтологическом поле. По моему мнению, которое я был бы счастлив обнаружить ошибочным, армянство еще не вступило в борьбу социальных субъектов на этом онтологическом поле. Оно скорее представляет собой вспомогательный подотряд действующего субъекта, подчас и не осознавая свои собственные опорные точки в этом зыбком политическом поле. Игнорирование онтологического поля, ложный упор на экономике стопорит нужное развитие общества. Главную роль в разработке этого поля играют не экономисты, а социологи и философы, которых в Армении достаточное число. Каждый год вузы РА выпускают сотни социологов, а сегодня их уже тысячи, и они представляют собой немалый ресурс, который мог бы посоперничать на этом поле с оппонентами – представителями западных колониальных подходов. Экономический и социологический подход диаметрально противоположны. Экономическое действие ориентировано на результат, на конкретное приращение прибыли, невзирая на сопутствующие обстоятельства. Социологический подход анализирует поведение, социальные действия людей как подчиненные нормам, подчас исключающим ориентацию на результат. Даже сложные социальные нормы предполагают, что индивид будет следовать их предписаниям, в то время как рациональное экономическое действие требует просто расчетов в условиях неопределенности. В заостренном виде – лучшая стратегия экономического поведения – это закамуфлированный разбой и безопасная кража. Обоснованию этого и посвящена вся новейшая математическая экономика. Каким образом армянская социология может создать или организовать свое онтологическое поле? Ключом к социологическому построению можно считать принцип, сопровождающий существование конституировавшего себя социального субъекта. Всякий социальный субъект не только преследует свои интересы, но и прежде всего создает благоприятную среду для своего собственного воспроизводства. Поскольку речь идет о социальной сфере, то это выражается в развертывании некоторых философско-социологических понятий об обществе, внедрении в общество определенной, созвучной субъекту, а скорее, его ведущей деятельности, системы ценностей, продвижении близких ему моральных или религиозных принципов и введении в юридические кодексы, вплоть до международного права, сопутствующих его интересам норм. Взяв на анализ (наподобие рентгенологического ) любой фрагмент социального поля, мы извлечем оттуда четкие следы действия определенного социального субъекта, как бы ни старался он затушевать свое присутствие. Некоторые следы остаются даже без их осознания социальным субъектом, т.к. действия субъектов имеют и инстинктивный, до-сознательный характер. Чтобы проиллюстрировать механизм работы этого принципа, рассмотрим его на примере воспроизводства преступности как социального субъекта. Преступность или криминал, конституируясь как социальный субъект, заинтересован, так же как и другие субъекты в благоприятных для своего воспроизводства условиях. Далее, он заинтересован в увеличении своей численности как условии своей, уже политической единицы. Что ему для этого надо делать? Небольшое размышление, сделанное «за субъекта», тут же подводит нас к необходимости создания такого социального поля, в котором всякий шаг, всякое действие любого гражданина немедленно наталкивалось бы на нарушение какого-то закона, что, естественно, было бы чревато наказанием или применением каких-либо других санкций, и таким образом потенциально заносило бы его в категорию преступивших закон граждан. Логическим дополнением к этому условию является устрожение, ужесточение санкций, введение больших сроков наказания, изоляция и содержание в тюремном заключении даже не представляющих особой опасности для окружающих осужденных. Это надо, во-первых, для того, чтобы как можно больше граждан прошло тюремную социализацию, и они стали бы уже безвозвратно членами иного, антиобщественного сообщества, а во-вторых, укрепить тюремный образ мышления, отвергающий попытки раскаяния и возврата к законопослушному образу жизни. Рост числа осужденных, особенно подвергшихся уголовному наказанию в виде лишения свободы, влекущего за собой отчуждение наказанных от остального общества и нередко углубление их преступных наклонностей, дает толчок дальнейшему росту преступности. Таким образом, если преступление — это проявленное вовне деяние, то источником и почвой его формирования является тюрьма. Именно в ней куется преступность как образ жизни — т.е., внутренняя предрасположенность индивида к совершению преступлений, сформировавшееся у него свойство поступать в определенных ситуациях преступно. Далее, этот субъект распространяет свою волю к воспроизводству и на все общество. Оно становится в большей степени преступным, т.