БОМБА НА БОРТУ

Пятьдесят шесть минут продолжался этот полный драматизма полет, в котором армянские летчики - командир Як-40 Вартан Саркисян, пилот-инструктор Миран Хачатрян, второй пилот Михаил Ефремян, бортмеханик Ашот Айвазян - проявив исключительное мужество и находчивость, предотвратили угон самолета. Пятьдесят шесть минут бортпроводница Долорес Казарян практически в одиночку вела психологическую - и не только - схватку с террористом, угрожавшим взорвать самолет, если не будут выполнены все его условия и требования. В советское время я не раз тщетно пробовал обнародовать подвиг наших летчиков в печати. Правда, после распада СССР я рассказал о подвиге экипажа Як-40 в некоторых изданиях. В тех материалах не было данных ни о маршруте, ни о дате того трагического полета. Представляю вниманию читателей материалы о том, как все это было. 

ПЕРЕБИРАЯ СВОИ АРХИВЫ, Я НАТКНУЛСЯ НА НЕРАСПЕЧАТАННЫЙ КОНВЕРТ ДАЛЕКОЙ ДАВНОСТИ. В своем кратком письме сотрудница московского журнала "Советская женщина" Людмила Кирилюк ставила точки над i в загадочном отказе опубликовать мой очерк, хотя статью, раскрывающую образ нашей легендарной современницы, заказала сама редакция журнала "Советская женщина". Сюжет, который лег в основу моего очерка, запросто мог бы стать сценарием для голливудского фильма. А так как он был взят из реальной жизни, эта криминальная история в то пресное время для, так сказать, женского журнала была находкой. Надо сказать, что со стороны редакции никаких претензий ко мне не было, более того, я узнал, что портрет моей героини будет романтично помещен на обложке "Советской женщины".

Процесс редактуры продвигался успешно, и я с нетерпением предвкушал счастливый миг, когда номер выйдет в свет: "Советская женщина" входила в число изданий, тираж которых переваливал за миллион. Однако, к вящему моему удивлению, практически перед самой отправкой в типографию материал был изъят из номера. Когда я узнал об этом, меня охватило негодование: во-первых, было обидно, что о подвиге нашей соотечественницы не узнают читатели "одной шестой суши", как гордо именовали тогда СССР. Во-вторых, я ведь не напрашивался, меня попросили. Все мои попытки выяснить истинную причину изъятия ни к чему не привели. Не скрою, я не мог не чувствовать, что не меньше моего переживали сотрудники журнала. Правда, в конце концов мне признались, что очерк мой не завизировали в Армянской ССР. И это меня очень удивило, так как, по моим сведениям, руководство Гражданской авиации республики свое согласие на публикацию дало.

Так бы и осталось для меня вето на очерк тайной за семью печатями, если бы не обнаружил в архивах письмо из прошлого от Людмилы Кирилюк, датированное 1986 годом. Наверное, я не распечатал письмо потому, что находился тогда в командировке. Почта скопилась и, видимо, кое-что просто не попало под руку. Наверное, было задвинуто в угол и пролежало десятилетия в ожидании своего часа. Из письма следовало, что "зарезала" очерк не Гражданская авиация Армении, а КГБ СССР. Так и хочется написать: "Чего и следовало ожидать". Впрочем, как раз в этом случае, казалось бы, можно спросить: "А зачем? Ведь хеппи-энд - вполне советский". Но, видимо, кто-то наверху посчитал, что в СССР вообще не должны происходить истории, аналогичные описанной мной.

Задним числом пытаться понять логику гэбэшников еще труднее, чем "передним". Главное, что хотя бы в наше время можно рассказать о действительно удивительном подвиге армянской стюардессы с неармянским именем Долорес. И, конечно, о подвиге мужественных летчиков.

