НЕ СТАЛО МАЭСТРО ТИШИНЫ...

Есть неестественность и несовместимость в соседстве этих слов: не стало Гии Канчели... Абсолютная музыкальная величина, выдающийся композитор, признанный во всем мире, он был и останется для нас вечным символом одухотворенной музыки.

КАЗАЛОСЬ, ОН будет с нами всегда. Но есть высшее, от наших чувств и представлений не зависящее обстоятельство. Его земная жизнь завершилась на 85-м году жизни, и он перешел в служение, в котором ничто изменить нельзя и которое происходит от духовной энергии, аккумулированной в его творчестве и даже в самом его имени.

В его жизни было все: ранняя слава, премьеры произведений, почетные звания, ордена и премии, неслыханная популярность. Рядом всегда была его семья, были друзья на всех континентах. Еще было то, что можно считать истинным подарком судьбы, - счастливое свойство сиюминутно воспринимать радость бытия. Было свое особое место на этой планете, а вернее, своя микровселенная - Грузия, которую он никогда не уставал воспевать и прославлять.

Его смерть - невосполнимая потеря не только для Грузии, но и для всего мира. И для нас, армян. Автор оперы "Музыка для живых", семи симфоний и множества камерных сочинений, которые исполняются в лучших концертных залах мира известными оркестрами и солистами, кавалер ордена Чести, лауреат премий "Чайка" и "Триумф", призер Киноакадемии "Ника" за киномузыку, он горячо любим и в Армении. Гия Канчели был истинным творцом. Он создавал не только изумительную музыку, но и чудесную гармонию вокруг себя. В его благородной, великодушной натуре огромный музыкальный талант сочетался с особым человеческим талантом: он умел разбудить и укрепить творческие силы в других людях. Критики его называли алхимиком, который приобщал людей           к голосам мироздания.

Его высоко ценили коллеги во всех странах: "Большой музыкальный талант, занимающий в международном плане абсолютно оригинальную позицию". Луиджи Ноно.

"Аскет с темпераментом максималиста, со сдержанностью затаившегося Везувия". Родион Щедрин.

"Мастер, умеющий сказать простейшими средствами нечто новое, что невозможно спутать ни с чем, пожалуй, даже неповторимое". В. Вольф.

БЛИЗКИЙ ДРУГ Авета Тертеряна, Алеши Аджемяна, Эдуарда Мирзояна, Александра Арутюняна, Левона Чаушяна и многих музыкантов, Гия Канчели неоднократно приезжал в Ереван, где неоднократно исполнялись его произведения. Его музыка всегда ошеломляла, властно утверждая новые формы и свой взгляд на мир. Об этом свидетельствовал и концерт, который прошел лет 10-12 назад, когда в Армению после тридцатилетнего перерыва вновь приехал знаменитый скрипач и дирижер Гидон Кремер со своим оркестром "Кремерата Балтика", гастроли которого простираются от Канарских островов до Северной Америки, включая выступления на самых престижных фестивалях Европы. Большим сюрпризом для ереванцев было присутствие в зале Гии Канчели, специально прилетевшего из Антверпена, чтобы присутствовать на этом концерте. Помимо произведений Шостаковича и итальянского композитора Н. Роты, А. Пярта, С. Губайдулиной в программе было и сочинение Гии Канчели "V+V для скрипки и струнных".

Тихая, медленная музыка Канчели звучала в сосредоточенной тишине зала. Уже начало многим не знакомого сочинения сразу показалось и удивительным, и прекрасным. С каждой нотой открывалась музыка необычайного облика, стиля, способа выражения. И великолепным было исполнение, подчеркивающее тихое, сосредоточенное свечение красоты, хрупкой, легко ранимой. Эта музыка захватила с первого мгновения и не отпускала до тех пор, пока не истаял в зале последний звук.

Как монолог-исповедь, на одном дыхании пропела весь концерт скрипка Кремера, которая парила над оркестром. И казалось, прежде не приходилось слышать ничего подобного - по глубине драматизма, чистоте лиризма, по полноте растворения артиста в музыкальном потоке. И когда истаял в зале последний звук, после долгой тишины зал ответил восторженным ликованием. Буря оваций еще долго гремела в зале. Спустя несколько лет состоялись и Дни музыки Гии Канчели в рамках X международного фестиваля "Ереванские перспективы".

ТРИ ПРОГРАММЫ из произведений Гии Канчели, прозвучавшие в Большом зале им. Арама Хачатуряна и в Доме камерной музыки в исполнении Филармонического оркестра Армении под управлением Э. Топчяна и оркестра "Серенада", всемирно известных солистов Гидона Кремера (скрипка), Гиедре Дирванаускайте (виолончель), Максима Ризанова (альт), Андреаса Мустонена (дирижер, скрипач), как главы одной эпопеи, прорыв в неизвестность сквозь бездны отчаяния и крики боли. Музыка Канчели, соединившая всю боль и красоту мира, доходила до каждого слушателя, вызывая  ответное чувство.

