ЖИЗНЬ НА ФРОНТАХ ОТЕЧЕСТВА

В 1978 году я совершил длительное путешествие по Армянской ССР. Посетил ровно 1067 населенных пунктов. Именно столько было их в Армении. Еженедельно отправлял репортажи в газеты. Написал книгу "Очаг". В моих бесчисленных записных книжках часто повторялось имя Ханзадяна. Естественно, оно также часто встречается в книге "Очаг". Сегодня, в день столетия выдающегося автора исторических романов, хочу поведать нынешнему читателю о некоторых важных сюжетах, связанных с этим великим писателем, шагнувшим в бессмертие. 

В полночь в моем номере апаранской гостиницы раздался протяжный телефонный звонок. Сразу понял, что междугородный. Перепугался. Но звонили не из дома. Это был дорогой моему сердцу человек - Серо Ханзадян. Он сказал, что читает мои репортажи в молодежной газете "Авангард". Следит за продвижением экспедиции "Возрождение". Говорил со мной на зангезурско-карабахском наречии. А потом буквально приказал: "Бросай все свои дела и приезжай в Ереван, разговор есть".

 Впервые Я отказал в просьбе этому Человеку. За долгие месЯцы путешествия по Армении, соблюдая собственный закон, я ни разу не заезжал домой и поэтому ответил: "Никак не могу нарушить традицию. Осталось совсем немного. Скоро буду в Ереване и, не заходя домой, заеду к вам". Я еще что-то хотел было добавить, но Серо Николаевич прервал меня: "Закон - это хорошо. Тогда я рано утром приеду сам. Жди меня в Апаране".

До утра я уже не мог заснуть. Думал о звонке Ханзадяна. Думал с особой теплотой о нем самом. Вспомнил, как мы вместе посетили в Москве Константина Симонова, с которым я познакомился еще на Камчатке. Это было через несколько лет после завершения одного из моих путешествий на лодке, которую мы назвали "Жди меня" в честь легендарного симоновского стихотворения. Об этом рассказывается в моей книге "Голубые дороги". С тех пор я часто захаживал к Константину Михайловичу, а в один из приездов гостил у него вместе с Серо Ханзадяном. Симонов прочитал накануне фронтовые дневники Серо Николаевича "Три года и 291 день" и очень хвалил за их непосредственность и точность авторских наблюдений. "Больше всего мне нравилось то, что вы писали о войне, писали от имени безусого юнца, а у меня перед глазами была выжженная солнцем родина этого безусого юнца. Наверное, вы теперь потому носите пышные усы - и за того безусого юнца тоже".

Во время той памятной встречи много говорили о войне, о военной теме в литературе. Перед этим Симонов побывал во фронтовом Вьетнаме, и потому, может, тема войны, и без того очень близкая обоим писателям, не оставляла их на протяжении всей беседы.

... Я ждал Серо Ханзадяна, думая о том, что скучаю по друзьям и близким, которых, к счастью, сегодня так много в Ереване. Еще несколько лет назад у меня, можно сказать, даже знакомых не было в Ереване, а теперь - друзья. Много друзей. Целое богатство. Скоро Серо будет у меня. Значит, что-то очень серьезное, раз он решил сам приехать ко мне на маршрут.

Дело, действительно, было очень серьезное. В те дни в печати стали появляться тревожные сообщения о различных провокациях, которые совершались в армянской общине Ливана. Казалось бы, ничего в этом неожиданного не было: там уже несколько лет идет война. Бейрут считается одной из "горячих точек планеты". А в Ливане большая армянская община. Вполне естественно, что и она, община, пострадает. Но Ханзадян говорил о другом. Он словно предвидел, что там может произойти.