БЫВАЮТ ДНИ, ПО САМОЙ СВОЕЙ СУТИ СМАХИВАЮЩИЕ НА ФЛОТСКИЙ ПОНЕДЕЛЬНИК, когда все идет наперекосяк. Из-за обильного снегопада 25 января 1988 года вылет Як-40 трижды откладывался. Наконец объявили посадку. Пассажиры быстро протрусили к трапу, словно боясь, что погода опять может закапризничать. Вежливые извинения стюардессы от имени экипажа за задержку, скорее всего, оставили их равнодушными. Единственное, что тогда волновало людей, это поскорее добраться из аэропорта "Эребуни" до Шамшадинского районного центра Берд. Среди них была бабуля, сильно смахивающая на мисс Марпл из произведений Агаты Кристи. Именно "мисс Марпл" первой среди пассажиров и обратила внимание на странное поведение симпатичного юноши.

Впрочем, внимание на него она обратила еще во время "пробежки" к самолету: он помог ей с багажом, чем, конечно же, расположил к себе. Но в салоне, когда все наконец устроились, от доброжелательности в парне и следа не осталось. Парень, так сказать, некавказской национальности, нервничал, выглядел дерганым и казался явно не в себе. Наконец сердобольная старушка, не выдержав, подозвала стюардессу и тихо попросила оказать ему помощь. Девушка согласно кивнула и подошла к странному пассажиру, лицо которого тонуло в высоко поднятом воротнике. Ее вежливое "вам плохо?" осталось без ответа. Он был настолько неподвижен, что Долорес почувствовала тревогу и переспросила: "Вам помочь?" Ответ, которым, он, наконец, ее удосужил, мог бы показаться дурной шуткой, если бы не сопровождался наглядной иллюстрацией: "Если сейчас же не измените курс в сторону Турции, я взорву самолет. Мне терять нечего!" Он распахнул пальто, и Долорес с трудом удержала естественное женское "ой!" На груди парня ужасным медальоном красовалось взрывное устройство. Левой рукой он демонстративно поигрывал им. Зрелище было почти гипнотизирующее, на что угонщик, вероятно, и рассчитывал. Усилием воли Долорес заставила себя встать и направилась ко второму пилоту, который как раз именно в эту минуту вышел из кабины самолета.

Профессионально улыбаясь, чтобы не встревожить пассажиров, она шепотом изложила ему ситуацию. Михаил Ефремян кивнул и спокойно направился к креслу, за которым сидел парень. Нагнувшись к его уху, Михаил попытался убедить юношу оставить глупую затею, апеллируя к тому, что горючего до Турции не хватит, да и маршрут экипажу не знаком. В ответ тот бросил на пол бумагу, кивком дав понять, чтобы ее подобрали. Текст записки гласил: "Требую лететь в Турцию! Чтобы убедиться в серьезности моих намерений, достаточно познакомиться с прилагаемой схемой устройства бомбы. Стоит мне дернуть пальцем, раздастся взрыв".

ПОСЛАНИЕ БЫЛО КАТЕГОРИЧНЫМ, ДА И САМ ВИД УГОНЩИКА НЕ ОСТАВЛЯЛ сомнений в его решительности. Однако нервозность парня все нарастала с того момента, как второй пилот отправился к командиру доложить об экстренной ситуации, прошло, по его мнению, более чем достаточно времени, чтобы получить ответ. Потеряв над собой контроль, он сорвался на бортпроводнице - ударил ее в живот с такой силой, что она, вскрикнув, согнулась. Двое пассажиров инстинктивно вскочили, желая урезонить дебошира, но Долорес, корчась от боли в животе, строго и настоятельно просила их не вмешиваться ни в коем случае. Понимая, что сейчас самое главное - дать экипажу время связаться с землей и принять решение - она вновь села за парнем и попыталась, взывая к его человеческим чувствам, отговорить от преступного намерения. Но все было напрасно: террорист, глотнув водки из плоской бутылки, предложил и ей. В ответ на отказ он ударил ее по лицу. Долорес пришлось не только терпеть эти ужасы, но и вновь и вновь увещевать мужчин, рвущихся ей на помощь. Затем, превозмогая боль, она обратилась к парню:

- Зачем вы так? Кстати, может, скажете, как вас зовут?

- Где твои ублюдки? - проигнорировав ее вопрос, буркнул он, - почему не идут? Я сейчас все взорву!

- Успокойтесь, они скоро будут. Надо же все рассчитать. Так, как вас зовут? - снова спросила Долорес.

- Не твое собачье дело! - зло бросил он.