е., склонным воспроизводить множество опасных для человека деяний, поддающихся юридической интерпретации, что и предопределяет расширенное введение уголовно-правовых запретов. Но если есть наказания, потому что есть преступления, то нужны и преступления, потому что есть наказания. Обеспечивая свое сохранение и «расширенное» же воспроизводство, преступность «заинтересована» в том, чтобы в обществе все время был кто-то наказан. Так, каждый раз общество подписывает себе смертный приговор, устрожая наказание и продлевая сроки тюремного заключения. Но реально это делает не общество, а вполне ангажированный собственным воспроизводством криминал, как социальный субъект. Общество лишь вкушает сладкие речи законодателей о повышении безопасности, о борьбе с преступностью, о создании непримиримой к нарушениям закона атмосфере, и в чарующей слух среднего обывателя мелодии наливаются гроздьями плоды незаметного лоббирования криминала и ангажирования всего общества себе на пользу. Как уйти от этого порочного пути? Значительно очеловечить уголовную юстицию: от бессмысленного возмездия — к вынужденному сосуществованию на полезной для общества основе. Сосуществование должно быть кратковременным, завершаясь восстановлением законопослушного гражданина в своих правах. На место принципа неотвратимости наказания всегда, когда это только возможно, должно прийти гласное разбирательство истоков преступления. Не был ли сам закон преступен? Не было ли преступным то законодательное лицо, которое провело этот криминогенный закон? Общество в лице уголовного кодекса должно удерживать лицо, совершившее преступление, от новых преступлений, прилагать усилия к ре-социализации осужденного, очищать от уголовной коросты в виде воровских понятий и нравов. Всюду, где можно, заменять лишение свободы системой социально-терапевтического воздействия на лиц, совершивших уголовные правонарушения. Но только не надо сосредотачиваться на благоустройстве и строительстве новых тюрем, не уступающих в комфорте жилищам простых законопослушных граждан, и тем самым соблазняющих беднейшую часть к мотивам переселения в них. Разработанная армянской социологией собственная социальная онтология могла бы дать достойный отпор многим колониальным теориям, до сих пор преподаваемым в вузах Армении. Чего стоят, например, суждения одного из таких представителей Э. Дюркгейма о том, что существование преступности — нормальное явление, что она представляет собой некую функцию общества, неотъемлемую его часть, и «не только предполагает наличие путей для необходимых перемен, но в некоторых случаях прямо подготавливает эти изменения». Т.е., он не только примиряет армянское общество с неизбежным существованием преступности, но и придает ей некую «созидательную» функцию, отводя ей статус «девиантного», «отклоняющегося» поведения. И ни слова о роли тех криминогенных законов и о тех субъектах, которые их пекут, чтобы общество только из клеток тюрьмы наблюдало за процессом грабежа их ресурсов. Печальная статистика о неуклонном росте числа заключенных-армян во всех странах, включая Армению, только свидетельствует об отчаянном их сопротивлении сегодняшней онтологии. Особенно приятен слуху криминала тезис о необходимости завоевания власти для тех или иных социальных преобразований. Среднему человеку власть не нужна, ему нужны условия для развертывания его работоспособности. Власть нужна тем, которым неуютно без нее, которым она может угрожать в силу каких-то прегрешений, которые только через нее могут обеспечить себе безопасность или условия жизни, поскольку никакому труду не приучены и могут только паразитировать т.д. и т.п. Вся мировая политологическая риторика о власти, включая многочисленные, всем известные труды европейских мыслителей – это онтологическое поле криминала. И его самовоспроизводство уже совершается автоматически, через введение подобных предметов в обязательные вузовские курсы. Поэтому, в широком смысле, криминал это не только лица, совершившие преступления, а целый комплекс мер и идей, которые его обслуживают, и которые отбирают у общества законопослушных, готовя их в ряды криминала. Принцип «начни с себя» в совершенствовании отношений между обществом и лицами, нарушающими уголовный закон, быть может, приведет не только к повышению престижа власти и общества в целом, но и к уменьшению злостности преступников, к понижению опасности преступного мира, его влиятельности в целом. Чтобы не оказаться институциональным придатком мировой системы криминала, а вести свое развитие по альтернативному пути, надо развертывать условия для конституирования и укрепления иных социальных субъектов, т.е., инженерных, технических, промышленных, научных, созидательных в целом и т.д. Только через саморазвертывание подобных социальных субъектов, которые тут же начнут строить свою онтологию, выражающуюся вовне в ценностях, нравах и нормах права, можно увидеть иное будущее Армении. Таким образом, перед армянской социологией стоит важная задача – создание своего онтологического поля как предусловия для развития армянства. У нее есть кадры, есть неплохой уровень, нужна скоординированная работа по заполнению клеточек онтологического поля вместе с очищением его от занесенных ранее болезнетворных элементов. Сейчас идет работа над новой Конституцией РА. Вынесены на суд общественности первые семь глав проекта будущей Конституции. До того, как она будет принята, она должна обязательно пройти социологическую экспертизу. Нужно четко указать, какому социальному субъекту ( речь не идет о партийных организациях) она предоставляем наибольшие привилегии для саморазвертывания, и что даст РА действие этой Конституции через десяток лет. Все это уже заложено в проект, и было бы печально, если мы сейчас строим контуры того будущего, которого не хотели бы увидеть в яви. Григорьян Э.Р., профессор социологии