УЗНАВ, ЧТО ТУРЦИЯ ВНОВЬ ПОЗВОЛИЛА США ОТКРЫТЬ на своей территории военные базы, армянский писатель сказал: "Здесь дело не только в том, чтобы позволить США иметь на границе с СССР свои военные базы. Турция задаром ничего не делает. Уверен, состоялся торг. Она торговалась: я тебе - территорию под военные базы, ты сделаешь все, чтобы, воспользовавшись моментом, ликвидировать армянскую общину в Ливане. Весь мир знает, что эта прогрессивная община всей своей сущностью является, что называется, бельмом на глазу у современных турецких идеологов, которые из кожи вон лезут, чтобы фальсифицировать историю и хоть как-то оправдаться перед мировой общественностью за Геноцид армян. Ливанская же община своими армянскими школами и университетом, своими газетами и книгами ежедневно, ежечасно вершит правый суд над головорезами. Напоминает миру о страшной трагедии целого народа, который оказался на краю гибели начиная с девяностого года девятнадцатого века и до двадцатых годов двадцатого столетия".

Я слушал Серо Николаевича, но все же никак не мог уловить, так сказать, сверхзадачу, которую он поставил перед собой, отправляясь ко мне ранним утром. Ханзадян, видимо, прочитал на моем лице некоторое замешательство. И, не дождавшись вопроса, сказал:

- Я думаю, кто-то из наших писателей должен готовиться к поездке в Ливан. С болью в сердце повторяю, что там очень скоро начнется расправа над армянской общиной, не пожелавшей быть вовлеченной в братоубийственную войну. Я предполагаю, что поехать должен ты... Как-никак за тобой стоит "Литературная газета".

Мы расстались, я продолжал работу по программе экспедиции, но из головы не выходил визит писателеля-фронтовика. Забегая вперед, скажу, что, к сожалению, сбылись предсказания Серо Ханзадяна. Через месяц после окончания экспедиции мир узнал о том, что армянская община Ливана стала жертвой чудовищного террора. Я побывал в Бейруте и увидел трагедию собственными глазами. Написал книгу, которую назвал "Между двух огней". Все время меня не покидала мысль о старшем друге и учителе, о выдающемся армянском писателе, который, словно библейский пророк, предвидел беду. Но это было уже потом. После окончания путешествия. А пока я в дороге, въезжаю в последний район. Я ждал этого момента. Финиша. И первый, кого посещу, возвратившись в Ереван, будет Серо Ханзадян.

Так и  случилось. И, действительно, "Литературная газета" решила командировать меня во фронтовой Бейрут. Я срочно полетел в Москву, где во время оформления документов выяснили, что я беспартийный, а это значило, что мне закрыт путь в капиталистические страны. Я позвонил в Ереван Серо, который, кстати, был секретарем партийной организации Союза писателей. Он в течение одного дня провел партийное собрание, где приняли решение о принятии меня в партию. Словом, через двадцать четыре часа была отправлена телеграмма в "Литгазету", где просто поразились самим фактом. Так я стал членом партии, полетел в Бейрут, путешествовал по Ливану и Сирии. Опубликовал в двух номерах "Литературной газеты" репортажи, отправленные из Бейрута. Выпустил книгу, назвав ее "Между двух огней". Напомню, что ухитрился в течение военного месяца регулярно звонить дорогому моему сердцу Серо Ханзадяну.

 ПРОШЛИ ГОДЫ, И МЫ УЖЕ ВСТРЕЧАЛИСЬ В ПОРУ ИСТОРИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ И ВОЙНЫ В АРЦАХЕ. И хочу привести в день столетия автора "Мхитара Спарапета" заметки, написанные уже в окопах Карабаха

Сегодня вернулся из Арцаха в Ереван, узнал, что звонил Серо Ханзадян. Он в больнице, состояние тяжелое, хочет меня видеть. Я поехал в больницу.

Год, наверное, не виделись мы с Серо. Сдал старик. Глаза словно выцвели, щеки впалые, волосы давно не стрижены, борода клочковатая, подусники желтые от беспрерывного курения. Он жадно слушал рассказ о последних событиях в Арцахе. Спросил: "Над чем работаешь?" Я ответил: "Над очень скучным жанром, который я назвал бы "ситуационным анализом". Узнал, что редко кто сейчас к нему захаживает. Самый в свое время многотиражный прозаик Армении сегодня не может выпустить свою книгу о Шуши.

В ту ночь я долго не мог заснуть, думал: приближается старец к восьмидесятилетнему рубежу. Я вижу, как он страдает. Еще вчера признанный всеми, сегодня, кажется, всеми забыт. А я хорошо помню, как начинался 1978 год: в новогодние дни дом Серо в Норке стал местом паломничества. И не только потому, что он автор "Мхитара Спарапета". Люди, посещавшие Серо, говорили не о его литературных героях. Говорили о Карабахе.