- Хоть девочку пожалей, - вздохнула Долорес, кивнув на ревущую во весь голос внучку глазастой бабули. Но разжалобить его не удалось.

- Я бы всех перестрелял, - он отпил из фляжки и опять протянул ей: " Пей, иначе дерну кольцо и все разлетится в клочья".

Она сделала глоток, и неожиданно парень спросил:

- Как тебя зовут?

- Долорес.

- Так вот, Долорес, слушай! Я сейчас начну считать... До ста. Если не появятся твои ублюдки, раздастся взрыв.

Он начал считать. Чем дальше он считал, тем громче плакал ребенок. Чтобы перекричать девочку, парень повысил голос: "Девяносто... девяносто пять... девяносто восемь..." Когда до критической оставалось всего две цифры, открылась дверца кабины - совсем как в кино. Второй пилот Михаил Ефремян подошел к террористу:

- Ради спасения жизни пассажиров мы решили изменить курс. Город Карс вас устраивает?

- Меня устраивает любой населенный пункт на территории Турции, - ответил бандит, добавив, - учтите, мне достаточно взглянуть в иллюминатор, чтобы определить направление полета. Солнце должно быть слева. Это значит - на север, точнее на северо-запад. Знаю и то, что, Берд - на северо-западе.

- Так оно и будет, - спокойно согласился Ефремян и вернулся в кабину.

Долорес снова обратилась к пассажиру:

- Пересядем в последний ряд, - предложила она.

- Это еще зачем? - буркнул тот.

- Оттуда тебе будет быстрее и легче выйти, чтобы сдаться турецким властям.

... БОРТПРОВОДНИЦЕ ТАКИ УДАЛОСЬ УГОВОРИТЬ УГОНЩИКА. Разумеется, не зная истинных намерений команды, Долорес лишь давила на его психику. Она преследовала две цели: пересадить террориста как можно дальше от остальных пассажиров и отвлекать его внимание, дав возможность экипажу действовать спокойно. Мысленно она пыталась просчитать логику летчиков: "Наверняка они устроят перед самой посадкой болтанку, чтобы бандит ничего не видел в иллюминаторе. Да и пробег по бетонной дорожке вряд ли будет гладким - ребята специально поведут машину зигзагами". Параллельно она продолжала диалог с угонщиком:

- А вы не боитесь, что турки сдадут вас советским властям?

- Не боюсь! - усмехнулся он. - Турция - единственная страна, не подписавшая договор об угонщиках. И, кстати, на всякий случай ты останешься со мной.

- Нет! - вырвалось у нее.

- А если я тебя заставлю?

- Не сможешь!

- Мне достаточно пальцем шевельнуть...

- Я это уже слышала, - перебила Долорес. - Убить меня можешь, а вот оставить меня в Турции - исключено.

- Что-то уж очень долго летим, - неожиданно, меняя тему, забеспокоился угонщик.

- Все идет нормально.

- По моим расчетам, мы уже должны быть в Карсе, - сказал он, прильнув к иллюминатору.

Долорес быстро нашлась:

- Мы же сделали круг, когда изменили маршрут. Повернули, как ты говорил, от севера к северо-западу, зная о том, что там находится аэропорт Ленинакана.

В этот момент самолет неожиданно сильно тряхнуло и Долорес, как бы случайно ухватив бандита за левую руку, прижала его локоть к спинке кресла.

В иллюминаторе поочередно мелькало то крыло самолета, то облака, сквозь которые едва проглядывали черные точки на далеком снегу.

- Почему так болтает? - подозрительно спросил угонщик.

- В этих местах всегда так, - уверенным тоном ответила Долорес.

- Откуда ты знаешь, как здесь всегда?

- Успокойся, я имею в виду - в горах. Ведь болтанка от разности...

