САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ

Летом 1915 года, когда после необъяснимого и ничем не мотивированного отступления русской армии начался массовый исход армянского населения из Вана и Васпуракана в Восточную Армению, Ованес Туманян первым обратился с воззванием к армянских женщинам, общественным организациям, чтобы они оказывали всестороннюю помощь и заботу армянским детям-сиротам. Добравшиеся до Эчмиадзина сироты нуждались в материнской ласке, в женской заботе и душевном тепле. Обращаясь к армянским женщинам с призывом стать сестрами милосердия, Туманян прекрасно сознавал, что каждая из них, откликаясь на его просьбу, подвергает свою жизнь смертельной опасности, но иного пути не видел. Среди откликнувшихся на призыв писателя была также его дочь Нвард Туманян, которой в то время было 23 года.

НЕЛЬЗЯ НЕ ОТМЕТИТЬ ВЫСОЧАЙШЕЕ ЧУВСТВО ПАТРИОТИЗМА И ПРЕДАННОСТИ Туманяна своему народу. Поэт был любящим и преданным отцом десяти детей и чувствовал свою ответственность перед каждым своим ребенком. Он готов был отдать за каждого из них свою жизнь, сделать все, чтобы отвести от них опасность, угрозу. Ради великой идеи, ради спасения родного народа можно рисковать своей собственной жизнью, но можно ли класть на алтарь жизни детей? Поэт воспитал их  довольно свободными и независимыми для того времени личностями. Всегда прислушивался к их мнению, не ограничивал и не неволил, всячески поощрял их стремление быть самостоятельными, и, конечно же, каждый из них был способен вполне независимо распоряжаться своей судьбой. Вместе с тем Туманян был недосягаемым идеалом для своих детей, и все они были готовы по примеру отца пожертвовать собой ради блага народа.

А ведь это было время, когда многие писатели и общественные деятели бежали подальше от подобных испытаний и сопряженных с риском для жизни регионов, а если и оставались сами на Кавказе, то отсылали детей, чтобы оградить их от опасностей, от трудностей и считать свою родительскую миссию успешно выполненной. Так, историк Лео об этих страшных днях, когда все вокруг стремились заполучить в банках свои денежные сбережения и уехать в относительно безопасные места, пишет: "Вот здесь-то и довелось встретиться нам двоим, мне и Ширванзаде. Получать нам, конечно, было нечего, и мы совершенно хладнокровно смотрели, как люди лезли на головы друг другу, чтобы войти в банк. Да, все было именно так. Но мы были объяты очень большой родительской печалью, у нас у обоих были совершеннолетние и красивые дочери. Решили: что бы ни случилось, отошлем обеих, а после этого пусть будет то, что будет. Нам удалось провернуть это дело посредством наших пускавшихся в бегство знакомых и родственников. Избавились от очень большой заботы".

Но Туманян прекрасно понимал, что нельзя призывать чужих детей рисковать своими жизнями и при этом оберегать своих.

В 1915 г. в Тифлисе функционировал Комитет армянских девушек, одним из самых активных и деятельных членов которого была Нвард Туманян. Она сотрудничала также с Тифлисским центральным комитетом по оказанию помощи беженцам. Воззвание великого поэта к женщинам и девушкам об оказании помощи армянским детям-сиротам было адресовано в первую очередь Комитету армянских девушек, следовательно в первую очередь – к дочери Нвард. Туманян личным примером показывал как своим детям, так и общественности важность заботы об армянских беженцах и сиротах. Так, он не только не отстранял Нвард от тяжелой и очень опасной для жизни работы в качестве сестры милосердия, но и с нетерпением ждал ее приезда в Эчмиадзин и даже выражал беспокойство по поводу задержки.

И любимая дочь не разочаровала: она первая откликнулась на призыв отца, добровольно, самоотверженно и активно подключившись к работе в эчмиадзинском аду. Вместе с Нвард Туманян в Эчмиадзин отправились три подруги, имена которых опубликовала газета "Оризон" в номере за 9 августа. "Армянский центральный комитет послал в Эчмиадзин девиц Н.Туманян, А.Даниелян, Р.Зорян и К.Лианозян, которые по своей инициативе и своей доброй воле взяли на себя обязанность бесплатно работать на благо беженцев".