И я хочу кое-что вспомнить из того времени. Новоиспеченный партийный лидер Карабаха Кеворков, справедливо названный политической марионеткой, в 1975 году на печально знаменитом пленуме обкома партии НКАО разгромил интеллигенцию Арцаха. И тотчас же стал любимцем Гейдара Алиева. Этот зловещий партийный форум мог бы нанести нашей родине серьезный урон. Однако наша активная борьба против руководителей Азербайджана развернулась повсюду. И среди борцов самыми яркими личностями тогда были Серо Ханзадян и Сильва Капутикян. Наивный легковер Серо, правда, поначалу не устоял перед хитрыми чарами первого секретаря Нагорно-Карабахского обкома партии Кеворкова, но вскоре резко выступил против него в здании Степанакертского областного театра, где отмечали шестидесятилетний юбилей автора "Мхитара Спарапета" и "Земли", "Царицы армянской" и "Людей нашего полка". Писатель поднял дух карабахцев.

... В 1977 ГОДУ ВЫШЛА В СВЕТ ШЕСТАЯ КНИЖКА ЖУРНАЛА "ПРОБЛЕМЫ МИРА И СОЦИАЛИЗМА", теоретического и информационного издания коммунистических и рабочих партий планеты. Журнал печатался на 32 языках в 145 странах мира. Вот куда, кроме прочего, шли деньги КПСС. В том номере было опубликовано интервью с Кеворковым. Беседу вели С. Митра (Кипр) и А. Хаба (Индия). На вопрос, почему Нагорный Карабах с армянским населением находится в составе Азербайджана, а не Армянской ССР, от которой он отделен лишь узкой полоской земли, Кеворков ответил, что область отделена от Армении высокими горами. При этом он, не стыдясь, фарисейски уверял, что Карабах расцвел в Азербайджане и что только националисты могут сказать: "Пусть я буду жить плохо, но буду связан с Арменией".

Сразу, как только журнал попал к нам в руки, было решено "отреагировать" и сделать это очень громко. Нашли бесспорный тогда боевой и действенный жанр: открытое письмо, адресованное Брежневу. Он в то время был уже вознесен до небес. Вместо Подгорного занял кресло председателя Президиума Верховного Совета СССР, сохранив и власть Генерального секретаря ЦК КПСС. Тогда имя Брежнева как бы олицетворяло саму державу СССР. Письмо написали на русском. К нему я сделал специальный комментарий.

Помню, как до самого утра мы с Серо вместе работали у него дома, доводя текст до кондиции. Неожиданно Серо предложил:

- Давай-ка утрем нос демагогам. Но для этого ты должен найти цитату из Брежнева об Армении.

- А у меня целая папка с цитатами для этого письма уже собрана.

Получился абзац, который привел в изумление нас самих. Мы почувствовали себя просто профессорами демагогии. После того как вновь прозвучала фраза "Пусть буду жить плохо, но буду связан с Арменией", мы походя заметили: "А ведь фраза эта имеет отношение не просто к Армении, а к Советской Армении. Выходит, армянину будет плохо в Советской Армении". И тогда родился абзац: "И это говорится после того, как Вы, дорогой Леонид Ильич, отметив поистине расцвет и возрождение Советской Армении, сказали: "Народ Советской Армении, коммунисты и беспартийные, рабочие, крестьяне и интеллигенция прекрасно сочетают дух патриотизма с другим, не менее ценным качеством советского человека - интернационализмом".

 НЕ СУДИТЕ СТРОГО! ВСПОМНИТЕ, ЧТО ПИСЬМО НАПИСАНО БЫЛО В 1977 ГОДУ. Давайте мысленно вернемся в те времена и вслух произнесем слова, адресованные Брежневу: "Армянское население Нагорного Карабаха никогда добровольно не выбирало нынешней "доли", при которой оно фактически оторвано от родины. И подобная "доля", конечно, сама по себе - несправедливость, которая должна быть ликвидирована".

