РЕЦЕНЗЕНТ

В самый последний год существования Советского Союза я отнесла в местное издательство книгу своих эссе "Армянское нагорье". В отделе книг, издававшихся на русском языке, рукопись приняли, но сказали, что нужны две рецензии и лучше специалистов - историка или географа. Их, видно, смутило название. Я как-то постеснялась сказать, что моя книга - это писательские, художественные эссе, так что уж скорее рецензентом должен быть свой брат - писатель. Кстати, забегая вперед, скажу, что, когда книга была напечатана, меня снова ждал тот же самый казус, теперь уже в книжном магазине: "Армянское нагорье" положили на полки отдела географии. Это было похоже на то, как если бы роман Толстого "Война и мир" отправили бы в отдел военной литературы, а роман Достоевского "Преступление и наказание" - в отдел литературы юридической и криминальной... Бывает.

ИТАК, МОЯ РУКОПИСЬ ПОШЛА К РЕЦЕНЗЕНТАМ, КОТОРЫЕ СОТРУДНИЧАЛИ с издательством не один год. Я трепетно ждала. И вот настал, как теперь говорят, час икс. Мне вручили рецензию. Написал ее человек солидный - заведующий отделом истории Древней Армении в Академии наук историк Симон Кркяшарян. Все было сделано капитально: он не нашел в моем труде ни единой отсебятины, то есть исторической неточности, похвалил стиль и хороший русский язык и даже процитировал несколько понравившихся ему моих афоризмов. Как говорится, чего же боле! Но ошеломлена я была даже не самой этой благожелательностью, хотя и это уже были именины сердца, а тем, какой именно рецензент выпал на мою долю. Когда мне сказали, что Симон Кркяшарян перевел на армянский язык "Одиссею" Гомера, я чуть не лишилась дара речи.

Но и это было еще не все. "Илиаду", как известно, перевел на армянский язык академик Амазасп Амбарцумян, отец всемирно известного академика-астрофизика и главы армянской Академии наук Виктора Амбарцумяна. Именно Амазасп Амбарцумян распорядился напечатать "Одиссею" Симона Кркяшаряна. Более того, у выдающегося армянского общественного деятеля и большого патриота Александра Матвеевича Киракосяна эта "Одиссея" на армянском языке стала настольной книгой. В какой круг я попала! Академик на академике, плюс легендарное творение легендарного Гомера. "Слышу умолкнувший звук божественной эллианской речи. Старца великого тень чую смущенной душой". Это прекрасный отклик Пушкина на переведенную Гнедичем "Илиаду". Словом, голова моя закружилась. Я всегда знала, что жизненные сюжеты гораздо изобретательнее написанных писателями, но что они до такой степени изобретательны, не приходило мне в голову.

Но и это было еще не все. Гулять так гулять! Блеснула еще одна изобретательная деталь: Симон в юности сражался в греческом движении Сопротивления и снимал с соратниками свастику с Акрополя.

Я унесла копию рецензии домой, прижав ее к груди. Не избалованная жизнью, я знала цену подобным мгновениям. А они есть в любой судьбе. Словно Бог улыбнулся мне в форточку. А там пусть книга лежит хоть в географическом отделе книжного магазина. Чем плох географический отдел? Да ничем не плох.

Но потрясения, поджидавшие меня, и на этом не кончились. И самое последнее потрясение было самым глубоким. Это можно уже назвать уроком на всю жизнь. Дело в том, что Кркяшарян был репатриантом из Греции, из греческой армянской общины в Афинах. Он окончил греческую гимназию, в которой был единственным не греком, естественно, с блестящим знанием греческого языка. Тогда, в 1946-47 годах, Армения приняла много армянских репатриантов. На третьем курсе афинского университета Симон решил больше не медлить, а продолжать учебу уже в Армении. Прекрасное знание армянского и греческого - и вот мы получили "Одиссею" на родном языке. Однако рукопись моя была на русском языке (армянским я по сей день владею слабо, скорее пассивно, чем активно). И какой же стыд испытала я, когда армянин из Греции одолел еще и мой русский, и это был для него уже третий язык. Я получила внушительный урок и очень за это благодарна Симону Кркяшаряну. Я чувствовала себя рядом с ним лингвистическим калекой. Что и говорить, армяне из Западной Армении сохранили свой язык, а вот армяне из Восточной Армении озаботились этим в меньшей степени и представляют собой в языковом плане иногда жалкое зрелище. Особенно армяне Грузии и Азербайджана.

А ТЕПЕРЬ КОРОТЕНЬКО О ТОМ, КАК СЛОЖИЛАСЬ ЖИЗНЬ СИМОНА КРКЯШАРЯНА на родине. Он стал членом-корреспондентом АН Армении, занимаясь древней государственностью Армении (Сасанидский период, времена Арташеса и Тиграна Великого - VI век до н.э. - IV век н.э.), перевел двадцать пять книг с древнегреческого - Геродота, Плутарха, Страбона, Сократа, а также Ксенофонта, который, как известно, писал и об Армении, был членом-корреспондентом итальянской академии искусств Тиберина, членом греческой афинской академии. Род Кркяшарян происходил из Киликии, из города Адана (Аджн). Русскому языку Симон обучился в Ленинграде, где проходил аспирантуру с 1959 по 1961 гг. у Ксении Михайловны Колобовой (знаменитой Ксюши, когда-то возлюбленной Есенина, есть даже посвященное ей стихотворение). Кркяшарян хорошо знал русскую литературу, наизусть знал переводы Гнедича. Владел кроме армянского, греческого и русского также английским и французским языками. Получил премию им. Чаренца Союза писателей Армении. Его женой была известная армянская поэтесса Аршалуйс Маркарян. Все эти сведения сообщил мне его сын Арташес Кркяшарян, тоже историк-востоковед.

Симон Кркяшарян прожил насыщенную знаковыми событиями жизнь, сумел оставить своему народу перевод "Одиссеи". Переезд в совсем еще молодом возрасте в Армению многое определил в его судьбе. И с тех пор мысль покинуть Армению никогда его не посещала, хотя дорога, усыпанная розами, его здесь не ждала. Но на родной земле не нуждаешься в дороге из роз: здесь хватает сознания, что ты на своем месте и что все, что ты делаешь, ты делаешь для своего народа. Счастлив тот, кто это понимает, и тот, кому есть что родине дать. Потому что в этой большой копилке все остается нетленным, не распыляемым. А более мелкие индивидуальные копилки ждет совсем иная судьба.