В ЧИСЛЕ ДОБРОВОЛЬЦЕВ, РАБОТАВШИХ В ЭЧМИАДЗИНЕ вместе с Нвард, были также молодые парни – А.Бархударян, Л.Ачемян, Л. Лисицян. По всей вероятности, несколько дней спустя было принято решение отправить Нвард не в Эчмиадзин, а в Игдир. Об этом свидетельствует опубликованное в "Оризоне" новое сообщение Центрального комитета по оказанию помощи беженцам.

О царившей в Эчмиадзине обстановке Нвард всегда сообщала своему брату, служившему в Диадине, старшему сыну поэта Мушегу Туманяну. Последний в свою очередь получал необходимую информацию о ситуации с беженцами от очевидцев и из газет. Примечательно, что письме от 31 августа, адресованном сестре, Мушег, с одной стороны, требует дополнительной информации, а с другой - воодушевляет ее. Дети писателя следовали примеру своего отца и не щадили не только себя, сражаясь за будущее своего народа в самых разных местах театра боевых действий, но и своих родных и близких.

По всей вероятности, Нвард попросила руководство своей организации не отправлять ее в Игдир, а оставить в Эчмиадзине, где ситуация была исключительно тяжелой и работы было невпроворот. Она была убеждена, что в Эчмиадзине она сможет принести больше пользы. Ну и, конечно, для нее было чрезвычайно важно оставаться рядом с поэтом, поскольку она получала возможность заботиться не только о детях-сиротах, но и о слабом, нездоровом отце, который также нуждался в уходе и заботе.

Ованес Туманян вместе с дочерью проживали на первом этаже здания Эчмиадзинского матенадарана, а на втором этаже одну из комнат занимал местоблюститель Католикоса архиепископ Усик. Благодаря упорству и настойчивости архиепископа поэта обеспечивают завтраком - яичницей с помидорами, ее готовил сам поэт. Нвард свидетельствует, что святейший Усик "каждое утро посылал в тарелке помидоры для отца и заодно – красные розы: помидоры – отцу, розы - дочери".

Дождавшись, когда все сотрудники закончат обедать, в довольно позднее время, Туманян вместе с дочерью направлялся в столовую, где пользовался особым вниманием и расположением работника столовой Левона Баклачева. Поэт, однако, почти ничего не ел. Как свидетельствует Нвард, "сам он не мог ничего есть – не было ни времени, ни аппетита; он только пил чай и кофе, добавляя в них коньяк; пил несколько раз в день, чтобы предотвратить различные болезни". А в столовую шел, чтобы составить компанию дочери и проследить, чтобы она не осталась голодной после трудного рабочего дня, заполненного массой самых негативных впечатлений и эмоционального напряжения.

ПИСАТЕЛЬ ВСЯЧЕСКИ СТАРАЛСЯ ПОДКЛЮЧИТЬ К РАБОТЕ ПО УХОДУ за детьми-сиротами главным образом жительниц Эчмиадзина. Стоило ему встретить на улице местную женщину или девушку, как он начинал упрашивать и уговаривать их не оставаться равнодушными к страданиям несчастных детей-сирот, помогать им, заботиться о них. Вместе с тем он сам окружал детей любовью и лаской.

Поэт окружал большой нежностью и заботой каждую подвергающую свою жизнь смертельной опасности сестру милосердия. Если не все, то очень многие из сестер милосердия считали большой честью для себя работать под руководством Туманяна. Одна из них, Нвард Багдасарян, вспоминает: "Какая забота в отношении каждого из нас, к большим и маленьким, к больным и здоровым… Я чувствую себя счастливой, что имела возможность работать под его руководством".

Писатель в свою очередь восхищался самоотверженным трудом, "безумным самопожертвованием" армянских женщин и девушек в эти страшные дни. Об этом он напишет месяц спустя после возвращения в Тифлис: "...на какое безумное самопожертвование способна армянская женщина, армянская девушка в Эчмиадзине. Почти в каждом деле необходимо было сердце, сердечное отношение, причем особенно необходимо было в обители детей, которая стала называться сиротским приютом. И вот здесь, среди нескольких тысяч грязных, нагих, голодных и больных детей, как раз и появились они, и нужно было видеть, что они делают в сиротском приюте и вокруг него; каждый раз при виде их я глотал слезы от волнения и никогда, никогда не забуду этих прекрасных бойцов, в условиях страшной катастрофы вышедших сражаться лицом к лицу с голодом, тифом, холерой и с самыми разными лишениями и страданиями".

Туманян неоднократно признавался, что каждый раз, встречаясь с сестрами милосердия, среди которых были даже тринадцатилетние подростки, он едва сдерживался, чтобы не заплакать, и прятал наворачивавшиеся слезы...