Письмо Серо Ханзадяна и аналитический комментарий к нему мы через доброго и мужественного западноармянского поэта Ваге Вагяна отправили в Бейрут главному редактору "Зартонка" Герсаму Агароняну, который тотчас же опубликовал его в своей газете.

В течение нескольких месяцев газеты Спюрка и другие зарубежные издания на разных языках перепечатывали письмо и комментарии, публиковали отклики читателей. Особую активность проявляли "Голос Америки" и радиостанция "Свобода". Письмо Ханзадяна мгновенно распространялось по всему мировому Спюрку на всех пяти континентах. Мы хорошо знали, что из-за строжайших запретов советской печати новое поколение Спюркa мало знало о трагедии Карабаха. Так что письмо Серо открыло многим глаза. Оно стало своеобразным стартовым выстрелом, давшим сигнал к началу Карабахского движения.

... Не на шутку забеспокоился тогда КГБ СССР. Ханзадяна пригласил к себе Карен Демирчян и обсуждал с писателем не проблемы, поставленные в письме, а вопрос, "кто написал эти материалы". Как я уже говорил, работали мы над русским текстом и только потом я отдал его на перевод. И, естественно, даже неспециалисту легко было догадаться, что материал этот переводной. Ханзадян прямо от Демирчяна приехал ко мне и рассказал об их разговоре.

Вскоре Демирчян пригласил и меня. Начал он было издалека. А потом, сделав резкий переход, спросил:

- Кому еще разослали "письмо"?

Я ответил:

- Легче спросить, кому не отправляли.

- Ты хоть понимаешь, что играешь с огнем?

- Карен Серобович, птичка уже вылетела. О письме Серо сегодня весь мир говорит. Надо, чтобы писатели и ученые выступали с откликами. Сейчас идет обсуждение проекта Конституции СССР, может, самое время, наконец, поднять этот вопрос...

- Птичка вылетела, - перебил меня хозяин кабинета, - значит, надо вернуть птичку в клетку.

- Как же это можно сделать? Недавно у Гурунца я прочитал: "Из кувшина можно пить только то, что в него налито, и брошенный камень не вернешь с полета"...

МЫ С СЕРО ПОНИМАЛИ ПЕРВОГО СЕКРЕТАРЯ ЦК КОМПАРТИИ АРМЕНИИ - кто ему звонил из Москвы и что говорил, конечно, лидеру республики нужно было принять меры, от него требовали "адекватной реакции". Представить только, чуть ли не ежедневно на стол Брежнева, Андропова и других руководителей ложились выдержки из перехватов "радиоголосов", цитаты из зарубежных газет, письма послов, особенно стран, где имеется армянская колония, и всюду подчеркнуты строки: "Историческая армянская область Карабаха никогда не отделялась от матери-родины. Вся надежда на то, что вы решите, наконец, вопрос, который вот уже более полувека олицетворяет саму несправедливость. Находящаяся в пределах нашего единого могучего государства исконно армянская область с более чем восьмидесятипроцентным армянским населением, армянскими школами, государственным армянским языком должна находиться в составе Советской Социалистической Армении... Каждому известно, что часть народа должна всегда жить с целым народом... Армянский народ - понятие единое, целостное, как русский народ, как украинский народ".

И впрямь я хорошо понимал Демирчяна. В те годы он развернул особенно бурную деятельность: строительство шестнадцати крупных водохранилищ, завершение тоннеля Арпа - Севан, строительство ереванского метро (под видом "подземного трамвая" - дабы не дразнить гусей), заводы, фабрики, освоение новых земель, вырванных из тысячелетнего каменного и солевого плена.

Вряд ли кто тогда знал, что Демирчян по нашей просьбе дал команду перебросить старую телевизионную антенну из Еревана в Горис с тем, чтобы легче было решить вопрос с трансляцией передач армянского телевидения на территорию Карабаха. И, наконец, сделав вид, что Серо Ханзадяну после распространения этого письма уготована судьба опального писателя, Демирчян впоследствии именно его представил к званию Героя.

Отметим, Серо Ханзадян был единственным армянским писателем, удостоенным звания Героя Социалистического Труда. И ведь автор "Мхитара Спарапета" и впрямь герой.