В феврале Майинанц Цатуру исполнилось столько лет, сколько было отцу, когда он уходил на фронт. Цатур до сих пор помнил, как мать, повиснув на отцовской шее, мотала головой и молила осипшим от плача голосом: не надо, не пущу. Босые ее ноги болтались в воздухе, она была маленького роста, едва доставала мужу до плеча, худенькая, почти прозрачная, легкая, словно перышко. Соседи ее называли кукла Арусяк - за красоту и хрупкость. Все удивлялись, откуда столько изящества в простой деревенской женщине, вроде и в поле работает, и в реке белье полощет, а выглядит словно фарфоровая статуэтка: нежная, тонкая, нездешняя.