НАХОДКА В АРХИВЕ ЛЕВОНА ХАЛАТЯНА

Невозможно представить армянское театроведение второй половины XX века без имени Левона ХАЛАТЯНА, без его научных исследований, монографий об армянских режиссерах, актерах, книг по истории армянской сценографии и множества статей о театральном процессе того времени. 

ВОЗМОЖНО, НЕ БЫЛО В НАШЕМ ТЕАТРОВЕДЕНИИ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА, СТОЛЬ ПРЕДАННОГО ТЕАТРУ, который исподволь, незаметно для окружающих так чутко, живо и действенно помогал бы режиссерам, артистам, был им необходим. Он был крупной личностью, и это отражалось во всем, что он делал. А яркие, остроумные, интересные и глубокие устные выступления Левона Халатяна на съездах, пленумах СТД, а также лекции помнят все, кто с ним соприкасался. Импровизационный дар - вот, вероятно, самое удивительное в ораторском искусстве Левона Халатяна. Каждый, кому приходилось выступать с трибуны без предварительной подготовки, знает, как это непросто. Но, Халатян, казалось, был рожден для этого.

Сфера деятельности Л.Халатяна не ограничивалась только режиссерским и актерским искусством. Он активно занимался вопросами армянской сценографии, издавал книги. Среди них особое место занимает книга "Сценография Мартироса Сарьяна". Халатян любил Варпета, часто посещал его гостеприимный дом, вел с ним долгие беседы, не упуская ни одной детали из жизни великого живописца. Об этом много записей в дневниках искусствоведа.

Недавно, копаясь в архиве Левона Артаваздовича в поисках нужной фотографии, я обнаружила рукопись, которая приковала мое внимание. Думается, и читателей "ГА" заинтересует этот короткий рассказ.

Н.Г.

СТАТУЭТКА С КРЫЛЬЯМИ

Страничка из жизни Мартироса Сарьяна

...В доме Мартироса Сарьяна (еще до реконструкции, до открытия музея) на первом этаже была комната его сына - филолога Саркиса Сарьяна, которого друзья с любовью называли Сариком.

НА ПИСЬМЕННОМ СТОЛЕ САРИКА СТОЯЛА БРОНЗОВАЯ СТАТУЭТКА с распростертыми крыльями, словно стремящаяся к взлету. Почему-то статуэтка эта бросалась в глаза всем, кто входил в комнату, и друзья подшучивали, спрашивали Сарика, не мешает ли она ему работать.

- Что говорит она тебе, Сарик? Или о чем молчит? - как-то спросил его Мартирос Сарьян. Но Сарик лишь улыбнулся в ответ - широко, открыто, как умел улыбаться только он.

Помню, как-то  я окрестил статуэтку названием одного из произведений Егише Чаренца - "Бронзовые крылья красного будущего". Саркису понравилось это.

1 марта 1960 г. в газетах был опубликован Указ Верховного Совета СССР о присвоении Мартиросу Сарьяну звания народного художника СССР.

В числе очень многих пришел поздравить Мартироса Сергеевича и я. Почему-то зашел сперва в комнату Сарика - его там не оказалось. По привычке бросил взгляд на статуэтку. Она была заслонена листком белой бумаги, из-под которого простирались бронзовые крылья. Я хотел сдвинуть  листок, и вдруг увидел на нем слова, выведенные четким почерком Мартироса Сарьяна.

Что это? Белый стих? Диалог Сарика с бронзовой статуэткой? Или наказ отца сыну, высказанный в столь торжественный день?

ВЗВОЛНОВАННО ПЕРЕПИСАЛ Я СЛОВА САРЬЯНА. Вот что говорил сыну в тот день отец от имени бронзовой статуэтки с крыльями, готовыми к полету:

Дорогой Саркис!

Всегда я с тобой, твой маленький

Бронзовый друг...

Жизнь есть борьба,

Борись.

Не падай духом, нервы

Никогда не пускай в ход.

Разум,

Разум и

Чувство!

Борись, как я, и победа

За тобой!

Твой вечный друг,

Бронзовый человек.

Папа

1 марта 1960 г., Ереван

Левон ХАЛАТЯН, искусствовед

О чем задумался он - великий художник и мудрый человек? О жизненном пути своем? Творениях? Любви народа, которую видел так часто, в стольких проявлениях? Или о незавершенной картине, новом замысле? Пройдут годы и годы. Но навечно останутся жить краски Сарьяна, всегда будет светить с его полотен солнце, дарящее людям радость.