Не только солисты, но и все участвовавшие в концертах коллективы были в замечательной форме, обеспечив подлинный успех прозвучавшим сочинениям: Литургии для альта и симфонического оркестра, Silence Prayer для скрипки, виолончели, вибрафона, струнного оркестра, Sio для скрипки, ударных и струнного оркестра, Broken chant для скрипки, кларнета и камерного ансамбля, Ex Cantario для двух скрипок, бас-гитары, синтезатора и струнного оркестра, представившим нашим слушателям разносторонне одаренного музыканта.

- Я рад, что довелось снова оказаться в Ереване, и искренне благодарен за высокую оценку моей музыки, - сказал в своем слове Гия Канчели. - Рад тем более, что всегда чувствовал интерес к Армении, ее народу, своим коллегам - армянским композиторам, с которыми меня связывает давняя дружба. Чтобы стало ясно, что значит для меня Армения, нужна простая арифметика: если представить, что каждую симфонию я писал 2-3 года, а их у меня семь, шесть из которых написаны в Дилижане, то нетрудно вычислить, что в Доме творчества "Дилижан" я провел не менее 15 лет. Эти и последующие годы подарили мне радость общения с армянскими композиторами. С годами многое менялось в  моем отношении к целому ряду крупных художников, а любовь к моим друзьям остается неизменной и к тем, кого, к сожалению, сейчас уже нет с нами, и к тем, кто рядом. Это Авет Тертерян, Лазарь Сарьян, Алеша Аджемян, Григорий Ахинян, Сергей Параджанов, с которыми у меня были близкие взаимоотношения. У меня были тесные контакты и с Гаяне Хачатрян... Это была совершенно необыкновенная художница и личность, второго такого человека я не встречал. И я очень рад, что вместе с Параджановым моя любимая Гаяне провела всю жизнь в Тбилиси...

В ДНИ ПРАЗДНИКА музыки Канчели состоялись не только концерты, но и встречи - в Министерстве культуры РА, в Доме-музее Арама Хачатуряна, на которых он в свойственной ему полушутливой манере отвечал на вопросы. Мы приводим лишь часть его ответов.

- Когда я в 1991 году уехал в Берлин, то намерен был там поработать всего лишь год. Но затем в Тбилиси началась гражданская война, и я получил первое предложение и деньги из Амстердама. Тогда я решил, что, пока у меня будут деньги, буду жить и работать на Западе. Не знаю, к счастью или к несчастью, но с тех пор деньги у меня не кончаются, получаю все больше предложений и живу теперь уже в Бельгии. Но в Тбилиси бываю часто.

...Мир, конечно, изменился. Но вряд ли могли измениться музыка, трактовка музыки. А вообще музыка, которая обращена к душе человека, вряд ли меняется, и вряд ли изменится ее восприятие, потому что, как отметил один из исполнителей, "речь в музыке идет о страдании души", - а она всегда страдает в любом обществе. Жаль, что ушли из жизни близкие мне Авет Тертерян и Шнитке, но Валентин Сильвестров и Арво Пярт, Эдисон Денисов здравствуют (интервью 2009 г.) и плодотворно работают.

А НА ВОПРОС о работе в кино Г. Канчели ответил так:

"Писать музыку к фильмам очень легко, если плохой сценарий и слабый режиссер. Если режиссер хороший, как, например, Данелия, то сочинение музыки отнимает немало сил и времени. Так что легче писать симфонии и другую музыку. Хочу рассказать один эпизод, связанный с Данелия. Как-то я зашел на "Мосфильм", когда шло озвучивание "Мимино". Мкртчян и Буба в это время озвучивали эпизод по поводу воды. Поскольку Фрунзик родился в Ленинакане, он должен был сказать, что вода в Ленинакане занимает второе место в мире. Я это услышал и, отозвав Данелия в коридор, сказал: "Я шесть своих симфоний написал в Дилижане, почему он говорит о воде в Ленинакане?" Данелия посмотрел на меня - видимо, ему понравилась моя сорочка - и сказал: "Снимай сорочку, и я скажу, чтобы Ленинакан заменили на Дилижан"...

А в конце нашей долгой беседы, посмотрев на присутствующих в комнате Степана Ростомяна и Сону Ованесян, он заметил: "От подобных людей не отказалась бы ни одна столица"...

Увы, подобных встреч с маэстро не будет уже никогда. И в наших залах, где навсегда поселилась его музыка, мы не увидим его самого, его блестящих, живых глаз и теплой улыбки. Бесконечно жаль...