ДОГОВОРИТЬ ОНА НЕ УСПЕЛА: САМОЛЕТ РЕЗКО НАКРЕНИЛСЯ, и Долорес упала на соседа, все еще стараясь придерживать его руку. Именно в это время взрывная система наклонилась набок, и из нее вытекла кислота. Впрочем, ни бортпроводница, ни угонщик еще не знали об этом. В следующую минуту, когда самолет коснулся колесами бетонной поверхности, их тряхнуло так, что оба оказались на полу. Долорес успела прокричать пассажирам: "Немедленно бегите!" Кто-то из мужчин подбежал к двери и открыл ее. Самолет еще находился в движении, когда был спущен трап. Пассажиры бросились к выходу. Бандит несколько раз дернул за кольцо, привязанное к взрывному устройству, и понял, что система отказала. Убедившись, что все пассажиры вышли из самолета, Долорес предложила террористу:

- Выйди и сдайся сам! Может, облегчишь вину...

- Собака! - процедил бандит, пытаясь встать с пола.

Долорес опередила его и побежала к выходу. Уже выскочив из самолета, она вспомнила, что в кабине находятся пилоты, и вернулась назад. У самой двери ее встретил разъяренный угонщик. В руках он держал сорванный со стены кислородный баллон. На полу, у его ног, лежала взрывчатка. Преступник примеривался, как бы поточнее ударить тяжелым баллоном по взрывчатке. В какое-то мгновение он перевел взгляд на девушку. Увидев его безумные глаза, Долорес впервые по-настоящему испугалась. Она понимала, что у нее всего секунда на размышление. Ровно столько, чтобы выпрыгнуть из самолета и перелететь через трап. Но понимала она также и другое: этой секунды может хватить на то, чтобы спасти находившихся в кабине летчиков и самолет... Сделав невероятный прыжок, Долорес сбила с ног ошеломленного противника. Уже лежавшего на полу его скрутили летчики, которым нужна была для этого именно та сакраментальная секунда.

Лишь потом специалисты определят: если бы бомба сработала, то взрыв уничтожил бы все вокруг. Только потом будут удивляться, как этой хрупкой девушке удался тот прыжок.

На следующее утро Долорес увидит в зеркале свои первые седые волосы, которые, впрочем, ничуть не портили ее красоты.

В ТЕ ДНИ ПРИШЛОСЬ ПРИЛОЖИТЬ НЕМАЛО УСИЛИЙ, ЧТОБЫ, КАК ГОВОРИТСЯ, награда нашла героев. Я написал около двухсот писем. Среди адресатов были первый секретарь ЦК КП Армении Карен Демирчян, председатель президиума Верховного совета Армянской ССР Бабкен Саркисян, главные редакторы "Литературной газеты", "Советской женщины" и др.

Наконец, в связи с очередным праздником, в числе десятков удостоившихся наград оказались и члены экипажа Як-40. Примечательно то, что как-то абстрактно, что ли, вручили им награды "За проявленный профессионализм". Очевидно, директива "в СССР не бывает экстраординарных ситуаций" продолжала оставаться в силе. В результате даже в годы перестройки миллионы граждан так и не узнали о подвиге героического экипажа. Тем не менее благодаря усилиям первого секретаря ЦК Армении Демирчяна в Кремле сочли возможным представить командира корабля Вартана Саркисяна и пилота-инструктора Мирана Хачатряна к ордену "Знак Почета", второго пилота Михаила Ефремяна и бортмеханика Ашота Айвазяна к медали "За трудовую доблесть". Бортпроводница Долорес Казарян была награждена орденом Трудового Красного Знамени. И ни слова о беспримерном подвиге Долорес Казарян и пилотов того легендарного Як-40 с бортовым номером СССР 87-415.

P.S. Я не мог не разузнать подробности и о судьбе самого преступника, пытавшегося захватить армянский самолет, Петра Якименко. Страдал психической болезнью. Как часто бывало в те времена, диагноз с подачи системы госбезопасности ставили во Всесоюзном научно-исследовательском институте судебной психиатрии имени Сербского. В уголовном деле подчеркивалось, что он страдал также комплексом неполноценности и был преисполнен выраженной ненависти к окружающим. Примечательно то, что он не только имел высшее образование, но и работал в Академии наук одной из среднеазиатских республик. Немудрено, что, по мнению специалистов, взрывное устройство было определено как талантливое изобретение. Беды было бы не миновать, если бы не наша легендарная Долорес, если бы не наши героические летчики, подвиг которых нельзя забыть.